Огонь изнутри - Кастанеда Карлос Сезар Арана (бесплатные полные книги .TXT) 📗
Все повторилось, однако теперь, в соответствии со стратегическим планом, дон Хуан должен был с самого начала отказаться платить управляющему. Тот никогда раньше отказа не встречал и потому был ошарашен. Он пригрозил, что уволит дона Хуана. Дон Хуан пригрозил в ответ, что немедленно отправится в дом и все расскажет той женщине. Дон Хуан знал, что женщина была женой хозяина фабрики и не знала о темных делах своих двух управляющих. Он сказал управляющему, что знает, где она живет, потому что работал в близлежащих полях на рубке сахарного тростника. Управляющий принялся торговаться, и дон Хуан потребовал, чтобы тот заплатил ему за согласие идти работать в дом. Управляющий сдался и дал ему несколько банкнот. Дон Хуан вполне отдавал себе отчет в том, что уступчивость управляющего – всего лишь уловка, цель которой – заманить его в дом.
– И опять он самолично отвел меня в дом, – рассказывал далее дон Хуан. – Это была старая гасиенда, принадлежавшая владельцам сахарной фабрики, людям богатым, которые то ли знали о том, что творится в доме, но не придавали этому значения, то ли им было настолько все равно, что они даже ничего не замечали.
Едва мы пришли, я тотчас побежал в дом, отыскал хозяйку и, бухнувшись перед ней на колени, принялся целовать ей руки и рассыпаться в благодарностях. Оба управляющих были вне себя от злости.
Управляющий в доме действовал по той же схеме, что и прежде. Но на этот раз я был во всеоружии: я владел контролем, дисциплиной, выдержкой и чувством времени. Поэтому все получалось так, как планировал мой бенефактор. Благодаря контролю я мог выполнять самые идиотские требования этого типа. Ведь обычно в подобной ситуации мы тратим львиную долю своей энергии на переживания, обусловленные нашим чувством собственной важности. Любой человек, у которого есть хоть на йоту гордости, лопнуть готов, когда его заставляют чувствовать себя полнейшим ничтожеством.
Я с радостью выполнял все, что он требовал. Я был весел и силен. И мне было наплевать на гордость и страх. Я вел себя там как безупречный воин. Умение закалять свой дух в то время, когда тебя попирают и топчут, – вот что называется контролем.
Затем дон Хуан объяснил, что, согласно стратегическому плану бенефактора, он не стал испытывать чувства жалости к себе, как делал раньше. Вместо этого он немедленно приступил к работе по выяснению сильных и слабых черт управляющего, а также особенностей его поведения.
Он обнаружил, что самыми сильными сторонами этого человека были его склонность к насилию и дерзость. Он выстрелил в дона Хуана среди бела дня на глазах у множества свидетелей. Огромной же слабостью управляющего было то, что ему нравилась его работа и он ни в коем случае не пошел бы на то, что грозило бы ему увольнением. Поэтому ни при каких обстоятельствах он не стал бы убивать дона Хуана в пределах усадьбы днем. Еще одной слабостью этого человека была семья. У него были жена и дети. Они жили в лачуге недалеко от усадьбы.
– Способность собирать подобного рода информацию, в то время как тебя постоянно колотят, – вот что такое дисциплина, – объяснил дон Хуан. – Этот человек был законченным негодяем, без малейшего намека на милосердие. Новые видящие считают, что совершенный мелкий тиран не должен иметь ни одной черты характера, которая смягчала бы его тиранические свойства.
Потом дон Хуан рассказал мне, что два оставшихся атрибута образа жизни воина – выдержка и чувство времени (ими он тогда еще не обладал) – были задействованы бенефактором автоматически, благодаря избранной им стратегической линии. Выдержка – это умение терпеливо ждать. Без порывов, без нетерпения – просто спокойно и радостно ждать того, что должно произойти.
– Ежедневно я унижался, – рассказывал дон Хуан, – временами мне приходилось даже плакать от боли под кнутом управляющего. И все же я был счастлив. Стратегия моего бенефактора была той силой, которая позволяла мне проживать день за днем, не впадая в ненависть к этому типу. Я был воином. Я знал, что я жду, и знал, чего я жду. В этом – великое наслаждение воина.
