Сатанизм. История, мировоззрение, культ - Панкин С. Ф. (электронную книгу бесплатно без регистрации .TXT) 📗
…Это учение о Беловодье и теперь так сильно на Алтае, что всего шесть лет тому назад целая группа староверов отправилась на поиски священного места…
И эти люди твердо знают о Беловодье-Шамбале. И они шепчут путь к Гималаям». (Н. К. Рерих «Шамбала». В книге: «Цветы Мории. Пути Благословения. Сердце Азии». Рига, «Виеда», 1992. с. 236-237).
435. Е. Ю. Рапп «Мои воспоминания». В кн.: Н. А. Бердяев «Самопознание» (Опыт философской автобиографии). М., «Книга», 1991, с. 372-374.
436. Н. А. Бердяев «Самопознание» (Опыт философской автобиографии). М., «Книга», 1991, с. 195-196.
437. «Ультраправославный П. Флоренский тоже был причастен к оккультизму. Это связано было с его магическим мироощущением и в нем, может быть, были оккультные способности». (Н. А. Бердяев «Самопознание» (Опыт философской автобиографии). М., «Книга», 1991, с. 190).
438. Отметим, что Освященный Архиерейский Собор Русской Православной Церкви, приняв в Даниловом монастыре в Москве 2-ого декабря 1994 Определение «О псевдохристианских сектах, неоязычестве и оккультизме», в котором теософия Е. П. Блаватской и «Агни-Йога» (Учение «Живой Этики») Рерихов признаются несовместимыми с Учением Русской Православной Церкви, вовсе не проклял Е. П. Блаватскую и Рерихов. Анафема в православной традиции, это отлучение от Церкви, а не проклятие, в отличие от католичества, где анафема, это не только отлучение, но и проклятие отлученного.
Известный популяризато православия диакон А. Кураев пишет в данной связи: «Один из пунктов расхождения православия и католичества – это как раз вопрос о том, что означает анафематствование. Православное богословие считает, что анафема – это отлучение от Церкви, отделение от таинственной жизни церковного тела. Католики именно в своем богословском, а не просто обыденном языке полагают, что анафема – это не только отлучение, но и проклятие.
В восприятии православной традиции публичное отлучение – это свидетельство о том, что Церковь не узнает своей веры и своей святыни в трудах или в жизни такого-то человека. Здесь нет желания зла отлучаемому, есть скорее предупреждение его ученикам. В латинской же практике анафема понималась именно как проклятие конкретного человека.
Отсюда родилось второе различие: православная традиция с древнейших времен считает, что Собор может вынести свое суждение о нецерковности людей, уже ушедших из земной жизни. Католическая традиция также с древнейших времен была убеждена, что анафематствовать можно только еще живых. Понятно, почему Запад был против анафемы умершим (Обычно Запад не решался посмертно отлучать от Церкви. Но однажды это случилось – папа Вигилий (правда, под давлением импер. Юстиниана) утвердил решения 5 Вселенского Собора о посмертном отлучении Феодора Мопсуэстийского и Ивы Эдесского. см. Волконский А. Католичество и священное предание Востока. – Париж, 1933, с. 191.): если анафема есть проклятие, то получается, что наказывают мертвого. Но если анафема есть свидетельство о нецерковности того-то человека или учения – то это свидетельство может быть произнесено в любой момент.
Вроде понятно, что Собор Православной Церкви 1994 г. руководствовался именно православной традицией, а не католической. Однако антицерковные критики проявили почему-то знакомство именно с католической практикой и начали обвинять нас, исходя именно из западных представлений. Нам было сказано, что: а) нехорошо проклинать людей вообще и б) как можно наказывать мертвых? («Собор отлучил от церкви мертвых. Так диакон Кураев в своем болезненном раже оболгал собственную Церковь. – пишет Л. Шапошникова (Шапошникова Л. Клевета поощряемая. // Подмосковье. 25 февраля 1995), полагая, что отлучение мертвых есть нечто настолько постыдное, что лучше в этом не признаваться»)…
Собственно «проклятие» в греческом языке выражается словом katara, но отнюдь не anathema. И в текстах Нового Завета katara и слова, производные от него, никогда не обозначают действий Церкви или христиан (см. Мф. 25,41; Мк. 11,21; Лк. 6,28; Иак. 3,9-10; 2 Петр. 2,14; Римл. 12,14; Гал. 3,10; Евр. 6,8). Более того, христианам запрещено katarasthe (проклинать) даже своих преследователей – Римл. 12,14. И даже «Михаил Архангел, когда говорил с диаволом, не смел произнести укоризненного суда, но сказал: «да запретит тебе Господь» (Иуд. 1,9). Точно так же, как в Ветхом Завете еврейский глагол «бара» (творить) может описывать только действия Бога и никогда не имеет своим подлежащим человека – так же в Новом Завете katarasthe не может никто – ни человек, ни Ангел. Церковь не может проклинать, но она может отделять от себя тех, которые «не знают Бога», памятуя слова Апостола: «Не обманывайтесь: худые сообщества развращают добрые нравы» (1 Кор. 15,33).
