Аспекты практики - Трунгпа Чогъям Ринпоче (читать книги полностью txt) 📗
Таким образом, под умом мы подразумеваем нечто весьма особенное. Это не просто что-то очень неясное и неуловимое внутри нашей головы или сердца, что-то просто случающееся, часть какого-то явления, подобная дующему ветру или росту травы. Ум скорее являет собой нечто весьма конкретное; он содержит восприятие, то восприятие, которое оказывается весьма неусложненным, весьма глубоким и точным. Ум раскрывает свою особую природу, когда это восприятие начинает останавливаться на чем-то другом, а не на самом себе. Именно этот душевный фокус составляет ум. Смешная сторона данного явления состоит в том, что ум кладет в основу собственного существования факт восприятия им чего-то другого. Фактически дело должно было бы обстоять наоборот: поскольку восприятие начинается с нас самих, логично было бы сделать такое предположение: «Я существую, поэтому существует и другое». Но лицемерие ума каким-то образом развивается до такой степени, что он опирается на другое и пользуется им в качестве способа установления обратной связи для собственного существования. Но такое убеждение оказывается ошибочным в самой своей основе. Именно факт сомнительности существования личности оказывается мотивом для уловок двойственности.
Именно ум является нашей рабочей основой для практики медитации и развития осознания. Но ум представляет собой нечто большее, нежели процесс подкрепления самого себя при помощи дуалистического обоснования, при помощи опоры на другом объекте. Ум также заключает в себе то, что называют эмоциями, которые суть осветители душевных состояний; ум не в состоянии существовать без эмоций. Чистые мечтания и одни только рассудочные мысли недостаточны; одни они были бы чересчур скучными; тогда дуалистические уловки сразу износились бы. Поэтому мы склонны к тому, чтобы создавать колеблющиеся вверх и вниз волны настроений — страсти, агрессивности, неведенья, гордости, — словом, всевозможные эмоции. Мы создаем их с самого начала преднамеренно, как игру, стараясь доказать себе, что мы существуем. Но игра в конце концов становится столкновением; она делается чем-то более значительным, нежели игрой, вынуждая нас создавать себе вызовы чаще, чем мы намеревались. Это подобно тому, как если бы охотник практиковался в стрельбе лишь ради спорта и решил сразить стрелами при каждом выстреле только одну ногу оленя. Но оказывается, что олень бежит очень быстро, может убежать и совсем исчезнуть. Это обстоятельство представляется охотнику тотальным вызовом; он бросается преследовать оленя и теперь старается убить его наповал, направляя стрелу в сердце. Таким образом, охотник подвергается вызову со стороны собственной игры и чувствует себя побежденным!
Точно так же и эмоции не являются необходимыми для выживания; они представляют собой придуманную нами игру, которая в каком-то месте пошла неправильно и принесла нам горечь. Перед лицом этой неприятности мы чувствуем ужасное разочарование и полнейшую беспомощность. Разочарование побуждает некоторых людей укреплять свои взаимоотношения с «другими», создавая «бога» или прочие проекции — такие, как «спасители», «гуру», «махатмы» и тому подобное. Мы создаем всевозможные проекции, становимся последователями и людьми, которым повезло; все это делается для того, чтобы получить возможность снова господствовать над своей территорией. В этом заключен особый смысл: благодаря тому, что мы выражаем почитание таким великим существам, они станут функционировать в качестве наших помощников, в качестве гарантов нашей опоры.
Таким образом, мы создали довольно простой и приятный мир — горько-сладкий. Вещи забавны; но в то же время они не так уж и забавны. Иногда они кажутся ужасно смешными, но, с другой стороны, оказываются ужасно печальными. Жизнь обладает качествами нашей игры, где мы сами попадаем в ловушку; все это в целом создано особой настроенностью ума. Мы, может быть, начнем жаловаться на правительство, на экономику своей страны, на первоначальный учетный процент; однако все эти факторы вторичны. Первичный процесс, корень всех проблем, — это дух соревнования, который мы создаем внутри самих себя. Мы уже установили первичную систему соперничества, видя в себе только отражение другого. Как выражения этого факта, автоматически возникают противоречивые ситуации; они суть наша собственная продукция, наша собственная аккуратная работа. И вот это названо умом.
