Трудные страницы Библии. Ветхий Завет - Гальбиати Энрико (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации .txt) 📗
«Ненависть возбуждает раздоры, но любовь покрывает все грехи» (Притч 10, 12).
Еще яснее и чисто по-евангельски звучит следующее наставление книги Премудрости Иисуса, сына Сирахова:
«Злоба и гнев тоже мерзости, и муж грешный будет обладать ими. Мстительный получит отмщение от Господа, Который не забудет грехов его. Прости ближнему своему обиду, и тогда по молитве твоей отпустятся грехи твои. Человек питает гнев к человеку, а у Господа просит прощения. К подобному себе человеку не имеет милосердия, и молится о грехах своих. Сам, будучи плотию, питает злобу: кто очистит грехи его? Помни последнее, и перестань враждовать; помни истление и смерть, и соблюдай заповеди. Помни заповеди и не злобствуй на ближнего; помни завет Всевышнего, и прощай грехи» (Сир 27, 33–28, 7).
Евангельская молитва: «прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим» и предписание: «прощайте, и простится вам» ничего нового не прибавляют к этому предписанию Ветхого Завета, кроме провозвестия сверхчеловеческого сыновства и братства, высшего оправдания новозаветной любви.
Наконец, обратим внимание на то, что даже в самых страшных поношениях автор вдохновляется санкционированными Самим Богом (Втор 28) проклятиями, направленными против нечестивых, так что в этих, столь резких, выражениях есть нечто условное и литературное; словом, это своего рода жаргон, освященный обычаем и потому, как это всегда случается с подобными выражениями, он имеет оттенок искусственности и гиперболичности, который выходит за пределы истинной мысли и чувства того, кто говорит или пишет.
Именно такое впечатление производят самый ужасный проклинающий псалом 108 (109), 6-20 и следующий отрывок из книги кротчайшего и нежносострадательного Иеремии, который так молится о своих врагах:
«Внемли мне, Господи, и услышь голос моих противников. Должно ли воздавать злом за добро? а они роют яму душе моей. Вспомни, что я стою пред лицем Твоим, чтобы говорить за них доброе, чтобы отвратить от них гнев Твой. Итак предай сыновей их голоду и подвергни их мечу; да будут жены их бездетными и вдовами, и мужья их да будут поражены смертью, и юноши их умерщвлены мечом на войне» (Иер 18, 19–21).
В сущности поэт, по-видимому, хочет сказать довольно конкретную вещь: сделай им, Господи, то, чем Ты Сам грозил в Своем законе его нарушителям.
Ненависть к враждебным народам [277]
99. Нельзя сказать, что у евреев считалось оправданной или позволительной расовая ненависть к иноземцу, как таковому:
«Когда поселится пришелец в земле вашей, не притесняйте его. Пришелец, поселившийся у вас, да будет для вас то же, что туземец ваш; люби его, как себя; ибо и вы были пришельцами в земле Египетской» (Лев 19, 33–34).
Однако, еврейский народ нередко сражался с иноземцами, чаще защищаясь, чем нападая. В столкновениях между народами действовал, да и до сих пор действует, закон возмездия. Поэтому мы не можем упрекать благочестивого израильтянина, если он желает поражения своих врагов и наказания их за их жестокость:
«Услышали все враги мои о бедствии моем, и обрадовались, что Ты соделал это: о, если бы Ты повелел наступить дню, предреченному Тобой, и они стали бы подобными мне! Да предстанет пред лице Твое вся злоба их; и поступи с ними так же, как Ты поступил со мною за все грехи Мои, ибо тяжки стоны мои, и сердце мое изнемогает» (Плач Иер 1, 21–22).
И христиане порой желают наказания тех народов, которые идут против справедливости, но предпочитают говорить о наказаниях абстрактно, не вдаваясь в подробности тех мучений, которыми сопровождается такое наказание виновных.
Древний израильтянин, напротив, выражается очень конкретно и сильно:
«Дочь Вавилона, опустошительница! блажен, кто воздаст тебе за то, что ты сделала нам! Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о амень!» (Пс 136[1371, 8–9).
Мы, научившиеся от Христа почитать детство, сразу же думаем об ужасе, который испытывают дети, когда их убивают неизвестно за что. Древний израильтянин был близорук: он видел в этом только наказание народа-агрессора. Божественное вдохновение не лишает его этой близорукости, этого бесчувствия.
