Тайны русского слова - Ирзабеков Василий (бесплатные онлайн книги читаем полные версии .txt) 📗
«Пусть я — убогий!»
Вспоминаю, как в детстве еще слышал от некоторых взрослых нелестную характеристику, которой они частенько награждали людей непрактичных, то есть тех, кто так и не смог приспособиться к жестким реалиям жизни: не ловчил, не заискивал, не стяжал, старался быть, а не казаться. О таковых неизменно говорили со снисходительной усмешкой, граничащей с жалостью: бедняга, он не от мира сего. Вдобавок могли и пальцем покрутить у виска. Да и сегодня такое не редкость, еще и добавят с оттенком плохо скрываемого превосходства: убогий! И как же был я поражен, взяв когда-то в руки Евангелие и прочитав слова Христа, сказанные Им вначале о Себе Самом: «Я не от сего мира» (Ин. 8, 23), а позже о Своих учениках: «Если мир вас ненавидит, знайте, что Меня прежде вас возненавидел. Если бы вы были от мира, то мир любил бы свое; а как вы не от мира, но Я избрал вас от мира, потому ненавидит вас мир» (Ин. 15, 18-19). Таким образом, то, что в миру звучит как клеймо, пред очами Божиими оказывается высшей добродетелью. Воистину тысячу раз прав Апостол: «Ибо мудрость мира сего есть безумие пред Богом» (1 Кор. 3, 19).
Что же касается пресловутой убогости, то слово это не есть обозначение некоей ущербности, в том числе и физической.
Скорее, наоборот — в нем запечатлен статус тех, кто изначально, от рождения, на особом счету у Самого Господа. Недаром гласит народная поговорка: «Не бойся богатого грозы, бойся убогого слезы». Вот и в стихотворении московского поэта Владимира Лесового об этом же говорится:
Духовная глухота
Духовная наша глухота началась не сегодня и не вчера. Поразительно, но мы совершенно спокойно произносим фразы типа «избили друг друга», или же «оскорбили друг друга». Но если вдуматься: друг избил друга! Друг оскорбил (нанес скорбь) друга! А между тем друг (самый близкий) и другой (чужой) — слова однокорневые! Непонятное, а потому не объяснимое здравым смыслом и формальной логикой оказывается совершенно правильным с евангельской точки зрения: мы все другие, потому как разные, и все други, потому как дети Адама и Евы, сотворенных Отцом Небесным.
А слово ясли? Да-да, те самые привычные детские ясли, из которых вышли мы с вами и в которые по сей день наскоро одетых полусонных малышей отводят ранним утром вечно спешащие по делам родители и неторопливые бабушки. Но детскими ясли не могут быть по определению! По той простой причине, что ясли — это кормушка для скота. И только одному Младенцу — а случилось это две тысячи лет назад — не нашлось место под кровом человеческого жилища. И Его Пречистой Матери ничего не оставалось, как, запеленав Новорожденного, уложить Его в мягкую солому, позволив домашним животным согревать его своим дыханием.
Поразительно, но почти два тысячелетия спустя в далекой северной стране, где к власти пришли безбожники и немедля принялись разрушать храмы, уничтожать священнослужителей, яростно преследовать верующих людей, в этой самой стране женщины и мужчины, многие из которых, возможно, сами участвовали в разгроме церквей и кощунственных богохульных карнавалах, ежеутренне отводили своих малюток в... детские ясли. Или это русское сердце подсказывало им неслышно, что самое надежное место для их драгоценных чад просто не может называться по-иному, кроме как кормушка для скота, где мирно дремала некогда Величайшая Драгоценность мира.
А столь же привычный для всех нас детский сад словно вырос из стихотворения А. Плещеева, так замечательно напетого на народный мотив неподражаемой исполнительницей русских духовных песен Евгенией Смольяниновой:
Христос непостижимым образом пронизывает всю нашу жизнь — от младенческих яслей до смертного одра, а потому тысячу раз прав Александр Семенович Шишков, утверждая, что «народ российский всегда крепок был языком и верою: язык делал его единомысленным, вера — единосущным». Что касается загадочной русской души, амплитуда мнений о которой колеблется от высокопарных славословий до откровенного зубоскальства, то, по мнению автора этих строк, разгадка ее проста и сложна одновременно — смотря для кого. Думается, в истинно русской душе живет Христос, не понятый, а потому не принятый многими, а более всего — «просвещенной» Европой. И душа эта загадочна и непонятна им в той же мере, в каковой загадочен и непонятен для них Сам Спаситель, Который и поныне «для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие» (1 Кор. 1, 23). В Россию, как и во Христа, и в самом деле, по словам поэта, «можно только верить».
Так и слышу разумное, на первый взгляд, возражение: но ведь язык для русского народа куда более древнее понятие, нежели христианская вера. И что на это возразить? Выходит, и вправду чудо. А впрочем, пытливому читателю предлагаю поразмыслить: очень ли напоминает аскетический по форме и пока лишенный запаха бутон розы — распустившийся цветок, поражающий взгляд каким-то неземным совершенством? Так и первозданный язык был похож на бутон, в котором промыслительно было заложено то, чему предстояло дивно распуститься. И еще. Давным-давно прочел о том, как археологи обнаружили в одной из египетских пирамид закупоренные в древних сосудах зерна пшеницы. Рискнули высадить их в грунт — и они проросли!
Так и язык русский. Изначально был он дарован людям, населяющим эти необозримые просторы, как те потаенные зерна будущего хлеба. Оставалось лишь ожидать божественных солнца и влаги, которыми и стала Православная вера. И явлена она была этому народу вовсе не тысячу лет назад, а гораздо раньше. Вспомним, еще святой апостол Господень Андрей приходил в эти земли, которые позже назовут Киевской Русью, приходил на Валаам, где водрузил в память об этом событии свой каменный крест и предрек процветание здесь христианской веры. И все это проявилось, проросло удивительными по красоте и силе всходами — живым великорусским языком, в котором всё проповедует нам Самого Христа. Не дадим же вытоптать заветную ниву!
