Жизнь, смерть и жизнь после смерти. Что нам известно? - Кюблер-Росс Элизабет (читать бесплатно полные книги txt) 📗
Одна наша пациентка ослепла во время взрыва в лаборатории. Непосредственно после этого она находилась вне своего тела и вновь обрела зрение. Она видела последствия несчастного случая и позже описала, что происходило, когда люди поспешили на место происшествия. Врачам удалось вернуть ее к жизни, но она ослепла. Понимаете теперь, почему многие люди сопротивляются нашим попыткам вернуть их к жизни, когда они находятся в гораздо более удивительном, прекрасном и совершенном месте?
Самый впечатляющий опыт подобных переживаний связан с моей работой с умирающими детьми.
Почти все мои сегодняшние пациенты — это дети. Я отвожу их домой, чтобы они могли там умереть. Я готовлю их родителей, братьев и сестер к этому. У детей огромный страх, что они могут остаться одни в момент умирания, и что им не к кому будет обратиться. Но в то мгновение, когда происходит переход, никто никогда не остается один. Мы не одиноки и в своей повседневной жизни, только об этом никто не знает. Во время умирания наши духовные руководители, ангелы-хранители и все существа, которых мы любили и которые упокоились до нас, ждут нас и помогают нам в нашем превращении. Мы постоянно находим этому подтверждение, так что абсолютно не сомневаемся в подобном факте.
Я утверждаю это, заметьте, как ученый! Всегда кто-то придет на помощь, когда мы переходим из одного изменения в другое. В большинстве случаев речь идет о «упокоившихся» отце или матери, дедушке или бабушке, или же о ребенке, в случае, если он уже умер. Часто мы встречаем тех, про кого не знаем, что они уже находятся «по другую сторону»…
Мы узнали о случае одной двенадцатилетней девочки, которая боялась поделиться с матерью своим удивительным переживанием. Но оно было так неповторимо, что она обязательно должна была о нем кому-то рассказать. Девочка поведала своему отцу, что когда «умерла», испытала такое чудесное переживание, что у нее не было желания возвращаться обратно. Особенным в ее рассказе было то, что кроме безусловной любови и света, которые большинство тоже описывают, с ней рядом был брат, заключивший ее в объятия. Описав все это отцу, она добавила: «Единственное, что меня изумляет: у меня ведь нет брата». После чего отец заплакал и рассказал ей, что у нее действительно был брат, который умер за три месяца до ее рождения. Об этом ей никогда не сообщали. Понимаете, почему я привела такой пример? Потому что кто-то мог бы сказать: «Она же еще не была мертва. А в момент умирания думают, конечно же, о своих близких, представляя их себе». Но эта двенадцатилетняя девочка ничего не знала о брате.
Всем смертельно больным детям я задаю вопрос, кого они больше всего хотят увидеть, кто любит их больше всего. Естественно, этот вопрос относится к нашей земной действительности. (Многие мои пациенты не являются верующими, из-за чего я также не могу с ними говорить о жизни после смерти. Свои убеждения я, естественно, никому не навязываю.) Я спрашиваю у детей, кого они больше всего захотят увидеть, если должны будут выбрать какого-то одного человека. Девяносто девять процентов из них выбирают «мамочку» или «папочку». Только у афроамериканских детей дело обстоит по-другому. Они часто хотят встретиться с одной из своих тетушек или бабушек, так как те проводят с ними много времени. Но это только культурное различие. И никто из детей, которые решили выбрать «мамочку» и «папочку», позже не рассказывал, что во время своих предсмертных переживаний видел одного из своих родителей, разве только один из них был уже мертв.
Многие люди опять скажут: «Это одна из проекций мысли, принятие желаемого за действительное. Каждый, кто умирает, одинок, он чувствует себя покинутым и, испытывая страх, представляет кого-то, кто его любит». Если бы это утверждение было правдой, тогда девяносто девять процентов моих пяти-, шести— и семилеток должны были видеть своих матерей и отцов. Но ни один из этих детей, о которых мы многие годы собирали сведения, не рассказывал о том, что он во время переживания мнимой смерти видел своего отца или мать, так как они еще были живы.
При рассмотрении вопроса о клинической смерти нами были выявлены два фактора. Первый — те, кого видят по ту сторону, должны уже быть мертвы, даже если их смерть наступила лишь за одну минуту до этого. И второй — с теми, кто встречает «умерших», их связывают подлинные узы любви.
