Иисус, прерванное Слово: Как на самом деле зарождалось христианство - Эрман Барт Д.
Подобные затруднения еще чаще возникают при чтении Ветхого Завета с самого его начала. Кое-кто прилагает немало стараний, чтобы сгладить все эти шероховатости, но если присмотреться к ним, становится ясно, что согласовать их очень трудно. Да и зачем их согласовывать? Может быть, это просто разные тексты. Описание сотворения в первой главе Книги Бытия разительно отличается от его описания во второй главе той же книги. Различаются не только выбор выражений и стиль изложения, что очевидно, если читать текст на древнееврейском, имена Бога не только различаются в этих двух главах, но и само содержание этих глав различно во многих отношениях. Достаточно составить список событий, происходящих в первой главе в порядке их появления в тексте, затем такой же список для второй главы, и сравнить его с первым. Когда все-таки сотворены звери — до людей, как в первой главе, или после, как во второй? Когда сотворены растения — до людей или после? «Человек» создан первым из живых существ или последним? Когда сотворены мужчина и женщина — одновременно или в разное время? Неувязки присутствуют даже внутри текста глав: если «свет» появился в первый день сотворения в первой главе Бытия, как получилось, что солнце, луна и звезды возникли только на четвертый день? Откуда исходил свет, если не от солнца, луны и звезд? Как могли существовать «вечер и утро» каждого из первых трех дней, если солнца еще не было?
И это лишь начало. Когда Ной берет в ковчег животных, сколько их всего — по семи пар «всякого скота чистого», как в Быт 7:2, или всего по две пары, как в Быт 7:9-10?
В Книге Исхода Бог говорит Моисею: «Являлся Я Аврааму, Исааку и Иакову с именем: „Бог Всемогущий“; а с именем Моим: „Господь“ [Яхве] не открылся им» (Исх 6:3). Каким образом это согласуется с текстом, содержащимся ранее, в Бытии, где Бог тем не менееоткрывается Аврааму как Господь: «И сказал [Бог] ему [Аврааму]: Я Господь [Яхве], который вывел тебя из Ура Халдейского» (Быт 15:7)?
Или возьмем один из моих самых любимых отрывков — описание десяти казней, которые Моисей обрушил на головы египтян, чтобы вынудить фараона «отпустить его народ». Пятой по счету была моровая язва, от которой «вымер весь скот Египетский» (Исх 9:6). Как же тогда через несколько дней, в час седьмой казни, «град весьма сильный» побил все, что было в поле — «от человека до скота» (Исх 9:24–25). О каком скоте речь?
При внимательном чтении Библии возникают и другие затруднения, помимо многочисленных расхождений и противоречий. В некоторых фрагментах текст словно отражает негативные представления о Боге и Его народе. Действительно ли мы считаем, что Бог способен отдать приказ о жестокой расправе над населением целого города? В Книге Иисуса Навина Бог приказывает воинам Израилевым напасть на город Иерихон и перебить всех до единого мужчин, женщин и детей в нем. Полагаю, Бог не хотел, чтобы Его народ подвергся вредному влиянию, но неужели он и вправду считал, что для этой цели необходимо истребить всех невинных младенцев? Какое отношение они могли иметь к греховности?
Или возьмем отрывок из Псалма 136, одного из самых прекрасных в Псалтири, начинающегося памятными строками: «При реках Вавилонских, там сидели мы и плакали, когда вспоминали о Сионе». Вот яркий образ твердого в вере израильтянина, мечтающего вернуться в Иерусалим, разрушенный вавилонянами. Но в конце Псалма его восхваления Бога и священного города принимают жестокий оборот — тот, от чьего лица ведется речь, замышляет отомстить врагам Бога: «Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих [вавилонских] о камень!» Вышибать мозги вавилонским младенцам в отместку за то, что сделали их отцы-воины? Неужели это слова из Библии?
Бог отмщения встречается не только в Ветхом Завете, вопреки утверждениям некоторых христиан. Даже в Новом Завете он предстает как Бог суда и гнева, что известно каждому читателю Откровения. Озеро огненное уже пылает, приготовленное для всех, кто восстанет против Бога. Мучения в нем будут продолжаться «во веки веков»— вечная кара ждет даже тех, кто грешил время от времени, допустим, в течение двадцати лет. Двадцать триллионов лет пыток за двадцать лет неправедной жизни, и это лишь начало. Подобает ли так поступать Богу?
