Дурбар в Лахоре - Блаватская Елена Петровна (книги онлайн txt) 📗

Вдруг неожиданно взвилась огненным шипящим змеем первая ракета, за ней другая, третья, десятая, пока вся эта подоблачная артиллерия, шипя, треща и лопаясь, не спустилась звездным потоком на головы толпы. Тогда раздались неистовые крики восторга. В продолжение целого часа все, что когда-либо пиротехника производила под видом бураков, огненных колес, римских свечей и апофеозов с прибавкою туземных гербов, вензелей и священных эмблем Индии, все это трещало, грохотало, палило вокруг нас, оглушая до боли. Но толпа ликовала: особенно одно время, когда после пущенных во множестве с башни храма миниатюрных воздушных шаров с бенгальским огнем внутри, их стало почти невозможно отличить на небе от мириадов пылающих натуральных звезд… Суеверные массы, тысячи между которыми видели фейерверк впервые в жизни своей, поверглись в прах перед ними, твердо уверенные, что то – чудо, сотворенное их гуру Говиндом, а может быть и самим Нанакой. Некоторые даже собирали по земле упавшие полусгоревшие ракеты, чтобы сохранить их как святыню. Но вот мало-помалу, бураки стали редеть. Все глуше раздавались треск и лопанье и, наконец, все стихло… К великому горю акали прошлогодний апофеоз, в котором изображались мусульмане в фейерверочном пекле, побитые на земле и даже преследуемые в аду сикхами, был в этом году, вследствие жалоб обиженных магометан, запрещен правительством. На этот раз оно справедливо боялось возмущения. Вместо апофеоза явилось на башне Говинда какое-то удивительное колесо с вертящимся на нем чертом, и фейерверк прекратился, осталась одна иллюминация сквера.

Толпа европейцев, сидевшая на платформе возле башни с городскими часами, разошлась. Верхняя площадь тоже опустела, остались одни мы на крыше, паря над многотысячною толпой внутри священного сквера. После празднества предполагалась торжественная церемония куков, и наш акали обещал нам, что мы увидим их ход вокруг озера, во время которого они ежегодно возобновляют свои таинственные, никому не известные клятвы.

Мне уже довелось говорить об этой политической секте, которая под видом религиозных обрядов подливает масла в неугасимый в них против покорителей огонь мщения. [20] Несколько лет тому назад один изменник поклялся англичанам за большую сумму присоединиться к секте куков и узнать все их тайны, выдать их правительству. Он не успел в этом предприятии, так как скоропостижно умер. Но куки сделались еще осторожнее, и этот излишек осторожности и погубил многих из них. Желая доказать правителям, что их секта в сущности состоит из верноподданных, а не заговорщиков, а быть может, и потому, что несколько непокорных куков грозили своею поспешностью испортить дело, Рам Дасс Синг, их вождь и первосвященник, послал предупредить коллектора небольшого городка возле Умбалы, что некоторые из подчиненной ему паствы куки взбунтовались и грозят мятежом. Недолго думая и даже не спросив высших властей, коллектор приказал перехватать всех встречных куков, правых и виноватых, и доставить их к себе. Затем, поймав 92 человека, не дожидаясь даже над ними суда, он повелел привязать их к пушкам, выпалил из них и перестрелял всех в несколько часов.

Это не слух, а историческое в Индии событие, случившееся всего несколько лет тому назад, и известное всем и каждому. История вышла ужасная. Англичане перепугались не на шутку. Чтобы успокоить народное волнение, они тотчас же лишили коллектора места, выгнали якобы из службы и даже предали суду… На следствии, по их уверениям (поддерживаемым, конечно, англо-индийской печатью), они раскрыли какие-то сильно компрометирующие Рам Дасс Синга обстоятельства и воспользовались этим счастливым открытием: его сослали административным порядком в Рангун, на вечное заточение. Коллектора хотя и не могли оправдать, но успели так возбудить к нему симпатию английской публики, что последняя из кожи лезла, жертвуя большие суммы на подписку «бедному, пострадавшему за свою верность, чиновнику»; а через некоторое время ему дали отличное место где-то в Ярканде, в Кашгарии, куда его отправили чуть ли не постоянным посланником. [21] Пострадал лишь один помощник коллектора, м-р Коуен (Cowen), которому пришлось, как козлу отпущения, уносить с собой в пустыню изгнания грехи британского Израиля. Рам Дасс Синг, хоть и под надзором полиции, но все еще, странное дело, живет в Рангуне. Но насильственно разъединив его с куками, англичане, к сожалению, не убили кукизма. Эта секта, словно многоглавая гидра, вместо одной потерянной головы имеет теперь их несчетное множество, считая по несколько вождей в каждом городе Пенджаба. Но кто их главный первосвященник, про то никто не знает. Дело о расстрелянных 92 куках было причислено англо-индийским правительством к разряду тех многих «неприятных, но неизбежных юридических ошибок», о которых оно, впрочем, мало заботится в Индии.