Согласно буддийской традиции, есть восемь типов сознания и пятьдесят два типа понятий, а также всевозможные иные аспекты ума, относительно которых нам нет нужды входить в подробности. Все они в большой степени основаны на первоначальном двойственном подходе. Существуют духовные аспекты, психологические аспекты и разнообразные иные аспекты. Все они сплетены воедино в той сфере двойственности, которая представляет собой "я".
Что же касается медитации, то в ней мы работаем над этой вещью, а не стараемся извне отобрать проблему. Мы работаем над создателем проекций, а не над проекцией; мы обращаемся внутрь, а не пытаемся рассортировать внешние проблемы — А, В и С. Мы работаем над создателем двойственности, а не над его творением. Это начало с самого начала.
Согласно буддийской традиции, есть три главных аспекта «этого»: по-тибетски они называются «семс», «ригпа» и «йид». Основной ум, простая способность к двойственности, которую мы только что описали, — это «семс». «Ригпа» буквально означает «разум» или «яркость». Если вы скажете на разговорном тибетском языке, что кто-то обладает «ригпа», это будет означать, что речь идет о проницательном человеке с острым умом. Острота, «ригпа», представляет собой род сторонней функции, которая развивается из основного ума, из «семс»; это тип психики законоведа, развивающийся у каждого человека. Такой аспект ума смотрит на проблему с различных противоположных углов и анализирует возможность разных к ней подходов, рассматривает проблему каждым возможным способом — изнутри, снаружи, изнутри наружу и снаружи внутрь.
Третий аспект, «йид», считается сознанием внешних чувств. Согласно традиции, он классифицируется как шестое сознание внешних чувств. Эти виды сознания — зрение, обоняние, вкус, слух, осязание, — а шестым будет «йид». «Йид» — это не в точности ум, каким мы считаем «семс», а скорее умственная восприимчивость, которая ассоциируется с сердцем, представляя собой своеобразный уравновешивающий фактор, который действует наподобие пульта управления по отношению к другим пяти сознаниям внешних чувств. Когда вы видите зрелище и в то же время слышите звук, эти зрелище и звук синхронизируются шестым чувством как аспекты, составляющие некоторое отдельное явление. Шестое чувство выполняет особую работу автоматической синхронизации и компьютеризации всего процесса чувственного переживания. Вы можете видеть, слышать, обонять, ощущать вкус и одновременно чувствовать все это; все такие поступления оказываются понятными и пригодными для работы. Благодаря «йиду» они приобретают для вас смысл.
Итак, «йид» — это своего рода пульт управления центральной квартиры, координирующий наши переживания и придающий им единство и целостность. В некотором смысле это наиболее важный из всех трех аспектов ума. Он не настолько разумен, насколько разумен «семс», он не способен к его манипулированию; ибо «семс» обладает как бы особой политикой в наших взаимоотношениях с миром, как бы намечает ориентировочную стратегию. А шестое чувство в своей функции является более домашним; оно просто старается сохранить координацию переживаний, так чтобы вся поступающая информация оказывалась действенной, чтобы не возникало никаких проблем отсутствия связи с тем, что происходит вокруг нас. С другой стороны «ригпа» — это разум, это как бы исследователь, сотрудник администрации ума; он осуществляет общий обзор нашей ситуации в целом, обозревает взаимоотношения между умом и шестым чувством, стремится выяснить все возможности неправильного протекания обстоятельств и их исправить. Такой сотрудник-исследователь не имеет силы фактически что-то предпринять на уровне внешних отношений; он более похож на советника государственного департамента.
