Выражение монашеского опыта - Исихаст Старец Иосиф (лучшие книги онлайн .txt) 📗
Ты просишь благодати у Бога? Вместо благодати Он попускает тебе искушение. Не выносишь брани, падаешь? Тебе не дается прибавление благодати. Снова просишь? Снова искушение. Снова поражение? Снова лишение — и так до конца дней. И ты должен выйти победителем. Стой против искушения насмерть. Упади без сил в битве, взывая в изнеможении: «Не отпущу Тебя, сладчайший Иисусе! И не оставлю Тебя! Неразлучным с Тобой пребуду вовек и ради любви Твоей умру на поприще». И внезапно Он предстает на поприще и взывает сквозь бурю: «Я здесь! Препояшь, как муж, чресла свои и следуй за Мной!» Ты же весь — свет и радость: «Увы мне, окаянному! Увы мне, лукавому и непотребному! Слухом уха слышах Тя первее, ныне же око мое виде Тя; темже укорих себе сам… и мню себе землю и пепел». [29]
Тогда ты исполняешься божественной любовью. И душа твоя горит, как у Клеопы. [30] И в час искушения ты больше не оставишь покрывало и не убежишь нагим, [31] а терпеливо будешь переносить скорби, размышляя: как миновало одно искушение и другое, так минует и это.
Однако когда унываешь, и ропщешь, и не терпишь искушений, тогда, вместо того чтобы побеждать, ты должен постоянно каяться: о дневных согрешениях, о ночном нерадении. И вместо того чтобы получать благодать на благодать, ты увеличиваешь свои скорби.
Поэтому не страшись, не бойся искушений. И если много раз упадешь — встань. Не теряй своего хладнокровия. Не отчаивайся. Это тучи, которые пройдут.
И когда с помощью благодати, которая очищает тебя от всех страстей, ты пройдешь все то, что есть «делание», тогда твой ум будет вкушать просвещение и двигаться к созерцанию.
И первым является созерцание всего существующего: как все–все Бог сотворил для человека, и еще самих ангелов для служения ему. Какое достоинство, какое величие, какое великое предназначение имеет человек — это дуновение Божие! Не прожить здесь немногие дни своего изгнания, а жить вечно со своим Создателем. Видеть божественных ангелов, слушать их неизреченное пение. Какая радость! Какое величие! Лишь только эта наша жизнь достигает конца и закрываются эти очи, сразу открываются другие и начинается новая жизнь. Воистину радость, которая уже не имеет конца.
Думая об этом, ум погружается в мир и крайнюю тишину, которая распространяется по всему телу, и он совершенно забывает, что находится в этой жизни.
Такие созерцания сменяются одно другим. Человек не мечтает в своем уме, но таким бывает состояние — действие благодати, которая приносит помышления, и ум размышляет в созерцании. Человек их не создает — они сами приходят и восхищают ум в созерцание. И тогда ум расширяется и становится другим. Человек просвещается. Все для него открыто. Он наполняется премудростью и, как сын, обладает тем, что принадлежит его Отцу. Он знает, что он — ничто, брение, но и сын Царя. Ничего не имеет, но всем обладает. Он наполняется богословием. Он возглашает ненасытно, с полным сознанием исповедуя, что существо его — ничто. Происхождение его — брение. А его жизненная сила? Дуновение Божие — его душа. Душа возлетает прямо на небо! «Я дуновение, дыхание Божие! Все разрушилось, осталось в земле, из которой было взято! Я сын вечного Царя! Я бог по благодати! Я бессмертен и вечен! Я через одно мгновение — рядом с моим Небесным Отцом!»
Таково поистине предназначение человека; для ЭТОГО он был создан и должен прийти туда, откуда произошел. Таковы созерцания, о которых размышляет человек духовный. И ожидает часа, когда оставит землю и душа возлетит на небеса.
Итак, дерзай, чадо мое, и с этой надеждой терпи всякую боль и скорбь, поскольку вскоре мы удостоимся всего этого для всех нас — равное. Все мы — чада Божии. К Нему взываем день и ночь и к сладкой нашей Мамочке, Владычице всяческих, Которая никогда не оставляет молящегося Ей.
