Учитесь молиться - Митрополит (Сурожский) Антоний (бесплатные версии книг TXT) 📗
Куда?.. Евангелие говорит нам, что Царство Божие прежде сего внутри нас самих. Если мы не можем найти Царства Божия внутри себя, если мы не можем встретить Бога внутри, в своих глубинах, то очень маловероятно, чтобы мы Его встретили где-то вне себя. Когда первый космонавт Гагарин возвратился из “космоса” и сделал свое знаменитое заявление, что Бога в небесах он не встретил, один московский священник заметил, что “если Вы не встретили Его на земле, Вы никогда не увидите Его на небесах”. Если я не могу соприкоснуться с Богом, так сказать, под собственной кожей, в том маленьком мире, которым я являюсь, то очень маловероятно, что даже встретив Его лицом к лицу, я Его узнаю. Святой Иоанн Златоустый сказал: “Найди дверь своего сердца, и ты увидишь, что это дверь в Царство Божие”. Поэтому обращаться надо внутрь себя, а не наружу – но особым образом. Речь не о том, чтобы прибегнуть к самоанализу; я также не имею в виду, что внутрь надо идти приемами психоанализа или психологии. Это не путешествие в сущность моего собственного “я”; это путь через, сквозь мое “я”, чтобы из собственных глубин вынырнуть там, где Бог есть, где Бог и мы встретимся.
Так что вопрос зарождающейся молитвы имеет два аспекта: во-первых, вхождение внутрь, и во-вторых, как мы произносим слова молитвы и куда мы их обращаем.
Сейчас я скажу о втором. В направлении чего, в направлении Кого я должен обращать острие своей молитвы? Очень часто человек старается кричать в небо и удивляется, что небо пусто и не отзывается. Но там и не найдется отклика. В VII веке Иоанн Лествичник писал, что молитва, слова молитвы подобны стреле. Но иметь стрелу еще недостаточно; если вы хотите попасть в цель, вам нужен лук с хорошей тетивой и крепкая рука, чтобы его натянуть. Если у вас хороший лук, но вы не умеете натянуть тетиву, ваша стрела пролетит недалеко и скоро упадет на землю. Если вы не пошлете стрелу рукой сильной, стрела также не достигнет цели. Поэтому нужен лук, нужна тетива, нужна рука, нужна сила. Если слова молитвы – стрела, мы должны нацеливать их в самую глубину, туда, где Бог пребывает в нас; мы должны обратить наш лук внутрь, чтобы поразить себя в самую нашу глубину. И еще мы должны создать все необходимые условия, чтобы стрела могла лететь с силой. Очень часто мы в молитве невнимательны, наше сердце не в ней, и та жизнь, какой мы живем, не служит молитве опорой… Такова, если хотите, аналогия с луком, тетивой и силой.
Бывают моменты, когда можно сделать попытку прорваться в глубины, взывая к Тому, Кто в корне и глубине всякой вещи, но вы совершенно ясно будете видеть, куда вы направляетесь и куда нацеливаете молитву: не назад, не ввысь, но глубже и глубже, на всякое противодействие, которое стоит на пути, на всякую скрытую уловку и заблуждение, на всё, что препятствует вам проникнуть в самую глубину. И тогда молитва станет чем-то вполне осуществимым – хотя и будет суровым, напряженным и отважным трудом.
