Молитвы у озера - Святитель (Сербский) Николай Велимирович (лучшие книги без регистрации .txt) 📗
И свет заиграл, подобно многогласной арфе, и услышал я, как Ты говоришь: Я есмь Тот Кого ищешь ты. За Меня держись. Имя Мне: Есмь.
Гл. 97.
Твой приход, Сила моя, придаёт силы всякой твари.
Словно в лампады пустые наливаешь Ты масла в каждую из них, и начинают гореть. Блажен тот, кто Тебя приемлет в пустоту свою; таковой наполнится, и гореть будет.
Когда нет масла, фитиль горит с копотью и скверным запахом.
Горели люди и до пришествия Твоего, но то горел не Ты, а фитиль с копотью и запахом скверным.
Когда посетил землю Ты, то налил масла во все лампады, и масло принялось гореть без дыма и запаха скверного.
Но неучи не видят разницы и говорят: и до того было горение, и сейчас горение.
Не видят неучи разницы между горением пустой лампады и горением лампады наполненной.
О неучи, когда земля горит огнём своим, то горит фитиль, а не масло, и горит он с копотью и скверным запахом.
Когда же сосуды земные наполняются елеем небесным, тогда горит елей, и горит он с пламенем и светом, и уже без копоти и запаха скверного.
Се, Ты не таков, как обычные приходящие, что приходят, чтобы взять. Ты пришёл не прийти и уйти, как обычные приходящие; не прийти и взять, — Ты пришёл, чтобы дать. Воистину, чтобы все наполнять и все полным оставить!
Всякая тварь наполняется силой и мощью, Господи преисполненный добродетелей, когда Ты посещаешь её.
Вода, что могла только омыть тело, обрела силу крещать душу. Во имя Твоё, Господи!
Елей, что мог только блестеть на здоровом лице, обрёл силу укреплять больных. Во имя Твоё, Господи!
Хлеб, что мог лишь нагромождать в человеке прах на прахе, обрёл силу жизнию Твоею питать жизнь. Во имя Твоё, Господи!
Источники напитались снегом, и травы полевые налились жизнью. Во имя Твоё, Господи!
Слова стали лекарством, и знаки стали защитой. Во имя Твоё, Господи!
Мёртвые стали носить на себе немощи живых, и живые стали разговаривать с мёртвыми как с живыми. Во имя Твоё, Господи!
Гробницы, что источали один только смрад, начали изливать миро, и пещеры звериные стали покаянными пещерами. Во имя Твоё, Господи!
До посещения Твоего, Господи, все было копотнее, чем горящий фитиль, и немощнее, чем ткиво паучье.
Откроют ли глаза неучи и увидят ли разницу? За всех неучей преклоняю колени и молюся пред Тобою, Господи Всесильный: открой им глаза, чтобы видели разницу.
Чтобы видели разницу и открыли бы пустые лампады свои, дабы Ты наполнил их.
Да не задыхаются вечно в дыму и скверном запахе, о Елею Небесный лампады моей.
За всех неучей преклоняю колени пред Тобою, Душе Святый, Животворный. Дохни, как гроза, и встряхни душу неучей, да пробудятся и ощутят час посещения Твоего.
Да покаются и да падут со мною на колени, и да воскликнут: как обновляется земля, когда Ты посещаеши её, Величественнейший и Страшный Боже!
Гл. 98.
Я — книга, исписанная и снаружи и внутри, и запечатанная семью печатями.
Пробуют читать соседи мои, и не могут прочесть имя моё.
Соседи мои, как же тогда прочтёте имя Господа, очистившего меня от грязи, если и моего имени прочесть не можете!
Я — Твоя книга, Господи, Царю мой, я — письмо Твоё снаружи и внутри. Просто мiр измарал меня безграмотной рукою своею, и стал я неясным и нечитаемым.
Я — Твоя книга, Господи. Царю мой, и Твои суть печати, коими запечатлел еси мя, яко святыню Свою.
Под каждой печатью кроется по одному дару Духа Святаго, по одному дару бессмертной жизни Небесной Триады. Кто распечатает то, что Бог запечатал, кто иной сможет, кроме Бога Единаго?
Говорят мне соседи мои: ты — книга мiра, и весь исписал рукою мiра, и все дары в тебе — дары мiра.
