Чжуан-цзы (перевод В.В. Малявина) - Чжуан-цзы (книги онлайн txt) 📗

Знание сказало Желтому Владыке: «Я спросило Нареченного Недеянием, и Нареченный Недеянием ничего не ответил мне. Потом я спросило Возвышенного Безумца, и Возвышенный Безумец собрался было ответить мне, но так ничего и не сказал. Не то чтобы не хотел, а воистину забыл, что собрался сказать. Тогда я спросило тебя, и ты знал, как ответить. Почему же мы не приближаемся к правде?»

— Первый из них прав воистину, ибо и вправду не знает. Второй кажется правым, ибо забыл познанное. А мы с тобой никогда не приблизимся к правде, потому что знаем.

Услыхав эти слова, Знание решило, что Желтый Владыка и вправду знает.

Небо и Земля обладают великой красотой, а о том не говорят. Четыре времени года имеют ясный закон, а о том не судят. Вся тьма вещей имеет неизменный порядок, а о том не ведет речей. Мудрый вникает в доблести Неба и Земли и постигает существо всех вещей. Поэтому совершенный человек ничего не делает, истинно мудрый ничего не создает. Это значит, что они берут за образец Небо и Землю.

Божественная просветленность и чистейшее семя Неба и Земли претерпевают сотни превращений вместе с вещами, и неведомо, где исток жизни и смерти и всевозможных форм вещей. С незапамятных времен вещи существуют сами по себе, и невозможно устранить их. Вселенная велика, а за пределы мира вещей не выходит. Кончик волоска мал, однако же составляет законченное тело. В Поднебесном мире нет ничего, что не претерпевало превращений до конца своих дней, и в чередовании сил Инь и Ян, четырех времен года есть непреложный порядок. То сокроются, словно исчезнув, а на деле существуя; то воссияют ярко, не имея телесного образа, но обладая духовной силой. Вся тьма вещей произрастает из этого, а о том не ведает. Это зовется Корнем всего, и прозревается оно в Небесном.

Беззубый спросил о Пути у Наставника в Тростниковой накидке, и тот сказал: «Выправь тело свое, взор свой обрати к Единому, и Небесное согласие придет к тебе. Умерь свои знания, стремись к Единому, и духовность поселится в тебе. Тогда полнота свойств станет твоей доблестью, а Путь — твоей обителью. Смотри на мир простодушно, как только что народившийся бычок, и не доискивайся до причин...» Не успел Наставник договорить, как Беззубый крепко уснул. Наставник в Тростниковой накидке очень тому обрадовался и пошел своей дорогой, напевая:

Шунь спросил у Чэна: «Можно ли обрести Путь и владеть им?»

— Ты сам собой не владеешь, как же можешь ты владеть Путем? — ответил Чэн.

— Если мое тело не принадлежит мне, то кому же оно принадлежит?

— Оно лишь форма, доверенная тебе Небом и Землей. Не принадлежит тебе и твоя жизнь — она лишь согласие твоих жизненных сил. Не принадлежат тебе твоя природа и твоя судьба — они лишь течение событий, предначертанное Небом и Землей. Не принадлежат тебе и твои потомки — они лишь новая оболочка твоего тела, вручаемая тебе Небом и Землей. А потому скитайся, не зная, куда идешь, покойся, не зная, за что держишься, и вкушай, не зная вкуса пищи. Ты — живое дыхание Неба и Земли. Как же ты сможешь им владеть?

Конфуций спросил у Лао Даня: «Сегодня, когда вы пребываете в праздности, осмелюсь спросить о верховном Пути».

— Постом и воздержанием очисть свое сердце, до белизны снегов очисть свой дух, разбей вдребезги свое знание. Путь глубок, и трудно выразить его в словах! Я расскажу тебе о нем вкратце.

Вот так существа с девятью отверстиями выходят из чрева, существа с восьмью отверстиями — из яйца. Они приходят, не оставляя следов, и уходят, не зная преград. Не знают они ни ворот, ни внутренних покоев: вот поистине дом без стен, открытый во все стороны. У того, кто пойдет этим [112] Путем, будет крепкое тело, проницательный ум, зоркий взгляд и чуткий слух. Такой не станет утруждать свой разум и беспрепятственно будет откликаться всем переменам в мире.

А кроме того, истинно мудрый убирает все ненужное в знании и все плоское в суждениях. Но то, к чему никакие прибавления ничего не прибавят, и то, от чего никакие изъятия ничего не отнимут, мудрый блюдет строго. Бездонно-глубокое, как Океан! Недостижимо-высокое, как Гора! Приходит к концу и тотчас начинается сызнова! В круговороте этом ничего не теряется, но всему обретается мера. Пути благородного мужа вне этого не бывать! Все вещи находят в нем опору, а оно не рушится. Вот что такое Путь!

В Срединном государстве есть человек. Он поселился между Небом и Землей и не склоняется ни к Инь, ни к Ян. Он человек только на время и скоро вернется к своему Предку. Если смотреть, исходя из основы, то все живое — как облачко пара. И пусть одни умирают старыми, а другие молодыми — что в сущности разделяет их? Одно лишь мгновение! Так для чего беспокоиться о том, кто был прав, а кто виноват — мудрец Яо или злодей Цзе? У плодов, созревающих на кустах и деревьях, есть свой порядок. У людей порядок хоть и сложнее, а того же рода. Истинно мудрый, столкнувшись с ним, не идет ему наперекор, а восприняв его, за него не держится. Откликаться обстоятельствам, сообразуясь с ними, — вот истинная Сила. Откликаться миру, будучи с миром заодно, — вот истинный Путь. Таков неизменный исток власти.

Жизнь человека между Небом и Землей — как прыжок скакуна через расщелину: в одно мгновение она промелькнет и исчезнет бесследно. Сами собой, неведомо как, вещи приходят оттуда. Сами по себе, неприметно уходят туда. Одно превращение — и вот она, жизнь. Еще одно превращение — и вот она, смерть. Все живое об этом печалится, род людской об этом горюет. Но то лишь разрывается данный нам Небом чехол, падают наземь ножны Небес. Жизнь рассеивается, жизнь уходит! Наши светлые и темные души улетают куда-то, и тело влечется за ними. Вот когда наступает для нас Великое Возвращение! Это исчезновение формы в бесформенном и придание бесформенному формы известно всем людям, но человек, устремленный к Пути, о том не заботится. Все люди о том судят, а человек, Путь постигший, не судит. А если судит — значит — Путь не постиг.

Дунго-цзы спросил у Чжуан-цзы: «Где находится то, что мы называем Путем?»

— Нет такого места, где бы его не было, — ответил Чжуан-цзы.

— А вы все-таки скажите, и тогда я смогу понять.

— Ну, скажем, в муравьях.

— А есть ли он в чем-нибудь еще ниже этого?

— В сорняках и мякине.

— А еще ниже?

— В черепице и кирпиче.