Святые отцы о праве собственности (СИ) - Сомин Николай Владимирович (книга читать онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
Иоанн Златоуст. «Господни все богатства, откуда бы мы их не собрали» («О Лазаре», Б. 2, цит. по /5:108/).
«Ведь и ты только распорядитель своего имущества, точно также, как и служитель церкви, распоряжающийся ее стяжанием. Как последний не имеет власти расточать сокровищ, даруемых вами в пользу бедных, по своей воле и без разбора, потому что они даны на пропитание бедных, так и ты не можешь расточать своих сокровищ по своей воле» /7:779/.
Бог же раздает свое не в частные руки, а предназначил в общее пользование:
Киприан Карфагенский. «Ибо что принадлежит Богу, то должно составлять общее достояние, и никто не должен быть лишаем участия в благодеяниях и дарах Его так, будто весь род человеческий не одинаково должен пользоваться благостию, щедростию и милостию Божественной. Так, одинаково для всех светит день, одинаково сияет солнце, падает дождь, дует ветер и сон у спящих один, и блистание звезд и луны обще для всех. И если земной владелец, руководствуясь таким примером равенства, разделяет свои плоды и прибытки с братством, то он, становясь чрез безмездные щедрые подаяния общительным и справедливым, становится подражателем Бога-Отца» («Книга о благотворениях и милостыне», ч.2, цит. по /11:33/).
Климент Александрийский. «Бог предназначил род наш для общности… Все — общее, и богатые не должны стремиться иметь больше… Ибо Бог дал нам (я знаю это) право пользования, но в пределах необходимого, и определил, чтобы пользование было общее. Неуместно, чтобы один имел в избытке, когда многие нуждаются» («Педагог», II,12, цит. по /5:85/).
Онтологический довод. Еп. Василий Родзянко в /4/ высказывает интересную мысль, что пафос тринитарного богословия великих каппадокийцев состоял в том, что человечество, по образу Троицы, сотворено как множество личностей, имеющих единую природу. Что же тогда грехопадение? Еп. Василий пишет:
«Ответ нам дает свт. Василий Великий: «Единое человеческое естество рассечено грехом на множество враждующих частей. Воплощение на земле Единородного Сына Божия открыло возможность восстановления единства естества человеческого». Осуществление этого идеала или хотя бы приближение к нему свт. Василий видит в монашеских общинах, где люди свободно объединяются настолько, что ясно видно их единое естество, которого не разрушает и которому ничуть не противоречит существование отдельных личностей» /4:111/.
Обращаясь к «Правилам» Василия Великого мы видим, что общность имущества является одним из непреложных условий осуществления указанного идеала:
«Вопрос 85. Надобно иметь в братстве какую-либо собственность?
Ответ. Сие противно свидетельствам об уверовавших в Деяниях, в которых написано: «ни един же что от имений своих глаголаше свое быти (Деян. 4:32). Посему кто называет что-либо своим, тот поставляет себя чуждым Церкви Божией и любви Господа, Который словом и делом учил полагать за друзей душу свою, а не только одно внешнее» /2:218/.
«Ибо то общение жизни называю совершеннейшим, из которого исключена собственность имущества» («Подвижнические уставы», гл.18, цит. по /11:38/).
Таким образом, взгляд святых отцов на благодатность общения имуществ уходит своими корнями в троическое богословие.
Экклезиологический довод. Златоуст заметил, что речения Деяний Апостольских о евхаристии находятся по соседству с рассказом о единении имуществ. Так, непосредственно перед Деян.2,44-45 мы читаем:
«И они постоянно пребывали в учении Апостолов, в общении и преломлении хлеба и в молитвах. Был же страх на всякой душе; и много чудес и знамений совершилось через Апостолов в Иерусалиме» (Деян. 2:42-43), а сразу после идет: «И каждый день единодушно пребывали в храме и, преломляя по домам хлеб, принимали пищу в веселии и простоте сердца» (Деян. 2:46).
Для Златоуста нет ничего естественнее такого соседства. Евхаристия собирает всех вместе, делает единодушными, «у множества же уверовавших было одно сердце и одна душа» (Деян. 4:32), а поэтому и естественным следствием такого единения в любви и было объединение имуществ. Комментируя Деян. 2,44, Златоуст замечает:
«Они видели, что духовные блага общи и что никто не имеет больше другого, — и потому скоро пришли к мысли разделить между всеми и свое имущество» /8:73/.
