Радиобеседы - Архимандрит (Конанос) Андреас (читать книги полностью без сокращений .txt) 📗
Это что-то великое — иметь крест. Это великая тайна, и я не знаю, как мне тебе это объяснить. Когда ты приходишь ко мне, чтобы пожаловаться, я не могу тебе ничего ответить, не могу возразить, не могу притвориться умным.
Это один из тех моментов, когда я чувствую, что мне нечего сказать, — не знаю, не знаю ответа. Я и сам полон недоумения, удивления, изумления, вопрошания, восклицания, — как хочешь, так это и назови перед Богом, соединяя мое недоумение с твоим и превращаю его в молитву.
Помнишь, как преподобный Антоний Великий задал Богу этот же вопрос:
— Господи, почему же так происходит, что богатые люди хорошо живут, доживают до глубокой старости и умирают, не болея, не страдают, ни о чём не беспокоятся, и всё у них хорошо? А бедный, скромный, честный, праведный человек так сильно страдает… Почему же так происходит? Почему один умирает молодым, не успев порадоваться жизни, а другой живет в роскоши, удовольствии, разврате и доживает до 95-100 лет, словно забывая уйти в другой мир, и умирает в глубокой старости? Разве это справедливо? Эти кресты, которые даешь — как их понести? Как на них смотреть?
Этими вопросами задавался святой Антоний, задаются ими и другие, не только ты, — очень многие думают об этом, находясь в тяжелых испытаниях. Но он превратил свои вопросы в молитву, — ни в богохульство, негодование и гнев, а именно в молитву, и сказал:
— Господи, скажи мне, поведай эту тайну!
И Господь ответил ему:
— Антоний, следи за своими делами, а не за Моими! Это Мои тайны, которые не могут вместиться в твоем уме. Ты мучаешься этими вопросами, потому что они превыше твоих сил, они тебя не касаются, твои плечи не смогут их понести [2].
Если тебя научить решать какое-нибудь уравнение, то научившись, ты тут же, через несколько минут, о нём забудешь. Если ты школьник, и тебя вызовут к доске и спросят урок, который тебе преподали неделю назад, ты не сможешь его вспомнить. Ты, у которого такой маленький, скудный, немощный, ограниченный ум, хочешь познать непостижимое, узнать о тайнах, которые не сможешь познать!
Ты их не познаешь, и они тебя не касаются. Единственное, что сможешь познать, — это то, что Бог есть Любовь. Но как признать это, если тебе кажется, что к тебе Он такой жестокий? Как ты признаешь, что Бог есть Любовь, если говоришь, что он жестокий?
Однажды в школе, где я преподаю, ко мне подошел учитель. В то время на Гаити произошло землетрясение, в результате которого погибли сотни, тысячи людей, маленькие дети оказались под руинами разрушенных домов. Он вошел в учительскую и спросил меня шепотом, чтобы другие не услышали и не возмутились:
— Что мы теперь скажем детям, когда они спросят нас о Боге, — спросят, как Он может быть таким? Что мы им ответим?
— Почему ты говоришь шепотом?
— Чтобы нас не слышали!
— Но ведь это вопрос для всех! Даже для меня! Несмотря на то, что я священник. Даже великие святые спрашивали об этом у Бога, не понимая, как можно совместить любовь с болью, милосердие с страданием, доброту с кровью, Божий мир и покой с землетрясением, которое все уничтожает! Как всё это уживается друг с другом? Как совмещается?
Он сказал мне, что дети шокированы, многие из них спрашивают: «Почему Бог это допустил?»
— И что ты им отвечаешь?
— Пытаюсь обсуждать это, изображаю из себя философа. А что бы сказал ты?
— Что я могу сказать? Говорю честно: «Я не знаю. Не знаю! Дети, давайте помолимся, давайте превратим нашу боль в молитву и произнесем ее перед Богом. И давайте немного подождем, чтобы позже узнать о большем».
Спустя годы, через несколько десятилетий, когда все будет позади, мы будем более сдержано смотреть на наши беды. Пережив большие страдания и возвращаясь в прошлое, мы говорим себе: «Я думал, что то, что я переживаю, — самое страшное, но в конце концов это пошло мне на пользу. Сделало меня зрелым. Я стал сильным, моя душа освятилась, очистилась, исчезло бремя, которое я носил в себе, ушли разные болезненные состояния, я избавился от пристрастий и слабости. Моя душа заблестела благодаря этой боли. Тогда я этого не понимал и думал, что не выдержу, что это просто невозможно выдержать, что я рухну, но в конечном итоге я пережил».
