Сокровище чаши - Александров Глеб Юрьевич (полные книги txt) 📗
Всё разворачивалось в какие-то мгновения. Подбегающие к калитке псы, доходящие взрослым атлантам до пояса, стражи, пытающиеся схватить Тоя, пыль и ощущение страшной опасности в воздухе – всё это навалилось на Тоя одновременно, и он, понимая, что попался, постарался бежать так быстро, как только мог. Но что его бег против скорости сторожевых псов? И вот, когда первый пёс, с огромной пастью, готов был сжать зубы на его, Тоя, шее, нечто неуловимое пронеслось между ними, и псы, резко затормозив, обернулись против стражей, старавшихся схватить Тоя. Пять псов против трёх безоружных стражей – это неравная битва. А Той в это время, обуянный страхом и ужасом, юркнув на улицу, бежал со всех ног в спасительный двор Друга.
Но что произошло с собаками? Почему они изменили цель и напали не на рассматривающего их Тоя, а на ни в чём не повинных атлантов?
Мечась между молний и спасая отряд Наврунга от уничтожения, Гьянг вдруг понял, что сейчас за океаном происходит нечто непоправимое. Его душу пронзила неимоверная тоска, перед взглядом пронеслись картины жуткой расправы страшных псов-убийц над маленьким арием, что был доверен Анджу. Надо было спешить, до воплощения увиденных картин оставались мгновенья.
Как молния, как мысль летел Гьянг туда, где мог спасти только он.
Оказавшись между раскрытой пастью пса и шеей ария за мгновение до убийства, Гьянг мысленно приказал стае псов защитить ария. Те, не раздумывая ни секунды, обратились против его преследователей. Поняв, что теперь ситуация исправлена, Гьянг метнулся обратно и едва успел отклонить канаты с воинами Наврунга, так что тела их не были прожжены, но лишь опалены.
Наврунг не стал дожидаться, когда крейсеры приземлятся и десант под прикрытием бортовой артиллерии начнёт обследование местности. В конце концов, у форта был жив начальник, старик Оолос, и три командира сотен также были в строю.
Он спешил к раненым товарищам, к телу убитого застенчивого здоровяка Петерцеена.
Найдя их лежащими на циновках в подземном гроте, Наврунг стал перед ними на колени, скрестил руки на груди и обратился с молитвой:
- О Сын Света, которого знаю я так хорошо! Здесь мои товарищи, и я оплакиваю их! Помоги им, Гьянг, святой и чистый! Исцели их раны! Приди и помоги им, Гьянг!
Время шло, а Наврунг всё сидел и молил Гьянга о товарищах.
История Петерцеена
Петро – так звала его мать – от рождения был крупнее товарищей. Изучая воинское искусство в драках со старшими братьями и соседскими мальчуганами, он скоро стал одерживать победы столь неоспоримые, что мало находилось желающих тягаться с ним. Богатырская сила удивительно сочеталась в нём с застенчивостью и наивностью. Время шло, а эти качества его так и не уходили, он по-детски открыто смотрел на мир ясно-голубыми глазами, веря в добро и справедливость, застенчиво улыбаясь шуткам товарищей. Те видели в нём большого ребёнка, он же любил их так, как только может любить детская душа – искренне и открыто. И не было рядом с ним тех, кто бы смеялся над этой открытостью. В конце концов, кулаки у Петро размером соответствовали людским представлениям о молотах, а здоровенный рост, почти неограниченная физическая сила заставляли уважать Петро любого, кто смотрел на него.
Искренне желая постоять за товарищей, практически не имея магических способностей, Петро одной чистотой своей достиг того, чего иные не добивались и за всю жизнь. И когда луч, выпущенный злобным Ракшасом, пронзил его грудь, Петро умер счастливейшим из людей. Электрический разряд, пронзивший правое плечо, вырвал душу его из тела. Но, чистая и устремлённая, она не ушла в низкие области голодных духов, вовсе нет. Освобождённая от тела, душа его в радости и даже в восторге обратилась к сияющим Небесам – настолько ярким, что слепили глаза. Ликуя и удивляясь такой совершенной радости, Петро так и не понял, что произошло. Купаясь в лучах света, бьющего с Небес, он и думать забыл о битве и о мликах. Исполнив свой долг, воин радовался чистоте, что исходила из его Небес, и события недавней битвы унеслись куда-то вдаль, не оставив на душе его ни малейшего пятна.
