После Кастанеды: дальнейшее исследование - Ксендзюк Алексей Петрович (читать книги бесплатно TXT) 📗
Когда мы говорим о намерении человеческого вида, нельзя не вспомнить юнговский термин "коллективное бессознательное", достаточно уместный в нашем случае. Ядром намерения коллективного бессознательного является стремление к полному проявлению человеком своей Самости, т. е. к достижению максимального осознания того типа, что присуще человеческим существам. Все духовные дисциплины, открытые и разработанные человеком, порождены именно этим намерением: одни ведут дальше и потому более эффективны, другие способствуют достижению Самости лишь в небольшой мере, а некоторые — сбивают с толку, могут привести к заблуждениям и даже деградации.
Однако если духовному искателю в результате своих упражнений удалось добраться до намерения Земли, все заблуждения исчезают. Намерение Земли — космический факт, не имеющий отношения к бессознательной стратегии человеческого вида, ведь Земля не обладает и не может обладать эго. Намерение Земли органично вплетается в намерение всей совокупности миров — на этом уровне открывается прямой путь к самореализации, общий для всего океана энергии бытия. Здесь намерение бесконечности является вполне ощутимым, хотя все еще невербализуемым компонентом; исполняя роль своеобразного ориентира, оно предохраняет адепта от ошибок и непрерывно ведет по истинному пути. Дисциплина, реализующая такое достижение, существует и довольно детально разработана, что, собственно говоря, и делает возможными сверхчеловеческие реализации толтекского (да и всякого иного) пути к трансформации.
Очень непросто человеку ощутить нечеловеческое намерение Земли и таким образом войти в гармонию с энергетическими процессами космических масштабов. Иудейско-христианское мировоззрение наиболее ярко демонстрирует всю сложность этого процесса для социально детерминированного сознания. Величие и непреходящее значение Иисуса заключается, кроме всего, в том, что Он впервые в известной истории человечества указал на самый прямой путь преобразования человеческой психики, ведущий к проявлению намерения видового бессознательного. Этот путь настолько полно и всесторонне воплощает максимальное совершенство социального человека, что в идеале должен исчерпать все интенции человеческого вида и открыть доступ к осознанию безличного намерения Земли. Надо полагать, здесь и начинается Царство Божие — область осознания, где уже нет места Эго, где персональные ограничения психики, служащие источником всех человеческих страданий, прекращают свою искажающую работу и восприятие возвращается к той чистоте, из которой вырастает чувствование Реальности и ее истинного намерения.
К сожалению, такое понимание христианской идеи не стало достоянием верующих: традиционная религиозность иудейского сознания обеспечила мощному призыву Христа все черты застывшего догматизма, и христианское Царство Божие вместо того, чтобы служить порогом, за которым лежит путь к окончательной гармонии с Реальностью, превратилось в метафизический Абсолют — предел всех устремлений Духа, т. е. из начала духовного искания стало его концом, венчающим усилия ортодоксального христианина. Этот факт лишний раз показывает, как западный тип цивилизации замкнул человека на самом себе, ограничив его самореализацию коллективным бессознательным вида.