Одна женщина много раз говорила: «Если муж не переживёт меня, я просто не смогу без него, потому мы неразлучны…»
Ее муж умер, прошли годы и вот, спустя 30–40 лет, она смотрит на жизнь совершенно по-другому. Тогда эта разлука казалась ей огромным страданием, — и это действительно так и было, ей казалось, что наступил конец света, однако это не был конец.
Когда маленький ребенок играет в мяч, а ты подходишь и забираешь, то он может целый день проплакать, потому что мяч для него означает всё! Но ты взрослый и знаешь, что в жизни есть не только этот мяч, а множество вещей поважнее. Ты понимаешь, что его плач — это плач малолетнего ребенка, и что придет время, когда он будет плакать о другом, о том, что действительно этого заслуживает.
То, что происходит с нами, представляется нам ужасным, но на самом деле это не совсем так.
Наш ум не совсем правильно всё себе представляет. Через сто лет от того, что нас беспокоит, не останется и следа; то, что сейчас нам кажется непереносимой болью, горем и тяжелейшим Крестом из всех возможных, в будущем окажется Воскресением. Это будет светом, ликованием, наши души будут чувствовать себя так, как будто ты искупался и переживаешь облегчение, чувствуешь себя невесомым и чистым и говоришь: «Теперь я на всё смотрю по-другому».
Если ты не хочешь принимать того, о чем я тебе говорю, не принимай. Найди другой способ, как тебе жить. Дорога открыта, ты сам выбираешь, как тебе мыслить. Ты можешь пытаться уйти от Креста, кричать или даже хулить его, — Крест станет причиной твоего упрямства и бунта, это твое право.
Но вот если Крест станет причиной единства, и ты соединишься с ним и с Тем, Кто на нем — тогда душевные свойства Христа, Его характер передадутся и тебе. Если ты сопротивляешься, хочешь сойти со своего Креста и бунтуешь, то ничего не выиграешь. А ну-ка, подумай о Христе на Кресте. Там Он показал Свою доброту, всю Свою любовь, Его душа расцвела и освободила свою сладость, красоту, Его сердце стало настолько большим… Он возлюбил, объединил, простил всех, Он излучал сияние и свет, которые изменили целую землю. Этого бы не случилось без Креста.
Крест Христов излучает не горечь, а доброту. Он простер Свои руки и охватил весь мир.
Таким сделает Крест и тебя, — если, конечно, ты примешь его. Но если ты посмотришь на него по-другому, этого не произойдет. Если Крест тебя раздражает, ты злишься, сердишься, отталкиваешь его, то этим только углубляешь свои раны и не получаешь никакой пользы. Но если Крест становится знаком, который соединяет тебя с Христом: «Пребудьте во Мне, и Я в вас» (Ин. 15:4).
Где? Везде! И на Кресте! Там Меня узнаете, там увидите во Мне то, что по-другому увидеть невозможно. Там Моя доброта станет вашей добротой, Моя любовь станет вашей любовью. Там научитесь прощать, потому что Я вам передам то, что Я почувствовал на Кресте.
Это трудно, и знаю, что сейчас, когда ты меня слушаешь, ты испытываешь боль, которая мне незнакома, — потому что у каждого из нас она своя. Но я знаю, что Господь не причинит тебе ущерба. Он даст тебе только хорошее.
И самое хорошее получится из твоего страдания, — потому что когда тебя распнут, когда ты испытаешь боль, заплачешь, тогда твоя душа приобретет красоту, которая очень сильно отличается от той, которую получают другим путем, когда красят губы помадой, причесываются и опрыскиваются духами. Все это — красота мира сего, поверхностная.
Крест же дарит красоту иную, — тебе дается возможность очиститься через боль, чтобы из тебя вышло то, что иным образом никак не выйдет.
Например, как тебе научиться терпению? Оно скрывается в твоем сердце, это богатство, зрелость, мудрость, — но как ему взойти? Как? Как научиться понимать других, если сам не испытывал страданий? Когда ты разговариваешь с тем, кто знает, что такое боль, то замечаешь, что он тебя понимает. Рассказывая о своем страдании, ты видишь, что он тебя слушает, смотрит на тебя, очи его словно плачут твоими слезами и уши слышат так, как если бы слышали его собственный плач. Человек же, который пока ничего не пережил, еще сам не плакал, тоже слушает тебя, но поверхностно, — он не может почувствовать твою боль.
