Заратустра: Танцующий Бог - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо" (чтение книг TXT) 📗
Заратустра пользуется очень жестким языком. Он человек жестких выражений. Все настоящие люди всегда говорили жестко. Он называет Бога «великим драконом».
Кто же он, великий дракон, которого дух отныне не хочет признавать господином и владыкой? Имя того дракона - «Ты должен». Во всех религиозных писаниях содержатся эти два слова: «Ты должен». Вы должны делать то и не делать это. Вы не свободны выбирать, что правильно. Люди, которые умерли тысячи лет назад, уже на веки вечные решили, что правильно и что неправильно.
Человек с мятежным духом — а без мятежного духа превращение случиться не может — должен сказать: «Нет, я хочу. Я хочу делать то, что считает правильным моя сознательность, и я не хочу делать то, что моя сознательность чувствует неверным. Для меня нет никакого руководства, кроме моего собственного существа. Я не собираюсь доверять ничьим глазам, кроме своих собственных. Я не слепой и не идиот. Я могу видеть. Я могу думать. Я могу медитировать и сам пойму, что правильно и что неправильно. Моя мораль будет просто тенью моей сознательности».
Зверь «Ты должен» лежит на пути его, переливаясь золотой чешуей, и на каждой чешуйке блестит золотом «Ты должен!»
Блеск тысячелетних ценностей на чешуе этой, и так говорит величайший из драконов: «Ценности всех вещей переливаются на мне блеском своим».
«Созданы уже все ценности, и все они — это я. Поистине, не должно больше быть "Я хочу!"» — так говорит дракон.
Все религии, все религиозные вожди заключены в этом драконе. Все они говорят: все ценности уже созданы, вам не нужно больше ничего решать. За вас все решено людьми, которые мудрее вас. «Я хочу» больше не нужно.
Но без «Я хочу» нет свободы. Вы остаетесь верблюдом, и это именно то, чего хотят от вас все коммерсанты — религиозные, политические и социальные: верблюдом, просто верблюдом — безобразным, без всякого достоинства, без всякого изящества, без души, готовым просто служить, с радостью желающим рабства. Сама идея свободы не приходит в их головы. И это не философские положения. Это правда.
Разве приходила когда-нибудь идея свободы к индуистам, буддистам или мусульманам? Нет. Все они говорят в один голос: «Все уже решено. Мы должны просто следовать. Те, кто следуют, добродетельны, а те, кто не следуют, навечно попадут в адское пламя».
Братья мои, зачем нужен лев в человеческом духе? Почему бы не довольствоваться вьючным животным, покорным и почтительным? Заратустра говорит, что ваши так называемые святые — не что иное, как совершенные верблюды. Они сказали «да» мертвым традициям, мертвым обычаям, мертвым писаниям, мертвым богам, и поскольку они совершенные верблюды, несовершенные верблюды молятся им.
Естественно.
Создавать новые ценности — этого еще не может и лев: но создать свободу для нового творчества может сила его. Сам лев не может создать новых ценностей, но он может создать свободу, возможность создания новых ценностей.
А что такое новые ценности?
Например, новый человек, не может верить ни в какие различия между людьми. Это будет новой ценностью: все люди одинаковы, вне зависимости от их цвета, расы, несмотря на их географию и историю. Достаточно просто быть человеком.
Это должно стать новой ценностью: не должно быть никаких наций, ибо они были причиной всех войн.
Не должно быть никаких организованных религий, потому что они мешают индивидуальному поиску. Они продолжают передавать людям готовые истины, а истина не игрушка, вы не можете получить ее в готовом виде. Нет фабрики, где ее производят, и нет рынка, на котором ее можно купить. Вы должны искать ее в глубочайшем безмолвии своего сердца. И кроме вас никто не может пойти туда.
Религия индивидуальна — это новая ценность.
Нации безобразны, религиозные организации антирелигиозны, церкви, храмы, синагоги и гурудвары просто смешны. Все существование священно. Все существование — храм. И когда вы сидите в безмолвии, медитации, любви, вы создаете вокруг себя храм сознательности. Вам не нужно никуда ходить молиться, потому что нет ничего выше вашей сознательности, чему вы обязаны были бы молиться.
Завоевать свободу и поставить священное «Нет» выше долга: вот для чего нужен лев, братья мои.
Вам всегда говорили, что долг — великая ценность. На самом деле, это непристойное, грязное слово. Если вы любите свою жену потому, что это ваш долг — вы не любите свою жену. Ваша любовь — это долг, вы не любите свою жену. Если вы любите свою мать потому, что это ваш долг — вы не любите мать. Долг уничтожает все прекрасное в человеке — любовь, сострадание, радость. Люди даже смеются из чувства долга.
Я слышал, что один начальник каждое утро перед началом рабочего дня собирал в своем кабинете подчиненных. Он знал всего три шутки, и каждый день он рассказывал одну из них, и, конечно, все были обязаны смеяться. Это был их долг. Естественно, эти шутки надоели им, ведь они слышали их тысячу раз; и, тем не менее, они смеялись так, как будто слышат это впервые. В один прекрасный день он, по обычаю, рассказал анекдот, и все засмеялись — кроме одной девушки-машинистки. Босс сказал:
— Что это с вами? Вы что, не слышали шутку? Она ответила:
— Шутку? Я ухожу от вас. Меня взяли на работу в другой офис. Я больше не обязана смеяться шутке, которую я слышала, по меньшей мере, десять тысяч раз. Пускай смеются эти идиоты — беднягам придется работать здесь дальше.
Преподаватели хотят, чтобы студенты уважали их, потому что это их долг. Я был профессором, когда комиссия по образованию в Индии пригласила несколько профессоров со всей страны принять участие в конференции в Нью-Дели. Эта конференция должна была обсудить некоторые вопросы, которые становились все более и более проблематичными во всех учебных заведениях. Первая проблема была в том, что студенты не оказывают профессорам никакого уважения. Об этом говорили многие профессора: «Необходимо что-то делать. Если не будет уважения, вся система образования развалится».
Я никак не мог понять, что они обсуждают, потому что ни один человек не говорил ничего ни за, ни против. Я был там моложе всех, и меня пригласили потому, что председатель комиссии по образованию, Д. С. Котхари, слышал меня, когда приезжал к нам в университет. Он был одним из самых выдающихся ученых Индии. Я был самым младшим, а в конференции принимали участие старые, солидные люди. Но я сказал:
