Дневники св. Николая Японского. Том ΙI - Святитель Японский (Касаткин) Николай (Иван) Дмитриевич (книги серии онлайн .TXT) 📗
От Коорияма в двух ри, в селении Симоманумото есть христианский дом Даниила Сукава, бывшего коллектора растений у нашего ботаника Максимовича (Чоноске); оттуда же родом мой слуга и вместе звонарь при Соборе Андрей Сукава, семья которого, впрочем, еще в язычестве.
После богослужения и чая пошли посетить дома христиан. Отсюда родом, между прочим, катихизатор Тимон Хисикава. У него в доме отец, шестидесяти семи лет, старший брат с женой и тремя детьми; старший брат служит в полицейском ведомстве в Мориока и тем помогает семье содержаться; все христиане в доме, кроме отца; этот на мой вопрос прямо заявил, что «христианского учения не знает», а затем сколько я ни толковал с ним, на все отвечает «ха!» и улыбается самою простодушною улыбкою, — больше ничего не мог добиться. — В другом доме пришлось познакомиться с еще более странным существом, — навстречу поднимает христианка слепца — старца лет за шестьдесят, кланяется он, ласково приветствует, я сажусь около него и также ласково советую поскорее узнать истинного Бога и вступить на путь спасения; «Я не хочу слушать христианское учение», — мягко, но твердо отрезал он — «Отчего же!» — «Я монто», — говорит. — «Но кому же вы молитесь в Монто? Сами не знаете, ведь там нет никакого живого существа, которое бы слышало вас». — «Я конфуцианец», — перепрыгнул он. — «Но чем же это помешает вам слушать и принять христианское учение; уважайте себе Конфуция, а молитесь истинному Богу». — «Не хочу и не буду»! — «Но вы позволили вашим детям принять христианство, стало быть находите его достойным принятия, отчего же сами не принимаете?» — «Вера — дело свободы, пусть они принимают, если хотят, я не хочу». — «Это очень опасно для вас, — вы душу свою погубите». — «Пусть так; все же христианского учения слушать не буду». — И вот — таковы все конфуцианисты, — эти горячие книжники с закаменевшими сердцами! — И третий старик — еще в одном доме — тоже утомил, — это отец Моисея Куриякава, мать его христианка, хотя плохая; отец язычник. Говорю: «Узнайте христианство», — «Не буду», — отвечает. — «Погибнете», — говорю. — «Ладно, пусть погибну», — отвечает, — «В ад–то разве хотите?» — Спрашиваю, — «Хочу в ад», — отрезал. Что будешь с такими делать. Старался он потом смягчить свои ответы: «Некогда–де, на семью работаю, семья большая» — но тут–то бы именно и было ему утешением Христово учение… Трех стариков в трех христианских домах пришлось сегодня встретить — столь близких к Христу и вместе столь отдаленных от Него.
Отсюда же родом кончающий ныне курс в Причетнической школе Павел Оонума; но родных его нет никого здесь, у него живы отец и мать; только отец ныне в разводе с женой, матерью Павла; да и была эта жена не законная, а наложница; ныне отец Павла прогнал сию наложницу и взял обратно к себе свою законную жену; и прогнал, говорят, потому, что мать Павла дурно ведет себя; все это делает сына до того несчастным, что, говорят, он без слез и содрогания не может слышать и говорить о родителях; отец и мать еще язычники.
10 человек здесь ушло в католичество; катихизатор Илья Накахора говорит, что это все люди дурного поведения и бедные; например, один был каторжник, по принятии православия исправился, потом опять пустился играть, проигрался до последней крайности, к христианам совестно было явиться на глаза, он и отправился к католикам, — от них, кстати, на бедность и помощь получил; семейство свое тоже перетащил туда, а семейство–де тоже все каторжное. Не верится наполовину всему этому. Просто Илья — слаб и не старателен, как катихизатор; католики же жадны и хищны, как волки, а ренегат, кстати, не знал хорошенько православного учения и не мог отразить нападений, да, верно, было нечто и из того, что говорит Накахора.
Еще: утопилась эта женщина от бедности и вместе от дурного поведения мужа; катихизатор же на нее, бедную, сваливает вину — сама–де дурна была, а не нашелся утешить христианским учением бедную страдалицу и позаботиться о материальной помощи ей. От утопленницы осталось две дочери, старшую уже чернят — зазорного поведения, а не постараются пристроить ее. Обо всем этом я говорил наедине Илье Накахора и о. Борису, — не знаю, послужит ли это к устранению таких прискорбных фактов.
Вернувшись после посещения 7 домов, из которых в одном — полушалаше, нашли едва двигающих ноги одиноких старика и старуху, находящихся в опасности всякий день умереть от голоду, с глубокою скорбью в душе мы нашли тем не менее прероскошный обед на столе, приготовленный на провизию, доставленную всеми братьями, Ириною Райкубо так искусно, как хоть бы и любому повару; совестно и тяжело было сесть за эту трапезу после виденной бедности. Впрочем, собственно бедны только те старики, да дочери утопленницы (о которых не имеется и кому позаботиться, кроме катихизатора, они родные дому Хисикава) — все другие братья живут не богато, но и не бедно; Никанор же Тода и довольно богат; таков еще начальник полиции здесь, наш христианин.