Евхаристия, объединяя всех в любви, воздвигает и на объединение имуществ, а общность имущества, в свою очередь, укрепляет это единение. Евхаристия зиждет Церковь. А Церковь — это когда «все едино». Имущество же разделяет, растаскивает нас по своим углам. Поэтому полнота церковная требует устранения этого препятствия, т.е. объединения имуществ. Без этого Церковь не есть вполне Царство Небесное на земле. Еще раз мы убеждаемся, что общность имущества — не плод незрелого, излишнего энтузиазма неофитов, а необходимый аспект соборности Церкви.
Теперь, с высоты святоотеческого идеала, давайте взглянем на ту картину «спонсорского христианства», которую предлагают современные богословы: богатые христиане, занимаясь бизнесом, часть прибыли жертвуют на Церковь. Для читателя теперь должно быть ясно, что эта бескрылая идиллия со святоотеческой точки зрения отнюдь не является идеалом. И ясно почему: «христианский капитализм» в принципе несовместим с заповедью полного нестяжания, недвусмысленно указанной нам в Евангелии. Конечно, хорошо, что богатые спонсоры финансируют Церковь и тем самым дают возможность ей выжить в условиях современного капитализма. Но, как видно из приведенных в предыдущей статье «икономических» выписок, это — лишь первый шаг, который должны сделать богатые на пути ко Христу. По Златоусту, они оправдаются только тогда, когда пожертвуют все. Что же касается нынешнего «спонсорского христианства», то оно еще прозаичнее. Православные сейчас почти поголовно бедны. И хотя они подвижнически жертвуют на Церковь свои рублики, но наши настоятели ясно видят, что на две лепты не проживешь, и идут к богатым спонсорам.
Православный идеал, безусловно, включает в себя и Православное государство, в рамках которого только и возможен расцвет христианской веры. Вот и давайте представим себе, что большинство населения стало православным, что все — богатые и бедные — под впечатлением идеала нестяжания решились в виде пожертвований, милостыни отдать все. Каков же будет результат? На этот вопрос уже давно ответил Иоанн Златоуст. Результатом будет общество, подобное Иерусалимской общине, где рамки частной собственности будут разрушены и воцарится общение имуществ. Вот он — «успех благочестия». Об этой мысли Златоуста, поразительной по красоте и глубине, более подробно уже писала «Православная беседа» (№ 3 за 1997г.).
Итак, становится прозрачной святоотеческая социальная схема. Достижение личного идеала (полного нестяжания) влечет идеал общественный (общение имуществ), ибо только общение имуществ совмещает в себе нестяжание с полноценной хозяйственной деятельностью. Способ же достижения идеалов — также подлинно христианский. Это — милостыня, которая и возводит к личному совершенству и миром и любовью приводит к общению имуществ. Разумеется, это не развернутая социальная программа, а скорее нравственные маяки, освещающие нам путь в бурном море хозяйственной деятельности.
Безусловно, эти идеалы высоки. Падший человек стремится все сделать своим собственным, и отказаться от этой страсти трудно. Еще труднее социальный идеал общения имуществ. Здесь необходимо выполнение заповеди «кто хочет быть первым, будь из всех последним и всем слугою» (Мк. 9:35). И так должны захотеть жить большинство. Но в том, что мы не соответствуем этим идеалам виноваты мы сами, а не идеалы. Святые отцы орлиным взглядом прозревают всю лестницу восхождения к идеалам Христовым. Богословы же XIX-XX вв. видят только одну ступеньку где-то в первой половине лестницы, но, по ограниченности своего кругозора, объявляют ее последней.
Усвоила ли Церковь эту святоотеческую схему? Да, усвоила и всегда воплощала ее локально, в виде монастырей. Теперь же задачи строительства Православного государства требуют ее воплощения в масштабах народа. Здесь мы подходим к самому сложному пункту наших рассуждений. «Как, — возмутятся мои оппоненты, — опять коммунизм? Мы уже это проходили». Многие авторы (например /5:6,110/) пытались доказать, что коммунизм святых отцов «мнимый». Оставим на их совести эти попытки: все они связаны с недобросовестным использованием «компромиссных» фрагментов (о них шла речь в предыдущей статье). Нет, святоотеческий коммунизм — это хрустальной чистоты христианский идеал, оставленный нам апостольским преданием. Но такой ли коммунизм мы «проходили»? Комментируя «коммунистические» эпизоды Деяний, Златоуст делает очень важное замечание:
