В Иродовой Бездне (книга 4) - Грачев Юрий Сергеевич (читать книги без регистрации .txt) 📗
В определенное время многие горцы — чеченцы и ингуши — как по команде, расстилали свои платки, преклоняли колена и начинали молиться Аллаху. Никакие поверки, окрики не могли оторвать их от молитвы. Молитва Аллаху была для них священна. Когда после отбоя все стали ложиться спать, Лева преклонил колени и стал молиться. Никто не помешал ему. Утром он сделал то же, обращаясь к Всевышнему.
– Ты в Бога веруешь? — спросил его пожилой чеченец.
– Да, верую, — ответил Лева, — за веру и попал сюда.
– О, это хорошо! — сказал чеченец.
Скоро его пригласили на левые верхние нары, где были кавказцы. И молодые, и старые, они смотрели на него дружелюбно, и один, самый старый из них, сказал, что все они очень уважают верующих.
— Кто в Бога верует, у того есть совесть, — сказал кавказец. — Кто в Бога не верует — совесть пропадает — плохой.
Кавказцы тоже очень волновались, в какой этап их направят.
– Я не боюсь, — сказал Лева. — Но только я верю, что Бог направит меня в самое лучшее место. Он избавит от лукавого.
– Это хорошая вера, — сказал молодой осетин. — У нас там тоже есть такие верующие, как ты, осетины.
– Смирнский! — раздался голос надзирателя. — Лева вскочил, подошел к, двери. — Собирайся на свидание, к тебе жена приехала.
– Как же она могла узнать, что вы здесь? — раздались голоса заключенных. — И так быстро приехала!
– Я молил Бога, — сказал Смирнский, — и с молитвой вручил надзирателю маленькое треугольное письмо, адресованное домой. Вот, видимо, оно и дошло.
Леву вывели из камеры, повели коридором, ввели в другое здание, и там, в углу коридора, одетая в шубу, закутанная в шаль, ждала его жена Маруся.
– О, как я рад, что ты приехала! — воскликнул Лева. — Это необыкновенно!
– Да, как только я получила маленькое треугольное письмо, тотчас собралась и выехала. И знаешь, я уже была на свидании у папы.
– Как, разве папа здесь? — спросил Лева.
– Да, — сказала Маруся. — Ведь он кончал срок ссылки в Кокчетаве, но, видимо, злые люди, что осудили тебя, дали туда сигнал, чтобы его не освобождали. И его снова арестовали, быстро провели следствие и осудили на заключение в лагеря.
– О, Боже мой, Боже мой! Ведь он такой старенький! Что они от него хотят?
– Он там, в ссылке, работая фельдшером, продолжал общаться с верующими и читал Евангелие, вот и вся причина.
– Да как он выглядит? — спросил Лева.
— Дали нам свидание через решетку, он такой старенький, с длинной бородой, весь дрожит от холода. Ведь сейчас такой холод завернул здесь. Снег сыплет, вьюга. Я с трудом дошла к тебе. Он спрашивал о тебе. Я сказала, что ты получил 25 лет. Он удивился. Удивился не только отец Левы – Сергей Павлович – удивились и надзиратели которые присутствовали «Какое же преступление он сделал?»
– А как ты попала к папе?
– Он сообщил мне, что находится в. Петропавловске, и дал адрес верующих, которые его посещают с передачей. Я приехала прямо к ним, они направили меня вначале на свидание к папе. Мы побыли у него, а потом уже я стала искать тебя. Отец сидит в другой тюрьме.
Нельзя выразить словами, как радостно было для обоих это свидание. Но оно пролетело как миг. Маруся передала Леве передачу, ободряла его, он взаимно ободрял ее. Они расцеловались и расстались — надолго.
Когда Лева с передачей вернулся в свою камеру и стал угощать заключенных съестным, — все наперебой расспрашивали его о жене.
— Мы долго были в разлуке, она прошла весь фронт — и осталась верна. У нас маленький ребенок, ему 15 октября будет 2 года.
– О, твоя жена необыкновенная, достойная жена!
– Да, моя жена как ангел Божий, — сказал Лева. — Сколько любви и заботы она вкладывала, когда я учился и когда меня брали в тюрьму..
Прошло еще несколько дней, и Лева был направлен с этапом на медные рудники в Степлаг.