Дон Хуан добавил, что, в соответствии со стратегическим планом бенефактора, он должен был систематически изводить управляющего, пользуясь в качестве прикрытия кем-либо более могущественным, чем тот. Так, видящие времен Конкисты использовали в качестве прикрытия католическую церковь. Обычный священник в те времена иногда оказывался могущественнее дворянина.
Дону Хуану прикрытием служила дама, взявшая его на работу. Каждый раз, когда он ее видел, он падал перед ней на колени и начинал твердить, что она – святая. Он попросил у нее ладанку с изображением ее святого покровителя, чтобы молить небо о ее здоровье и благополучии.
– И она дала ее мне, – продолжал дон Хуан, – что окончательно выбило управляющего из состояния равновесия. А когда по вечерам я убедил слуг молиться со мною, его едва не хватил удар. Я думаю, именно в тот момент он принял решение прикончить меня. Позволить мне продолжать в том же духе он не мог.
В качестве контрмеры я организовал всех слуг в доме на поочередное всенощное бдение. Хозяйка решила, что во мне есть задатки исключительно набожного человека.
Сам же я с этого дня перестал спать крепко и больше не ложился в свою кровать. Каждую ночь я забирался на крышу. Оттуда мне было видно, как дважды управляющий повсюду искал меня среди ночи. И глаза его при этом были глазами убийцы.
Каждый день он заставлял меня чистить стойла жеребцов в надежде, что в конце концов один из них зашибет меня насмерть. Но я соорудил щит из толстых досок, за которым и прятался во время работы, отгораживая один из углов стойла. Тот тип об этом не знал, потому что не выносил лошадей, что было, кстати, еще одной его слабостью. Как оказалось впоследствии, именно это слабое место стало для него смертельным.
Дон Хуан объяснил, что чувство времени – это способность точно вычислить момент, в который все, что до этого сдерживалось, должно быть отпущено. Контроль, дисциплина и выдержка подобны плотине, за которой все накапливается. Чувство времени – шлюз в этой плотине.
Управляющий знал лишь насилие, посредством которого он и терроризировал всех. Когда же он не мог его применить, он становился почти беспомощным. Дон Хуан знал, что управляющий не отважится убить его прямо перед домом, поэтому однажды он публично оскорбил управляющего в присутствии множества людей и на глазах у хозяйки. Дон Хуан назвал его трусом, который до смерти боится жены хозяина.
Это было частью стратегического плана, разработанного бенефактором: выждать и, воспользовавшись подходящим моментом, поменяться с мелким тираном ролями. Неожиданное всегда происходит именно так. Нижайший и покорнейший из рабов внезапно поднимает тирана на смех, издевается над ним, выставляет идиотом в глазах тех, чье мнение для тирана имеет решающее значение. И затем ускользает, не давая тирану возможности отомстить.
– В следующее мгновение этот тип буквально сошел с ума от бешенства, – продолжал дон Хуан, – однако я уже покорно ползал на коленях перед хозяйкой.
Далее дон Хуан рассказал, что, когда хозяйка ушла в дом, управляющий с приятелями позвали его на задний двор, якобы для того, чтобы дать какую-то работу. Управляющий был очень бледен, он буквально побелел от злости. По его тону дон Хуан сразу же догадался, что тот собирается сделать на самом деле. Дон Хуан сделал вид, что идет, но вместо того, чтобы отправиться на задний двор, неожиданно побежал к конюшне. Он рассчитывал, что лошади поднимут неимоверный шум и хозяева выйдут из дома посмотреть, в чем дело. Он знал также, что управляющий не осмелится его застрелить. Это произвело бы слишком много шума, а страх управляющего потерять работу был сильнее всех прочих побуждений. И еще дон Хуан был уверен, что этот тип не войдет к лошадям, по крайней мере пока окончательно не потеряет голову от ярости.
– Я заскочил в стойло к самому дикому из жеребцов, – продолжал свой рассказ дон Хуан, – а мелкий тиран, совершенно ослепленный бешенством, выхватил нож и прыгнул вслед за мной. Я мгновенно спрятался за своими досками. Жеребцу достаточно было лишь раз его лягнуть, чтобы навсегда положить конец этой истории.