И не было времени и даже пространства здесь.
Призывы Наврунга достигли души Гьянга в тот самый момент, как желание этой мольбы возникло в душе героя. Как можно не откликнуться на такое? Мгновенье - и Гьянг предстал пред очи Ассургины. Глядя в Её лучистые очи, он просил разрешить ему помочь. Она, улыбнувшись уголками глаз, согласилась дать тем людям избавление от страданий, а Петро … как он пожелает.
Мгновения спустя Гьянг касался ран друзей лучом своего сострадательного сердца. И раны затягивались, и боль уходила, и сон, мгновенно сваливший раненых, принёс долгожданное успокоение.
Петро был полон счастья, он ликовал в Небесах, когда перед его взглядом появилась сотканная из света фигура. Совершенством атмосферы фигура напоминала Небеса, где оказался Петро, но был этот гость выше и чище даже этих Небес. Изумившись и восхитившись гостем, душа Петро спросила:
- Кто ты, высокий Гость?
- Я пришёл испросить тебя, помнишь ли ты твоих сотоварищей, Петро? Они плачут о тебе.
Вопрос смутил ликующую душу.
- Сотоварищи? Они помнят обо мне? Но где они? Прошло так много времени…
- Они помнят, и ты нужен им. Рано покинув мир прежний, ты огорчил их, Петро.
Душа задумалась. О, если он так нужен им, пусть приходят сюда, он будет рад им! Тут так хорошо, что никакие телесные условия не могут сравниться!
- Пусть идут сюда, я буду рад разделить с ними трапезы Духа!
Гость не сразу ответил. Мириады разных светов исходили из него, и все они несли такие тончайшие смыслы чистоты и святости, что Петро просто захлёбывался от такой близости к совершенству.
- Их время ещё не пришло.
- Ах, как грустно, что они не могут так!
И Петро загрустил. Далёкие дни вернулись в его памяти, лица друзей и особенно Мастера предстали перед ним во всей чистоте, как бы окружённые ореолом красоты.
- Но разве может быть такое, что счастья надо ждать?
- Там много, очень много людей ждут твоих подвигов, Петро. Ты можешь дать им счастье там, где теплится их надежда, Петро. И когда час настанет, они придут сюда, потому что будут знать, какое оно, счастье знания Небес.
Слова Гостя ранили Петро. Действительно, там есть те, кто не знает такого, и некому принести им Знание, и эта сострадательная мысль увлекла его так же, как до того ликованием и счастьем увлечён был он.
- Но смогу ли я?
Гость улыбнулся, и улыбка та была как луч солнца среди листвы в лесу.
- Ты ли не сможешь?
Действительно, как можно забыть счастье Небес? Как можно, зная, не рассказать? Это невозможно!
- Но как вернусь?
- Ты можешь избрать, воин. Таково твоё право, и, если решишь вернуться, я проведу тебя.
Душа Петро ответила согласием, и теперь уже ликование от возможности помогать наполнило его, и крылья понесли его душу туда, где он был нужен более всего. К Братьям.
Раненые уснули, и теперь бездыханное тело Петерцеена оплакивал Наврунг. Этот богатырь искренностью своей давно подкупил сердце его, и теперь, глядя на изуродованное разрядом тело его, он тихо плакал. Понятно, что война есть война и без потерь она просто не бывает, но сама мысль, что Брат погиб, приносила боль потери, и невозможно было усмирить её.
Сидя на коленях, Наврунг прижимал к своей груди лохматую голову погибшего. Напевая песнь о погибших воинах, он покачивался в такт ей. Слёзы стекали по щекам и капали на лицо Петро, на его раны, как бы символически омывая их памятованием о лучших днях, проведённых под солнцем, – о днях Братства.
Вдруг душа Наврунга озарилась пониманием Гьянга, который ворвался в его мир, как ветер – в открытое окно, принося знакомые уже смыслы и зовы. Понимание Небес и святости озарило духовное восприятие его, как вспышка молнии освещает поля и горы, и Наврунг понял, что Петро может жить. Что он будет жить, несмотря на ужасные раны, и даже смерть не сможет остановить этого знания. Глядя в лицо друга, Наврунг понял вдруг, что тот жив.