Древние израильтяне, желая наказания или поражения угнетателя, становились, как мы видели выше, на религиозную точку зрения. Те, кто враждовал с государством, враждовали и с самим Богом. Так что посрамление этих противников становилось делом самого Господа.
«Это — возмездие Господа; отмщайте ему; как он поступал, так и вы поступайте с ним. Истребите в Вавилоне и сеющего, и действующего серпом во время жатвы!» (Иер 50, 15–16).
Но и в Ветхом Завете есть островки покоя, указующие на лучшее будущее, когда другие народы не будут больше врагами, но будут служить тому же Богу:
«Ибо от Сиона выйдет закон, и слово Господне — из Иерусалима. И будет Он судить народы, и обличит многие племена; и перекуют мечи на орала, и копья свои — на серпы; не поднимет народ на народ меча, и не будут более учиться воевать» (Ис 2, 3–4).
Это и есть мессианское ожидание. Действительно, после проповеди Христа и Его искупительной жертвы ап. Павел мог с полным правом писать: «Нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужского пола, ни женского; ибо все вы одно во Христе Иисусе» (Гал 3, 28). Это то, что видел пророк:
«Ибо всякая обувь воина во время брани и одежда, обагренная кровью, будут отданы на сожжение, в пищу огню. Ибо Младенец родился нам; Сын дан нам… и нарекут имя Ему:… «Князь мира» (Ис 9, 5–6).
Войны на истребление [278]
100. У нас, современных людей, обладающих некоторым представлением о международном праве, создается впечатление, что древние евреи вели войны совершенно по-варварски, и потому нам кажется странным, что такое варварство допускается божественным законом. Но евреи не находились под защитой международного права: сражаясь, они должны были употреблять те же средства, что и их противники, иначе им грозило уничтожение. О том, как именно действовали древние восточные народы, ясно свидетельствуют документы. Главенствовал закон джунглей, очень широко применяемый: или ты растерзаешь, или тебя растерзают:
«Когда посеет Израиль, придут Мадианитяне и Амаликитяне и жители Востока, и ходят у них; и стоят у них шатрами, и истребляют произведения земли до самой Газы, и не оставляют для пропитания Израилю ни овцы, ни вола, ни осла. Ибо они приходили со скотом своим и с шатрами своими, приходили в таком множестве, как саранча» (Суд 6, 3–5).
Подобным образом филистимляне, покорив Израиль, монополизировали производство железа, и тем самым лишили евреев возможности изготавливать оружие и земледельческие орудия (1 Цар 13, 19–20).
Обращение с побежденными было в высшей степени жестоким и кровожадным: в некоторых случаях доходили до систематического насильственного истребления всех побежденных без различия сословия, пола, возраста, не исключая и грудных младенцев: «я осадил город (Караифаим), взял его и истребил весь народ, бывший в городе, зрелище для Камоша, бога Моавитян». Так говорит Меша, царь Моавитян (IX в до Р. X.) в надписи на своей стеле, хранящейся в настоящее время в Луврском музее; надпись рассказывает об одной из битв с израильтянами. А пророк Исайя такими же мрачными красками описывает поражение Вавилона:
«Для сего потрясу небо, и земля сдвинется с места своего от ярости Господа Саваофа, в день пылающего гнева Его. Тогда каждый, как преследуемая серна и как покинутые овцы, обратится к народу своему, и каждый побежит в свою землю. Но кто попадется, будет пронзен, и кого схватят, тот падет от меча. И младенцы их будут разбиты пред глазами их; домы их будут разграблены и жены их обесчещены» (Ис 13, 13–16).
Даже если бы по закону евреи могли руководствоваться этими общепринятыми обычаями, нас это не должно было бы удивлять, так как в сущности здесь речь идет о широком применении закона возмездия, становившегося тем более необходимым, что не существовало никакой сдерживающей международной властной инстанции. Но в действительности военное право Израиля было более мягким: врагу, добровольно открывшему ворота города, гарантировался мир, без разграбления: победители довольствовались только данью (Втор 20, 10–11). В случае отказа сдаться и взятия города штурмом детей и женщин щадили (10, 14); уважается женская стыдливость (21, 19). При осаде вражеского города надо было стараться не вредить фруктовым садам в его окрестностях, что свидетельствует об умеренности, совершенно чуждой военным обычаям нашего времени:
