История толкования Ветхого Завета - Митрополит (Радович) Амфилохий (книги онлайн полностью txt) 📗
В это время появляется и гностицизм [25] который был в некотором роде смешением христианства и язычества. Почти для всех гностиков характерно отрицание Ветхого Завета. Так, например, Маркион [26] отрицает Бога, Которого благовестили «закон и пророки», как и все Его деяния. Он называет Его космократором [27], являющимся источником (??????) всякого зла. Он, как и Валентин [28], в целом отрицает Ветхий Завет и пользуется, как и все гностики того времени, мифологическими аллегориями. Гностики христианского происхождения применяют аллегорию даже и при толковании Нового Завета, чтобы этим оправдать свою мифологию об эманации эона [29]: события из жизни Христа передают драму эона. Необходимо было защитить божественность ветхозаветного Откровения от таких искажений и победить мифологическую аллегорию, превзойдя ее здоровой евангельской аллегорией. Это было возможно только с помощью типологической аллегории, которая со всей серьезностью принимает все исторические события и лица, в отличие от гностической аллегоричности, которая лишает их историчности. Чтобы обозначить скрытый смысл Священного Писания, его «дух», теперь употребляется и выражение ????????? — тайна; отсюда и идея о таинственном, мистическом его смысле [30].
Одним из крупнейших борцов против гностической мифологии и отрицания Ветхого Завета был св. Ириней Лионский [31]. Для него Ветхий Завет — это подтверждение христианского Откровения. В своей работе Доказательство апостольской проповеди он говорит, что пророки предрекли пришествие Сына Божиего на земле; они предсказывают, и где Он появится, и как, что подтверждает тот факт, что наша вера основывается на твердом фундаменте. Творец (??????????) мира, по св. Иринею, есть Божественный Логос, а не некий злой Бог. Дух Святой вдохновляет пророков и помазывает их, служа таким образом домостроительству Логоса и осуществлению благоволения Бога Отца. Св. Ириней называет Сына и Духа Святого «руками Божиими» [32], используя аллегорический смысл, и подчеркивает святотроичный характер всей совокупности ветхозаветного домостроительства (?????????) спасения, начиная от сотворения человека и заканчивая последним пророчеством. Связуя первого и второго Адама, [Бог] во втором Адаме воссоздает святыню (????) первоначального творения Божиего, которую отрицали гностики, и святыню человеческого тела, очищенного от грязи греха. Один и тот же Отец — и сотворивший нас в самом начале, и посылающий Своего Сына Единородного, когда придет полнота времен, чтобы обновить нас. Параллель между девой Евой и Девой Марией, которую впервые ввел св. Иустин Философ, св. Ириней углубляет еще больше. Ева, жена Адама, будучи еще девой, становится источником смерти целого рода человеческого из–за своего непослушания; Дева Мария, оставаясь обрученной со своим мужем, но все–таки Пречистой Девой, становится источником спасения для Себя и целого рода людского. И как Христос становится новым Отцом человечества, новым Адамом, так и Дева Мария, которая родила Его, становится новой Евой, истинной Матерью всех живущих. Одна дева родила смерть, другая Дева родила жизнь, исправив непослушание Евы своим послушанием. Из всего этого видно, что типологическо–таинственный смысл у св. Иринея играет решающую роль [33].
Св. Мефодий Олимпийский [34] употребляет аллегорическое толкование ветхозаветных правил о пище.
Александрийская [35] и антиохийская [36] школы. С конца II века основными духовными центрами христианской мысли были Александрия и Антиохия, где получили свое развитие и две школы, имеющие огромное значение для формулирования христианского учения и преображения эллинских мыслительных категорий в печи библейского Откровения. Некоторые считают, что существует глубокое различие в герменевтических методах этих двух школ, обосновывая это различие разными влияниями: пока александрийская школа больше следовала (согласно этой теории) влиянию Платона и его идеализма, Антиохия больше ориентировалась на Аристотеля и была подвержена его реализму и диалектической мысли. И действительно, между ними существует известная разница: александрийская герменевтика более склонна к аллегории, а антиохийская — к буквальному значению. Но если не принимать во внимание крайности той и другой богословских школ, которые иногда сбивались с пути и осуждались Церковью на Соборах, здесь следует говорить о двух течениях, которые, смешиваясь, взаимно дополняют друг друга и которые, в первую очередь, коренятся в новозаветном толковании и подходе к ветхозаветным текстам. Мы видели, что даже древнееврейский мидраш почувствовал недостаточность буквального толкования Священных Книг и что Новый Завет, который сам основывается на исторической реальности ветхозаветных событий, персонажей, слов, во множестве использует и ищет таинственный, более глубокий смысл этой исторической реальности, пользуясь и типологией, и аллегорией. Это особенно относится к текстам св. апостола Иоанна и Посланиям апостола Павла. Однако в этот же исторический период имеется еще один момент, который оказывает влияние на христианскую экзегезу; это наличие эллинской культуры и ее влияние даже там, где употребляются сирийский и латинский языки. Для преображения языческого разума и его исцеления требовалось «новое вино» Откровения поместить в «новые меха» [ср. Мф. 9, 17] эллинских философских категорий, свойственных этому уму. Именно этим и занимались обе катехитические школы, каждая по–своему.
Общей для обеих школ является типология. Представители и той, и другой школы дают типологический смысл главным событиям и личностям Ветхого Завета. Так, по мнению отцов обеих школ, Адам и Моисей — это «образы», прообразы Христа; потоп — прообраз крещения (????????) и последнего Суда; все ветхозаветные жертвы, особенно Исаака, — прообраз Голгофской жертвы; переход через Красное море и манна небесная, дарованная евреям в пустыне, — это прообраз Крещения и Евхаристии (??????????); падение Иерихона — «образ» конца света, и т. д. Отцы этих двух школ соглашаются в том, что то, что Ориген называет «еврейской тайной, или еврейским домостроительством в целом», — это залог, первое появление на исторической сцене и предвестие христианской тайны.
Там, где сложно объяснить текст и типологией, и буквально, начинает применяться аллегорический смысл. Особенно он используется в интеллектуальных эллинистических кругах, образованных на основе платоновского идеализма, по которому все видимые предметы являются лишь символическим отражением невидимой реальности. Центром такого вида аллегоризма во II и III веках стала Александрийская катехизическая школа во главе с Оригеном [37]. Великий почитатель Филона, Ориген рассматривал Священное Писание, как безбрежный океан или лес тайн (Hom. in Ex. IX, 11) [38]. Тяжело достичь дна этого океана. Каждое слово наполнено и обременено смыслом, как и каждое событие, личность, деяние и обряд. Все это может иметь тройной смысл: а) исторический, буквальный, вещественный, который предназначается для непросвещенных; б) типологический, психологический, нравственный смысл предназначен для нравственного воспитания и воспитания воли тех, которые в определенной степени продвинулись в духовном совершенстве; в) духовный, мистический, аллегорический смысл доступен только совершенным, он касается Христа, Церкви и глубочайших тайн веры. Применяя такой троякий смысл, например, к ветхозаветным жертвам, Ориген смотрит на них: а) как на реальные жертвы, б) как на «образ» Христовой жертвы и в) как на мистическое жертвенное соединение каждой души со Христом. Приведем еще один пример такого толкования. Псалмопевец Давид говорит: «Но Ты, Господи, щит передо мною, слава моя, и Ты возносишь голову мою» (Пс. 3, [4]). Эти слова являются, во–первых, словами самого пророка Давида, который их произносит; во–вторых, Христа, который, страдая, полагается на волю Божию; и, в-третьих, каждой праведной души, соединенной со Христом, которая через это соединение приобщается к славе Божией.
