Мистики и маги Тибета - Давид-Ниэль Александра (читать книги бесплатно полные версии .TXT) 📗
Для приглашения демонов из различных частей страны требуется гонец. Этот гонец именуется "Махекетанг" (зовущий буйвол).
Буйвол – верховое животное бога смерти Шиндже. Оно славится своим бесстрашием и даже осмеливается призывать злых духов. По крайней мере, в Шалю ему дают именно такую характеристику.
Гонца выбирают поочередно в монастырях Нианг Тод Кйид и Самдинг. Претендующие на роль буйвола монахи должны сначала пройти курс тренировки в одном из указанных монастырей. Она состоит из дыхательных упражнений и специальной гимнастики, выполняемых в абсолютно темном "тсхамс кханг", в условиях строгого затворничества продолжительностью в три года, три месяца, три недели и три дня.
Одно из упражнений очень популярно среди многих так называемых мистиков, обычно с весьма средним уровнем развития. Не только монахи, но и миряне – мужчины и женщины – подолгу живут в затворничестве, предаваясь отработке этого упражнения. Оно состоит в следующем. Практикант садится, скрестив ноги, на большую толстую подушку. Он медленно и долго вдыхает, как бы желая раздуться. Затем, задержав дыхание, он должен, не меняя позы и не пользуясь руками для опоры, подскакивать и снова падать на подушку. Некоторые ламы достигают таким образом умения прыгать на очень большую высоту. Тибетцы убеждены: кто много лет занимался такой тренировкой, приобретает способность "сидеть на хлебном колосе, не сгибая его стебля" или же "усаживаться на кучу зерна, не сместив при этом ни зернышка". Цель этого упражнения – развитие способности левитации. Для проверки успеваемости придумали очень любопытный экзамен. Считается, что выходящий из состязания победителем уже может выполнять все описанные выше удивительные действия, или, по крайней мере, уже близок к их совершению. Для совершения испытания выкапывают яму, глубиной равную росту испытуемого. Над ямой сооружают нечто вроде купола с узким отверстием в его верхушке. Высота купола до верхней его точки равна глубине ямы. Таким образом, если рост испытуемого 1 м 70 см, то расстояние от дна ямы до вершины купола будет 3 м 40 см. Кандидат садится, скрестив ноги, на дно этой ямы и должен выскочить из нее одним прыжком через отверстие в кровле. Тибетцы из Кхама уверяли, будто у себя на родине не раз бывали свидетелями подобных достижений. Однако из тех прыгунов, каких довелось видеть мне самой, по-моему, никто не способен на такой подвиг.
Сведения об испытаниях кандидатов на звание "зовущего буйвола", собранные мной на местах, где они проходят последнее испытание, разноречивы.
После больше чем трехлетнего заключения во мраке монах, считающий себя достаточно подготовленным для участия в состязаниях, отправляется в Шалю (неподалеку от Жигатзе). Там его замуровывают в одну из только что описанных землянок. Но в монастыре Шалю выходное отверстие из нее делается не в кровле, а в одной из боковых стенок надстройки. Кроме того, здесь соревнующийся не выпрыгивает из своей могилы. Чтобы он мог подняться из ямы, на дне которой он должен просидеть семь суток, ему оставляют скамеечку, и он должен выйти через отверстие в стене кельи. Размеры щели рассчитаны по широко растопыренным пальцам руки, большому и среднему. Ширина щели равна этому расстоянию, т.е. составляет приблизительно 20 см. Успешно выполнивший этот трюк кандидат получает знание "Махекетанг". Трудно постигнуть, каким образом можно развить совершенно исключительные быстроту и ловкость в условиях многолетнего затворничества, в неподвижном состоянии и в полном мраке. Но тут нужно учесть, что такая духовная тренировка не имеет ничего общего с развитием физических способностей.
Второй повстречавшийся нам "лунг-гом-па" не дал нам возможности наблюдать его во время ходьбы.
Мы ехали через лес по стране независимых тибетских племен на крайнем западе Ценшуана. Ионгден и я пошли пешком и опередили наш маленький караван. Внезапно за поворотом тропы мы увидели совершенно голого человека. Единственным его одеянием были обвивавшие его тело железные цепи. Он сидел на большом камне и, по-видимому, так задумался, что не слышал, как мы подошли. Мы становились в изумлении. Должно быть, что-то предупредило странного путника о нашем присутствии. Он повернул голову, увидел нас, вскочил, ринулся быстрее лани в лесную чащу и исчез. Еще несколько мгновений до нас доносился замирающий вдали звон цепей, затем наступила тишина.
– Это был "лунг-гом-па", – сказал мне Ионгден. – Я уже видел одного такого же. Они носят цепи, чтобы быть тяжелее. Тренировки лунг-гом делают их тела такими легкими, что иногда они отрываются от земли и воспаряют в воздух.
Моя третья встреча с "лунг-гом-па" состоялась в районе Га в стране Кхам. Скороход явился в банальном и привычном образе арджопы с котомкой за плечами. Тысячи ему подобных скитаются по всем равнинам Тибета. Ничего примечательного не было в этом представителе столь многочисленного племени. Такие нищие-бродяги обычно пристают к встречному купеческому каравану или группе состоятельных путешественников, следуя за ними, пока маршрут последних приблизительно совпадает с собственным. Они бредут со слугами за вьючными животными. Но если поклажи мало, и слуги идут на животных верхом, арджопа остаются далеко позади и бредут в одиночестве, пока не нагонят караван на вечернем привале. Это для них не так уж и трудно. Отправляясь в далекий путь, тибетцы как правило, делают короткие переходы. Они выходят на рассвете и останавливаются для привала уже в полдень, чтобы пасти животных и дать им отдых в течение дня.
Труд, затрачиваемый арджопа, догоняющего всадников и небольшая его помощь слугам с лихвой окупаются ежедневным ужином и, от случая к случаю, чашами приправленного "тсампой" чая, предлагаемых ему в качестве милости.
Верный обычаю паломник присоединился к нам. Он рассказал, что жил в гомпа в "Пабонге", в стране Кхам и направляется теперь в провинцию Тсанг. Такой большой переход пешком с остановками в селениях для сбора милостыни, мог затянуться на три-четыре месяца. Но тибетцев долгие странствия нисколько не пугают. Новый наш попутчик шел с нами уже несколько дней, когда однажды утром нам пришлось задержаться из-за починки вьючной упряжи, и мы могли тронуться в путь только к полудню. Рассчитав, что мулы с багажом перевалят пересекавшую наш путь горную цепь только к вечеру, я с сыном и с одним слугой поехала вперед, чтобы успеть до темноты подыскать где-нибудь у ручья зеленую полянку для ночного привала.