Восточные культуры (в первую очередь, индийская и китайская), видимо, в большей мере сохранили изначальный импульс духовного поиска. Социальное бытие на Востоке не стало ослепляющей преградой для самореализации, намерение Земли (бывшее для первобытного человека куда более сильным двигателем, чем намерение его вида) не отошло на задний план духовных учений, но трансформировалось в мистический зов такого рода, что впитало в себя все постоянно накапливающиеся заблуждения разума и антропоморфные искажения в описании мира. К несчастью, это тоже повлекло за собой ряд негативных эффектов. Несмотря на целеустремленные и искренние попытки избежать рефлексии, почти все направления ориентальных духовных дисциплин оказались поражены плодами абстрактного умствования — утонченные метафизические модели обусловили медитативный опыт, а главное, его интерпретацию, и в результате намерение Земли, хотя и по-прежнему подталкивая адептов восточных школ к развитию осознания, не в силах преодолеть искусно выстроенные ловушки из идей вроде нирваны, самадхи или Сат-Чит-Ананды. Метафоры и аллегории древних искателей, зафиксированные в текстах, которым теперь приписывается чуть ли не божественное происхождение, превратились в окончательные истины, адекватные формулы достижения высшей цели, и мало кому удается переступить через словесные, умственные завалы, чтобы шагнуть в пределы бесконечности. Чаще всего мы видим нескончаемые повторения одних и тех же переживаний — безусловно, важных на пути самореализации, но вовсе не завершающих духовный поиск (как бессознательно убедили себя ориенталисты), а лишь иллюстрирующих определенные этапы в становлении более гибкого и более широкого осознания.
Наибольший успех здесь возможен при реализации некоторых установок дзэн и даосизма, т. е. тех дисциплин, что особое внимание уделяют Непостижимому, избегая любых человеческих интерпретаций опыта. Возможно, для счастливчиков, ускользнувших из мира обусловленности восприятия благодаря интуитивным находкам на почве даосских и дзэнских техник, намерение Земли обретает первозданную, непобедимую силу, и они следуют за ним дальше — в те миры, где забываются поучения их собственных авторитетов, и начинается свободный поиск Реальности: на ощупь, на собственный страх и риск. Их положение невероятно сложное — ведь зачастую уже потрачено слишком много сил и времени на воплощение совсем не обязательных реализации, на освоение излишних частностей, которые их духовная традиция считает абсолютно необходимыми. Утверждается, что некоторые даосы и мастера дзэн (как и отдельные представители иных восточных школ) достигали свободы и уходили в бесконечное странствие по мирам осознания, воплотив тем самым намерение Земли, но они скорее являются исключением, чем правилом для этой духовной культуры.
Из всего вышесказанного напрашивается вывод: восстановление связи с безличным намерением — дело куда более важное, чем обычно представляют себе традиционные мистики и маги. Иногда полагают, что связь с намерением необходима скорее для управления частными обстоятельствами и явлениями, что это ближе к манипуляционной магии, чем к истинному духовному развитию. Конечно, маг может использовать близость своих личных устремлений к безличному намерению для любой цели, достижение которой ускоряет его продвижение по пути трансформации или более эффективному обучению последователей. Иногда его прикосновение к намерению носит причудливый, эксцентричный характер, поражающий воображение и вызывающий преклонение перед его магической силой, но все это — лишь побочный продукт, результат согласия Реальности поиграть в невинные игры, чтобы продемонстрировать неограниченные возможности намеревания как такового. Фундаментальный смысл обращения мага к намерению заключается в самом содержании безличного намерения Силы. Ведь все мы, включая самых совершенных магов и духовных искателей, оставаясь существами с ограниченным осознанием, не способны воспринять ни содержание окончательной самореализации, ни ее сущность. Нам также не дано знать механизм, благодаря которому самореализация возможна. А безличное намерение все это содержит в себе по определению. Это универсальная установка, в которой заключена как цель, так и путь к ней. Только следование намерению может уберечь нас от ошибок и заблуждений, ведь в намерении нет ничего от человеческого (или какого угодно иного) разума, творящего иллюзии. Можно сказать, что намерение и есть Реальность вне всякой интерпретации, ее неукротимый магнетизм, ведущий по правильной дороге независимо от того, отдаем ли мы себе в этом отчет хоть в малейшей степени.
Намерение — это изначальный внесознательный импульс, по природе своей направленный на достижение максимально совершенного осознания того, кто этому намерению следует. Намерение Силы заключено в достижении максимальной свободы энергосистемы, поскольку в качестве необходимого условия требует разрушения любых преград, существующих между субъектом и Реальностью, при одном лишь условии: если разрушение преграды не ведет к разрушению самого субъекта.