Кончивши обед и простившись с братьями, мы поспешили на станцию железной дороги, чтобы в первом часу отправиться дальше, в Мориока. куда чрез полчаса и прибыли. Слышали еще в Коорияма, что старик дьякон Иоанн Сайкайси захворал, лежит, но тут, при входе в церковный дом, вдруг и показывается он в толпе христиан и христианок в своем новом стихаре с орарем, худой и бледный, как смерть, — не выдержал, чтобы не исполнить свой долг, перемогая, встал с одра, который чуть ли не будет для него смертным, — жаль очень стало бедного старика, и я его отослал поскорее в постель. С наполнившею Церковь братиею отслужили часы, причем большой хор певчих пел довольно исправно. После поучения и благословения всех, отправились в комнату, чтобы там рассмотреть метрику; здесь опять появился Сайкайси и вместе с метрикой подал лист, на котором в коротком извлечении были все нужные мне сведения.
По метрике крещеных здесь: 412. Из них: 63 умерло, 71 охладело или совсем ушло из Церкви, — один, например, сделался даже бонзой. Осталось 275, да из других Церквей здесь есть 43 (мужчин 23, женщин 20), итого: 318, но из сего числа 97 ныне находятся в других местах; 221 (мужчин 110, женщин 111) составляют настоящую Церковь Мориока, находясь все лично здесь.
К богослужению однако собираются мало: в субботу человек 25, в воскресенье человек 35; женщин всегда в Церкви больше, чем мужчин. Новых слушателей ныне 5.
У женщин есть фудзинквай: собираются человек 15 в первое и третье воскресенье месяца; две, обыкновенно, говорят приготовленное дома — из Священного Писания, Житий Святых иди еще что духовное; говорит потом и катихизатор Павел Нагано. Собрания бывают в церковном доме; по 1 сен вносят пожертвований при сем; так накопилось ныне 5 ен; во время собраний пьют чай общий, который покупается на церковный счет и держится в церковном доме.
У мужчин нет никаких урочных собраний, а существует общество «кёоюуквай» (дружеское общество), в котором участвуют 20 человек; они выписывают складчиной по два экземпляра миссийских изданий «Сейкёо— Симпо» и «Уранисики», сами читают и другим дают. Бывают еще у братии раза четыре в год «риндзи симбокквай» на котором говорят и «энзецу».
Здесь — церковный дом на церковной земле, с небольшим огородом, дающим немного дохода для Церкви. Больше никакого недвижимого имущества нет. Церковного же капитала накопилось 13 ен, остаточных от годовых расходов. Жертвуют христиане в месяц ены полторы.
В Церкви во время богослужения о. Борис шепнул мне направить поучение против немиролюбия, ибо есть заводящие вражду, хотящие, например, выжить старика Сайкайси из церковного дома. Я так и сделал. Во время поучения иные улыбались, один же «гиюу» — Моисей Хасегава ушел из Церкви, — Когда кончено было с метрикой, в комнату вошли четыре «гиюу» с прошением в руках, — Я выслушал. Сущность: «Мориока — очень важное место; инославие напрягает здесь все силы, мы мало действуем; Сайкайси по старости и слабости проповедывать не может; был здесь один катихизатор Павел Нагано, и тому дали еще Ханамаки, так что он в Мориока почти не живет», — «Так ведь в Мориока нет слушателей?» — «Напротив, слушателей можно найти очень много». — Это было для меня неожиданностью; отец Борис, прося моего разрешения поручить Павлу Нагано Ханамаки, именно представлял мне, что у Нагано в Мориока много свободного времени. Я обратился к сидевшему тут же о. Борису с некоторым укором и уверил гиюу, что если слушатели есть в Мориока, то, конечно, Нагано не должен никуда отлучаться, ибо Мориока, действительно, очень важный город. Гиюу стали говорить, что одного катихизатора здесь мало, нужно двух; нужно еще, чтобы о. Борис жил постоянно здесь, а не как теперь — вечно в отлучке по Церквам. Я сказал, что и другой катихизатор здесь будет, если только он нужен, если одному не справиться; пусть они — гиюу — напишут прошение к Собору и в нем не толкуют много о силах здесь инославных миссионеров, — сих везде по Японии в изобилии рассыпано, точно гороху по полу, и нам до них нет никакого дела, а пусть представят, что слушателей в Мориока так много, что одному никак не справиться, что они, гиюу, обещаются всегда доставлять катихизаторам слушателей, тогда Собор, вероятно, назначит двух; я, с своей стороны, буду стараться о том, хотя обещания, что непременно будут назначены два, дать не могу, ибо не хочу стеснять Собор в его действиях. Что касается до о. Бориса, то, действительно, его приход очень велик, следует разделить его на два, тогда о. Борис в год полгода может проводить в Мориока, но нужно найти человека для поставления во иерея; у меня есть в виду один (Симеон Мацубара); не знаю, благословит ли Бог. — Гиюу были удовлетворены обещались в указанном смысле послать прошение Собору; я же принял ныне написанное ими, и они вышли.