Так читают меня неграмотные, и чувствую, что не знают они имени моего.
Воистину, много нацарапал мiр корявой рукой своей в сердце моем. Многие и ненужные дары затолкал мiр в сердце моё.
Но се, и когда исторгну все писание мiрское из сердца моего, исторгну из него все дары мiрские, — не исторгну тем сердца своего из себя и не оставлю его пустым.
И се, когда изглажу всю писанину мiра в уме моем и все дары мiрские исторгну из ума моего, — не исторгну тем ум свой из себя и не оставлю его пустым.
И знаю, что на теле моем писал дух мой, и на духе моем — писало тело моё. Но се, когда изглажу писание духа моего на теле моем, и тела моего — на духе моем, все ж не останется книга ненаписанной.
Когда и весь мiр исторгну из себя — вновь вижу в себе книгу, запечатанную семью печатями. Твоя то книга, Господи. То писание Господа моего. Кто распечатает книгу Божию, кроме Бога Единаго?
Кто признает Тебя Отцом, того и Ты признаешь сыном, и открываешь сыну книгу, и читаешь тайны. Печать за печатью ломаешь Ты, и читаешь ему тайны.
Напрасно читают меня люди — им не прочитать меня. Они прочитают только то, что мiр написал на мне и во мне. Но глазам их не прочитать того, что за печатями.
Немного слов в книге той, но каждое слово — как пламень острое; долгое, как бессмертие, и сладчайшее всех услаждений мiра сего.
Семь слов — семь духов и семь жизней, три горних и три дольних, связанные посредине нерасторжимо в единый пламень неумирающий.
Святое мужество неба и девичья женственность земли, опоясанные поясом непорочным, украшенным семью звёздами.
Но кто смеет рассыпать бисер перед теми, которые питаются гнилыми яблоками? Кто смеет читать тайны Твои тем, которые грамотны лишь на жирные буквы мiра?
Невидимая рука старается писать повсюду в мiре, но мiр рвётся и силится писать своей мёртвой рукой — мёртвые буквы свои.
Господи Всемилостивый, призри на тех, кто взирают на Тебя, и управи руку их, дабы, когда пишут на себе, писали бы Твоё имя и внутри и снаружи.
Всемудрейший Боже мой, управи очи избранных Твоих на печати книги Твоей, дабы с молитвою ожидали и с разумением читали, когда Ты неслышно и неспешно будешь разламывать тайны печати.
Гл. 99.
Мало послушных, Господи, а верующие есть.
Мало тех, кто неотрывно глядят на Господа своего и идут за взглядом Его.
Ищу послушных, Господи мой, и делюсь радостию с ними. Рассказываю им о путях Твоих и о мудрости Твоей, и подтверждают рассказ мой. И радость свою мы умножаем и делим между собою.
Слушаю рассказ послушных, как Ты уклонил преткновения с пути их, и добавляю свой рассказ, и комната наша наполняется небом.
Все происшествия, что произошли с нами, просеиваем сквозь сито мелкое закона Твоего, и плевелы отпадающие зовём своими, а чистое зерно остающееся — Твоим.
Исчисляем, что все муки, все слезы и все страдания наши имени ради Твоего идут нам в прибыток.
Что пользы нам в вере с воскресения на воскресение, если не связывает нас ежедневно со взглядом Господа нашего?
Есть верующие, Господи Боже наш, но послушных мало.
Кому буду послушен, если не буду — Могущественнейшему? Разве упавшие поднимут меня, и смертные — разве укрепят меня?
Кому буду послушен, если не буду — Мудрейшему? Разве неучи научат меня и невежды — разве скажут мне истину?
Кому буду послушен, если не буду — Святейшему? Разве грешники сохранят меня, и убийцы — разве спасут душу мою?
Как назвали бы заблудившегося человека, который бы заметил огонь в ночи и не направил стоп своих к огню тому?
И как бы назвали кормчего, который бы увидел маяк на пристани и повернул бы корабль в сторону?
Тем же именем можно назвать верующих, но непослушных.
Ощутил еси жало непослушания моего, Любовь моя, прости!
С тех пор как меня ранила любовь Твоя, жжёт меня стыд от воспоминаний о небрежении моем.