Однако нас ожидало сильное разочарование. В ту ночь, когда большая часть народа разошлась, куки начали совершать свой таинственный ход вокруг озера, но более этого мы ничего не видели. Во главе процессии шел высокий седобородый сикх, в длинной белой юбке и тюрбане, а за ним несколько сот куков. Процессия шла медленно и торжественно. Держа в левой руке бронзовую, странной формы вазу, старик кропил из нее правою рукою какою-то красной жидкостью в озеро, напевая на неизвестном диалекте стихи, которые и подхватывались при конце каждого куплета хором. Процессия скоро удалилась в один из набережных дворцов. Глухо и редкими урывками доносился до нас оттуда их грустный протяжный напев. Очевидно, программа изменилась, и наш акали не хотел или не мог сказать нам что-либо более на наш счет. Вокруг нас один за другим потухали огни, и скоро остались одни лишь яркие звезды над нашими головами. Подул свежий ветер, и на высокой крыше становилось очень холодно. Мы отправились домой.

Несмотря на все наши старания и расспросы, мы ничего более не могли добиться об интересовавших нас куках. Кто и что они такое? Мы знали, что они сикхи и индусы, но есть между ними, по-видимому, отрекшиеся от веры магометане. И откуда их название, этимологию которого никто не мог нам объяснить? На запад от Кашмира до реки Индуса, в горах обитает небольшое племя под этим именем. Но эти куки все не то китайские, не то тибетские магометане-шииты, о которых англо-индийскому правительству еще менее известно, нежели о пенджабских куках, кроме, разве, того, что даже кашмирцы (не говоря уже о соседних с ними племенах – бумбах, гуджерах и других) страшно боятся их чернокнижного знания, видя в них опасных колдунов и чародеев. Так что же имеют с ними общего пенджабские куки, эти заподозренные в политической неблагонадежности люди, и появившаяся всего несколько лет тому назад секта?

Проходя под окнами дома, куда удалились для окончания своих темных обрядов куки, мы снова услыхали их пение, но уже громкое и резкое, раздававшееся в глубокой тишине ночного воздуха, словно невидимая угроза. Мне почему-то пришла в голову сцена и хор из «Гугенотов»: «La benediction des poignards».

Глава 3

Дойдя до этой главы, нахожусь вынужденной прервать на время нить моего рассказа ради краткого пояснения. Для многих русских Индия – такой край земли, что не обрисуй я тверже не только обоюдные отношения покорителей с покоренными, но и эскиз самой страны, многие из моего пересказа о виденном и слышанном на диковинном дурбаре в Лахоре останется и темным и невыясненным…

Не имея ни малейшего притязания на непогрешимость мнения, особенно в политике, предлагаю следующие страницы просто как личные наблюдения, поверхностные, но в общем правдивые – за это ручаюсь. Слыша столько разговоров об Индии, как пришлось мне слышать их в Симле, с одной стороны, и столько же сдержанных жалоб туземцев – с другой, судя, наконец, совершенно беспристрастно по самим событиям, развивающимся прямо перед моими глазами, думаю, что два года постоянного пребывания в стране дают мне некоторую возможность судить о ней довольно правильно. Весьма мало посвященная в сокровенные таинства Калькуттского кабинета, еще менее интересуясь оными, все-таки полагаю, что иммакулатно белое не может показаться мне совсем черным или vice versa; тем более, что характер сношений между правителями и управляемыми до того ненормален, что всякому иностранцу бросается в глаза. В двух предыдущих главах я часто упоминала об этих удивительно страшных и ни на чем не основанных отношениях, также и в предыдущих письмах моих из Индии, и особенно в статьях: «Из пещер и дебрей Индостана», которые печатались в «Московских Ведомостях»; отношениях со стороны англичан донельзя презрительных и высокомерных, со стороны туземцев, иногда отвратительно подобострастных и робких.