Но я не рассказала еще до конца историю госпожи Шварц. Нужно добавить, что она умерла через две недели после того, как ее сын закончил школу. Я бы забыла о ней, как об одной из многих моих пациенток, если бы она не посетила меня.
Примерно через десять месяцев после того, как ее погребли, я вновь была сильно рассержена. Мой семинар об умирании и смерти угрожал распасться. Я должна была отказаться от сотрудничества с пастором, с которым вместе работала и которому была очень предана. Новый пастор очень стремился к популярности и поэтому привлек средства массовой информации, что превращало мой семинар в театрализованное представление. Поэтому я не видела смысла дальше принимать участие в подобном фарсе. Все происходящее казалось мне похожим на то, как если бы мы пытались продлевать жизнь, не имеющую смысла. Я больше не могла быть самой собой. Единственный выход, чтобы отдалиться от этой работы, я видела в том, чтобы совсем покинуть университет. Естественно, это было для меня тяжелым испытанием, так как я любила свою работу, но не в том виде, который она приняла. Таким образом, я пришла к решению покинуть университет и сказала себе: «Сегодня же после семинара об умирании и смерти заявлю о своем увольнении». После окончания занятия мы с пастором, как обычно, направились к лифтам. Самым большим недостатком было то, что он был туг на ухо, что только усугубляло мою печаль. На пути из лекционного зала к лифтам я трижды сказала ему, что он должен принять от меня курс. Но он не расслышал мои слова, так как одновременно продолжал говорить о других вещах. Я достигла края отчаяния, а когда я в отчаянии, мне необходимо действовать. Перед тем как подъехал лифт, я схватила его — а пастор был тщедушным мужчиной — за воротник и сказала: «Остановитесь! Я приняла очень важное решение и хочу, чтобы вы об этом знали».
В это мгновение перед лифтом появилась женщина. Я невольно взглянула на нее. Не могу описать, как она выглядела, но можете себе представить, что происходит в душе, когда видишь кого-то, кого совершенно точно знаешь и о ком все же больше ничего не можешь вспомнить. Я сказала ему: «Мой Бог, кто это? Я знаю эту женщину. Она смотрит на меня и ждет, когда вы войдете в лифт, чтобы подойти ко мне». Мои мысли были настолько заняты этой женщиной, что я совершенно забыла о том, что все еще держу пастора за воротник. Мой план расстроился из-за ее появления. Облик женщины был очень прозрачен, однако недостаточно для того, чтобы сквозь нее можно было смотреть. Я еще раз спросила пастора, знает ли он ее, но он мне не ответил, поэтому я больше не мучила его вопросами. Последнее, что я ему еще сказала, было: «Проклятье! Я подойду к ней и скажу, что никак не могу вспомнить ее имя». Это были мои последние слова, перед тем как он вышел.
Как только пастор покинул лифта, женщина обратилась ко мне: «Доктор Росс, я должна была вернуться. Разрешите мне проводить вас до кабинета? Я задержу вас ненадолго». Так примерно она выразилась. И так как она была осведомлена, где мой кабинет, и знала мое имя, я уже не чувствовала беспокойства. Тем не менее, это была самая длинная дорога во всей моей жизни. Я психиатр. Уже долгое время работаю с пациентами-шизофрениками и люблю их. Когда они пересказывают мне свои галлюцинации, я, пожалуй, тысячу раз могу возразить им: «Знаю, вы видите Мадонну на стене. Но я не могу ее видеть». А сейчас я сказала сама себе: «Элизабет, ты знаешь, что видишь эту женщину. Но все же этого не может быть на самом деле».
Можете ли вы войти в мое положение? Всю дорогу от лифта до кабинета я спрашивала себя, правда ли то, что я вижу. Говорила сама себе: «Я просто переутомилась. Мне нужен отпуск. Я должна непременно потрогать эту женщину, чтобы понять, действительно ли она существует». Я коснулась ее, чтобы увидеть, как она рассеется от прикосновения. Потрогала ее кожу, чтобы проверить, теплая она или холодная. Я подавляла даже саму мысль, что это видение в действительности может быть фрау Шварц, которая за несколько месяцев до этого была погребена.