Следует подчеркнуть, что ученые и студенты, ставящие под сомнение подобные отрывки, не сомневаются в самом Боге. Недоверие у них вызывает лишь то, что говоритсяо Боге в Библии. Кое-кто из этих ученых продолжает считать, что Библия в каком-то смысле богодухновенна, но другие отказываются от этой мысли. Однако даже если авторам Библии было ниспослано вдохновение свыше, абсолютно непогрешимыми они не были; они допустили ошибки. К этим ошибкам относятся расхождения и противоречия, а также ошибочные суждения о Боге, о том, каким Он был и чего хотел. Действительно ли Он жаждал увидеть, как его последователи мозжат о камни головы вражеских младенцев? Хотел ли Он, чтобы неверующие мучились триллионы лет?
Эти вопросы приходится разрешать для себя многим семинаристам при попытке отойти от религиозного изучения Библии, привычного им до семинарии, и получить возможность исследовать Библию с научных позиций. Как правило, эти вопросы возникают в результате знакомства с историко-критическим подходом к Библии, характерным для большинства крупных протестантских семинарий и в большей или в меньшей степени считающимся «общепринятым» у библеистов США и Европы.
Согласно этим взглядам, каждый автор книг Библии жил в свое время и в своем месте, которые отличались от наших, нынешних. Каждый автор исходил из культурных и религиозных предпосылок, которые мы не разделяем. Историко-критический метод предполагает попытку понять, что мог иметь в виду каждый из библейских авторов в изначальном контексте. Согласно этим взглядам, каждому автору должно быть позволено иметь свое мнение, сказать свое слово. В Новом Завете автор Евангелия от Матфея говорит не то же самое, что автор Евангелия от Луки. Слова Марка не соответствуют словам Иоанна. Слова Павла не согласуются с текстами Иакова. Автор Откровения отличается от авторов всех остальных книг. А если рассматривать Новый Завет вместе с Ветхим, путаница только усилится. Авторы Книги Иова и Книги Екклесиаста недвусмысленно заявляют, что жизни после смерти нет. В Книге пророка Амоса утверждается, что народ Божий страдает потому, что Бог карает его за грехи; в книге Иова — что невинные могут пострадать, а в Книге пророка Даниила — что невинные не просто могут, а будут страдать. Все эти книги различны, у каждой свой смысл и подтекст, которые заслуживают того, чтобы прислушаться к ним.
От семинарии до кафедры проповедника
Одна из самых удивительных и озадачивающих особенностей христианства (его основных течений) заключается в следующем: семинаристы, изучавшие Библию с помощью историко-критического метода, как будто напрочь забывают его, едва сделавшись священниками. Их учат критически относиться к Писанию, они узнают о расхождениях и противоречиях в нем, выявляют всевозможные исторические ошибки и неточности, осознают, как трудно определить, существовал ли на самом деле Моисей, что в действительности говорил и делал Иисус, выясняют, что существуют и другие книги, которые когда-то считались каноническими, но в конечном итоге не вошли в Писание (например, другие евангелия и апокалипсисы), понимают, что немало книг Библии подписано псевдонимами (например, книги тех, кто лишь подписывался именем какого-нибудь апостола, но не был им), что, по сути дела, у нас нет оригиналов хоть какой-либо из библейских книг — есть только копии, списки, сделанные несколько столетий спустя и при этом измененные. Студенты усваивают все эти сведения, но с самого начала церковного служения будто бы откладывают их на дальнюю полку. По причинам, которые я рассмотрю в заключении, священники в целом нехотя делятся с прихожанами сведениями о Библии, полученными в семинарии[2].
Я прекрасно помню, как впервые понял это. В то время я только начинал преподавать в Университете Северной Каролины в Чапел-Хилл и по-прежнему был христианином. Пастор Пресвитерианской церкви в Северной Каролине попросил меня в течение четырех недель прочесть цикл лекций об «историческом Иисусе». Я согласился. На лекциях я рассказывал, почему у историков возникают затруднения при попытке пользоваться каноническими евангелиями как историческими источниками — в них не только слишком много расхождений, они написаны через десятилетия после эпохи Иисуса неизвестными авторами, до которых подробности его жизни дошли в виде устных преданий, в значительной мере подвергшихся изменениям. Кроме того, я объяснял, как ученые разрабатывали методы реконструкции событий жизни Иисуса, и закончил цикл подробным изложением всех известных о нем фактов. В моих словах не было ровным счетом ничего нового — только обычные учебные материалы, по которым ведется преподавание в семинариях на протяжении пятидесяти лет. Все эти материалы я изучил, пока сам обучался в Принстонской семинарии.