Да, в латинской практике и, насколько можно судить, в древнееврейской, анафематствование есть больше, чем отлучение от Церкви. Но вновь скажу – Архиерейский Собор Русской Православной Церкви, несомненно, следовал православному пониманию отлучения от Церкви, согласно которому отлучение от Церкви и анафема суть синонимы, и, соответственно, анафема не воспринимается как проклятие… слово «анафема» имело смысл «проклятия» только в иудаизме и, отчасти, в католичестве, но отнюдь не в православии. (Словарь библейского богословия. Под ред. Ксавье Леон-Дюфура. – Брюссель, 1974, сс. 18-19. Именно из этого Словаря была взята цитированная выше статья для Богословско-литургического словаря в «Настольной книге священнослужителя». Характерно, однако, что православные издатели произвели смысловое сокращение текста католической статьи, устранив из нее возможность понимания «анафемы» как проклятия). Православному сознанию настолько претит желание духовного и физического зла человеку, что один из богословов полагает, что библейский смысл даже такого слова как «проклятие» не следует понимать как насылание зла на человека – «Проклятие означает только, что нечто предоставляется своей судьбе, лишается поддержки: «проклинаю» – значит «отлучаю». Так что делать пугало и даже и из такого слова как «проклятие» совсем не следует. Это страшное слово, но оно не обнаруживает никакой активной жестокости. И если Судия говорит грешникам «проклятые», то это значит только: отлученные от Меня, предоставленные самим себе». (Еп. Михаил (Грибановский). Письма. // Православная община. № 25, 1995, сс. 79-80. И, кстати, в библейском языке слово «святой» означает выделенный Богом, соединенный с Творцом. Отлучение от Бога просто вновь стирает грань Заветности; человек вновь ввергается в мир энтропийности, распада)...
Елена Рерих признает, что человека действительно православного лучше удалить от теософского кружка. Вот теперь и сама Церковь подтвердила, что между нами не может быть общения. Елена Блаватская жаловалась на то, что «существуют миллионы спиритуалистов, у большинства из которых не хватает храбрости оторваться от своих собственных церквей». (Блаватская Е. П. «Разоблаченная Изида». Т. 2 с. 12). Как видно, Блаватская готова лишь приветствовать окончательный разрыв своих адептов с Церковью. Теперь же и Церковь предложила людям более отчетливо осознать их собственные взгляды и решить - стать ли им христианами или теософами.
Так что вопрос о церковной анафеме – это не тот случай, когда можно противопоставить «веротерпимость» рериховцев «фанатизму» христиан с выгодой для первых. Спустя многие века вновь приходится объяснять антихристианам то, что в III веке Ориген объяснял Цельсу: «Знаменитая школа пифагорейцев на членов, отпавших от их учения, смотрела как на мертвецов и сооружала им надгробные памятники. Точно также и христиане оплакивают как погибших и умерших для Бога всех тех, которые подпадают под власть распутства или какого другого непотребства» (Против Цельса. 3,51).
Тем, кто считает себя последователями тайных пифагорейских учений, следовало бы уважать право религиозной общины ограждать себя от псевдоучеников.
Но пропаганда есть пропаганда. И вот уже Президент МЦР Г. Печников проповедует Патриарху: «Мы считаем великим грехом предавать анафеме людей только за их внутренний образ мыслей, потому что по-христиански глубоко почитаем свободу совести каждого человека».