11 «Я, когда пришел на Святую Гору, нашел многих из отцов в делании и созерцании»
Когда любовь нашего Господа распалит душу человека, мера более не имеет над ним власти, и он выходит за пределы ограничений. Поэтому она «вон изгоняет страх» и, если он что‑то пишет, если что‑то говорит, впадает в неумеренность. Но что бы он ни говорил в это благодатное мгновение, перед пламенным сиянием божественной любви всего, что он говорит, мало. Затем, когда сократится сердце и облако отойдет восвояси, тогда приходит черед мерки и он ищет меры ради рассуждения.
Итак, все, что я вам написал, было сказано с одной целью: чтобы согреть теплоту вашей души, чтобы побудить вас к ревности и вожделению нашего сладчайшего Иисуса. Как и в войсках делают полководцы, которые рассказывают о подвигах доблестных воинов и этим понуждают их воевать мужественно.
И жития и слова святых, которые они написали и оставили нам, имеют ту же цель. Также и душа, которую Бог создал таким образом, если не слышит часто о таковом высоком и чудесном, то впадает в сонливость и нерадение. И только этим — чтением и полезными повествованиями она прогоняет забвение и обновляет старое здание.
Я, когда пришел на Святую Гору, нашел многих из отцов в делании и созерцании. Старых и святых людей.
Был старец Каллиник. Прекрасный подвижник. Сорок лет затворник. Упражняющийся в умном делании и вкушающий мед божественной любви, бывший и для других полезным. Он вкусил восхищение ума.
Пониже его жил другой, старец Герасим. Превосходный безмолвник. По происхождению хиосец. [32] Удивительный подвижник. Упражняющийся в умной молитве. Девяноста лет. Жил на вершине пророка Илии [33] семнадцать лет; борясь с бесами и страдая от непогоды, пребыл непоколебимым столпом терпения. У него были непрекращающиеся слезы. Услаждаемый помышлением об Иисусе, совершил он свою беспопечительную жизнь.
Повыше был старец Игнатий, незрячий много лет. Долгие годы духовник. Старец девяноста пяти лет. Молящийся умно и непрестанно. И из‑за молитвы уста его испускали благоухание, так что беседа с ним вблизи его уст доставляла радость.
Был и другой, еще более удивительный, у святого Петра Афонского [34] — отец Даниил, подражатель Арсения Великого. Крайне молчаливый, затворник, до конца дней служивший литургию. Шестьдесят лет он ни на один день не помышлял оставить божественное священнодействие. А в Великий пост во все дни служил преждеосвященные литургии. И, не болея до последних дней, скончался в глубокой старости. А литургия его продолжалась всегда три с половиной или четыре часа, ибо он не мог от умиления произносить возгласы. От слез перед ним всегда увлажнялась земля. Поэтому он не хотел, чтобы кто‑то посторонний находился на его литургии и видел его делание. Но меня, поскольку я очень горячо его просил, меня он принимал. И каждый раз, когда я ходил к нему, три часа шагая ночью, чтобы предстоять при этом страшном воистину божественном зрелище, он говорил мне одно или два слова, выйдя из алтаря, и сразу скрывался до следующего дня. Он совершал до конца жизни умную молитву и всенощное бдение. У него и я взял устав и нашел величайшую пользу. Ел он двадцать пять драми [35] хлеба каждый день и весь возносился ввысь на своей литургии. И пока земля у него под ногами не превращалась в грязь, не заканчивал литургию.
Были и многие другие созерцательные отцы, которых я не удостоился увидеть, так как они скончались на год или два раньше. И мне рассказывали об их удивительных подвигах, поскольку я этим интересовался. Шаг за шагом обходил горы и пещеры, чтобы найти таковых. Потому что мой старец был добрым и простым, и после того как я приготавливал ему пищу, он давал мне благословение на поиск таких примеров, полезных для моей души. А когда уже я его похоронил, тогда обследовал весь Афон.
