Жнани-йога - Аткинсон Вильям Волкер "Рамачарака Йог" (читать книги полностью без сокращений txt) 📗
Ученые пробовали выворачивать эти маленькие существа наизнанку, но они продолжали жить и функционировать, как ни в чем не бывало. Их разрезали на еще более мелкие части, и каждый кусочек жил, как отдельное существо, спокойно совершая все свои функции. Они всегда и везде остаются все теми же. Они размножаются, достигая определенного размера и разделяясь на двое, – и так далее. Быстрота их размножения прямо замечательна. Геккель говорит о монере: «Монеры являются простейшим видом организмов. Все тело их состоит из одной мягкой бесструктурной плазмы. Как бы старательно мы ни рассматривали их при помощи самых чувствительиых реактивов и самых сильных оптических приборов, мы все-таки находим, что все их части совершенно однородны. Поэтому монеры оказываются в самом точном значении этого слова „организмом без всяких органов“; в строго философском смысле монеру даже нельзя назвать организмом, так как у нее нет никаких органов и нет различия частей. Организмом она может быть названа лишь постольку, поскольку она способна выполнять органические явления жизни, питания, воспроизведения, ощущения и движения».
Ферворн приводит интересный пример жизни и разума у корненожек, низкой формы живых организмов. Он рассказывает, что difflugia ampula, или существо, заполняющее крошечную раковину, состоящую из мельчайших частиц песка, имеет длинный отросток, наподобие щупальца или усика; этим усиком оно выбирает со дна моря те частицы песка, из которых она строит раковину или внешний покров для своего потомства, появляющегося путем деления материнского тела. Корненожка захватывает песчаные частицы щупальцем и передает их в свое тело, которым их обволакивает. Ферворн удалял песок со дна банки и заменял его мелкими частицами сильно окрашенного стекла. Вскоре после этого он заметил скопление этих частиц стекла в теле животного, а еще немного позже он увидел отделившееся от корненожки крошечное пятнышко протоплазмы. В то же время он заметил, что куски стекла, собранные матерью, выделились наружу, расположились вокруг тела новорожденного и спаялись веществом, выпущенным телом матери, образовав раковину над новой корненожкой. Этот процесс доказывает присутствие у животного какой-то мысли, достаточной, чтобы заставить его заготовлять раковину для потомства еще до появления последнего на свет, – вернее, – собирать для этой раковины материал и потом употреблять его в дело, – отличать подходящей материал, придавать ему нужную форму и спаивать его. Исследователь говорит, что животное всегда собирает песок в необходимом количестве – его не было ни слишком мало, ни слишком много. И это делало такое существо, которое немножко больше, чем маленькая капля клея!
Жизненные проявления монеры мы можем наблюдать и несколько дальше; монера является низшей формой так называемой «живой материи» – пунктом, в котором живые формы переходят в формы (так называемые) безжизненные. Это маленькое пятнышко клея, – этот организм без всяких органов – обладает способностью ощущения. Он сторонится от того, что может нанести ему вред, и направляется к тому, чего он желает, всегда повинуясь чувству элементарных ощущений. У него есть инстинкт самосохранения и самозащиты. Он ищет и находит свою добычу и потом поглощает ее, переваривает и ассимилирует. Он может двигаться при помощи своих «псевдолапок» или выступов своего тела, которые он, по желанию, может выталкивать из любой части составляющего его вещества. Он, как мы видели, воспроизводит подобных себе, разделяясь на части.
Присутствие жизни в бактериях и зародышах, – зачаточных формах жизни, – известно многим из нас. Однако же есть и еще более низкие организмы. Наука все дальше и дальше отодвигает черту, отделяющую живые формы от безжизненных. Теперь нам известны живые существа, которые так похожи на безжизненных, что грань между теми и другими нельзя установить четко.