Глава 23. Помощь
(Прибытие в Джезказган. Братья)
«Ибо, как Сам Он претерпел, быв искушен, то может и искушаемым помочь».
Евреям. 2,18.
Наконец они у места. Видны вышки шахт среди далеких степей, лагеря, огороженные проволокой, каменные побеленные бараки. Прибыли, когда все уже было покрыто снегом и зима все сильнее вступала в свои права. Как обычно, их поместили в карантинные больницы.
Таких заключенных, как здесь, Лева еще не видел. Они отличались от всех заключенных, которых когда-либо видел Лева. Это были люди под номерами. На шапке, на спине, на брюках, в области правого бедра, на правом рукаве бушлата и телогрейки — везде был вырезан материал основной ткани и вместо этого были поставлены белые лапки, на которые черной краской наносился номер заключенного. Он был уже теперь под номером. И когда после санобработки прибывшим этапникам выдали обмундирование, то Лева увидал, что им всем выдали лапки, ножницы, нитки, краску, и на брюках, рубашках, на верхней одежде они должны были сами– вырезать и вышивать эти лапки — свои номера. Леве достался номер «СЩ— 8».
Эта нумерация, эти люди под номерами — было дико для Левы, хотя он и был старый арестант. Кто изобрел это, кто «усовершенствовал» эту систему заключения? Нет ли тут унижения человеческого достоинства — значиться и ходить только под номером? Кроме этой своеобразной."номерной системы» Леву интересовал только один вопрос; есть ли здесь дорогие братья? Так хотелось услышать родную речь, помолиться, поделиться всем пережитым!
На второй день к этапникам подошли два шахтера. По их особо приветливому виду Лева подумал: «Не братья ли?» Подошел и спросил:
– Кого ищете?
– Нет ли здесь верующих? — спросил один коренастый.
– Я верующий! — ответил Лева, улыбаясь.
– Брат?
– Брат!
– Они обнялись, расцеловались. Какое счастье было Леве — повидать дорогих братьев!
– У нас еще есть братья, есть и брат-пресвитер.
– Как хорошо, как хорошо! — воскликнул Лева.
– Весь этот лагерь разбит на несколько лагпунктов, хотя они находятся в одном месте, но друг с другом не сообщаются.
— Но мы знаем, что в каждом лагпункте есть братья.
– А есть тут больница, санчасть? — спросил Лева.
– Есть больница и есть санчасть, — ответили ему. — А ты кто по специальности будешь?
— Я работал фельдшером, потом три года учился в мединституте, так что незаконченный врач.
– Здесь в медработниках большая нужда. Завтра же сходи в санчасть или в больницу. Конечно, устроишься.
– А как вы имеете общение друг с другом?
– Выходные дни имеем, вместе собираемся, поем в бараках. Нас особенно не притесняют.
– А как у вас в отношении вечери Господней?
– Мы уже говорили об этом, но ни разу еще не совершали ее. Вино можно достать через вольных шахтеров, но денег у нас нет. Денег нам на руки не выдают, наш заработок передается в ларек, и только оттуда мы можем приобретать продукты.
– Сейчас я, — сказал Лева. — Он порылся в пальто и вернулся к братьям:
– Доставайте вино, поговорите с братом-пресвитером, и дай нам Бог в следующее воскресенье иметь вечерю Господню!
Через два дня братья-шахтеры принесли в зону красное вино для хлебопреломления. В следующее воскресенье была большая радость: Лева познакомился с пресвитером Огапценко Иваном Григорьевичем. Это был высокий худощавый брат из Одесской области. Его душа сияла любовью, радушием, он и Лева как-то особенно быстро сблизились друг с другом после первых встреч.
— Вот Слова Божия нет у нас, как жалко! — говорил брат Онищенко.
— Будем молиться, — сказал Лева, — и Господь все устроит. В воскресенье в одном из бараков, в углу, братья собрались, чтобы провести вечерю.
О, это была чудная, незабвенная вечеря Господня! Участники в страданьях Христовых, братья вспоминали, как Иисус протягивал ученикам хлеб, как разливал вино в память Своей Крови. Каждый, с благоговением молясь, в слезах, участвовал в этой вечери. Тихо, тихо пели, и словно небесные силы наполняли души каждого, и с этими новыми силами каждый готов был идти дальше по узкому тернистому пути.