Есть живые существа, которые можно засушить и сохранять в течение нескольких лет, а потом снова оживить, опустив их во влагу. Эти существа похожи на пыль, а между тем полны жизни и ее функций. Наука знает, что некоторые виды бацилл были подвергаемы действию такого жара и холода, который доступен, как предел, одной только мысли ученых.
Известны также низшие организмы, называемые диатомеями или «живыми кристаллами». Они представляют из себя крошечные геометрические фигуры. Они состоят из крошечной, похожей на клей, капли плазмы, покрытой тонкой скорлупой из кремнистого или песчаного вещества. Видеть их можно только через микроскоп; они так малы, что тысячи их могли бы уместиться на одной булавочной головке, и так похожи на химические кристаллы, что различить их может только искусный и тщательный наблюдатель. И все-таки они живут и выполняют все жизненные функции.
От этих существ, в наших поисках жизни, мы перейдем теперь к царству кристаллов. Да, кристаллы тоже проявляют жизнь, как бы странно ни показалось это утверждение тем, кто не следит за движением науки вперед. Кристаллы рождаются, растут, живут и могут быть убиты химическим способом или электричеством. В науке образовался новый отдел, называемый «плазмологией»; цель его – изучение жизни кристаллов. Некоторые исследователи дошли уже до того, что утверждают, будто открыли у кристаллов зачаточные признаки половых функций. Во всяком случае, кристаллы рождаются и растут, подобно живым организмам. Один ученый сказал недавно: «Кристаллизация, как мы теперь знаем, вовсе не представляет из себя простой механической группировки мертвых атомов. Она есть – рождение».
Кристаллы образуются из жидкости другого кристалла; тело кристалла формируется систематически и правильно, по хорошо определенному плану или образцу, совершенно так же, как тело и кости животного или древесина и кора дерева. В росте кристалла сказывается действие жизни. Кристалл не только растет, но и воспроизводит себе подобных, разделяясь или распадаясь на части, точно так же, как это бывает у низших, только что описанных нами, организмов.
Главный пункт различия роста и развития кристалла от роста и развития прочих низших организмов заключается в том, что кристаллы питаются извне и разрастаются с внешней поверхности, тогда как монера поглощает питание внутренне, и внешний рост ее совершается благодаря внутреннему. Если бы у кристалла имелся мягкий центр, которым бы он поглощал пищу, то он был бы почти тожественным с диатомеей; а если бы диатомея развивалась с поверхности, она была бы кристаллом. Линия разграничения между теми и другими – едва заметна.
Кристаллы, как и живые организмы, можно стерилизовать и сделать неспособными к размножению путем химического воздействия или с помощью электричества. Их также можно «убить», и, таким образом, помешать их развитию в будущем. Разве все это не похоже на жизнь?
Чтобы понять всю важность идеи существования жизни в кристаллах, нам следует вспомнить, что самые твердые наши скалы и металлы состоят из кристаллов, и что и земля, на которой мы вырастаем и живем, есть не что иное, как раскрошившиеся скалы и миниатюрные кристаллы. Поэтому даже самая пыль под нашими ногами – живет. Мертвого в природе нет ничего. Нет трансформации «мертвой материи» в живую растительную ткань и затем в живую ткань животных. Химические тела – живут, и от тела химического до тела человека – одна непрерывная смена видов и форм живой материи. Всякое разлагающееся тело человека вновь обращается в тело химическое, и цепь начинается сначала. Существует только перемена в живых формах, – несколько это касается тел физических.
Природа дает нам много примеров присутствия жизни в неорганическом мире. Чтобы понять истину утверждения, что все живет, – нам стоит только посмотреть вокруг себя. Металлы обладают тем, что называется «притуплением эластичности». Бритва устает и требует отдыха. Камертон теряет в некоторой степени силу своей вибрации, и ему тоже необходимо бывает отдохнуть. Машины на мельницах и заводах требуют время от времени свободного дня. Металлы подвержены болезням и заражениям; бывали случаи их отравления и потом исцеления при помощи противоядий. Оконные стекла, особенно цветные, подвержены болезни, передающейся от одного стекла другому.