И вот, прежде всего мы должны выбрать молитву. Это очень важный момент; как при человеческих взаимоотношениях важно употребить нужное слово, так же важно это и в молитве. Какую бы молитву мы ни выбрали, она должна быть для нас осмысленной и не вызывать у нас неловкости. Должен признаться, что когда я листаю существующие молитвенники, у меня часто возникает чувство неловкости. Мне представляется, что, будь Бог действительно, конкретно здесь, со мной, я бы никак не дерзнул держать перед Ним такие речи о Нем Самом и рассказывать Ему о Нем же массу вещей, которые Он знал задолго до того, как я вообще появился на свет. Итак, нужен выбор, потому что если вы стыдитесь своей молитвы, то Богу будет неловко и от вас, и от молитвы тоже, и вы никогда не сможете принести ее Богу от всего сердца. И вот первое – действительно найти слова молитвы, которые были бы достойны вас и достойны Бога. Я говорю “достойны вас и достойны Бога”, потому что если они достаточно хороши для вас, то Бог может принять их, но если они для вас нехороши, то не докучайте ими Богу, Он слышал много гораздо лучших слов. Но не нужно стараться выискивать какие-то особенные слова; одна из опасностей в молитве – это стараться найти слова, которые были бы “на уровне Бога”. К сожалению, поскольку никто из нас не на уровне Бога, у нас это не получается, и мы тратим массу времени, приискивая особенные слова.
Не пытаясь охватить всего в этой области, я хотел бы дать вам образец убедительности молитвенного действия или молитвенных слов. В еврейском фольклоре есть сказание о жизни Моисея, и в нем – замечательное место. Моисей встретил в пустыне пастуха. Он проводит с ним весь день и помогает ему доить овец, а к вечеру видит, как пастух собрал лучшее молоко в деревянную миску и поставил в отдалении на плоский камень. Моисей спрашивает его, зачем он это делает, и пастух отвечает: “Это Божье молоко”. Моисей озадачен и спрашивает, что он имеет в виду. И пастух отвечает: “Из всего молока я всегда собираю лучшее и приношу его в дар Богу”. Моисей, куда более изощренный умом и утонченный, чем пастух с его наивной верой, спрашивает: “И Бог пьет молоко?” – “Да, – отвечает пастух, – пьет”. Чувствуя, что надо просветить бедного пастуха, Моисей объясняет ему, что Бог – чистый Дух и молока не пьет; но пастух уверен, что Он молоко выпивает. У них происходит спор, в заключение которого Моисей говорит пастуху, чтобы тот спрятался в кустах и посмотрел, действительно ли Бог приходит пить молоко, – после чего удаляется в пустыню на молитву. Пастух притаился в кустах, ночь наступила, и при лунном свете пастух видит лисичку, которая бежит из пустыни, оглядывается направо, оглядывается налево и, подбежав к миске, быстро лакает молоко, а потом снова убегает в пустыню. На следующее утро Моисей находит пастуха печальным и подавленным. “В чем дело?” – спрашивает Моисей. “Ты был прав, Бог – чистый Дух и Ему не нужно мое молоко”. Моисей удивлен и говорит: “Ты должен радоваться, теперь ты знаешь о Боге больше, чем знал раньше!” – “Да, – говорит пастух, – но единственного, чем я мог выразить Ему свою любовь, я лишился”. Тут Моисей что-то прозревает; он уходит в пустыню и начинает усердно молиться. Ночью, в видении, Бог к нему обращается и говорит: “Моисей, ты ошибся! Действительно, Я – чистый Дух. Но Я всегда принимал с благодарностью молоко, которое пастух приносил Мне в дар как выражение своей любви; но поскольку Мне, как чистому Духу, молоко не нужно, Я делился им с этой лисичкой, которая молоко очень любит”.
Я постарался указать, во-первых, на то, что молитва должна быть обращена внутрь – не к Богу в небесах, не к Богу далекому, но к Богу, Который ближе к нам, чем мы сами это осознаем; а во-вторых, что первое действие молитвы – выбрать такие слова, которых мы не стыдимся, которые в полной мере выражают нас и которые нас достойны; и затем принести их Богу со всем разумением, на какое мы только способны. И надо всё свое сердце вложить в это молитвенное предстояние, в это признание Его своим Богом, в этот акт нежной любви, – действием, которое охватывает весь наш ум, всё наше сердце; и таким действием, которое совершенно адекватно тому, чем мы являемся.
Поэтому первое, что я предлагаю – это чтобы вы для начала продумали, какие слова молитвы значат для вас что-то, что вы можете принести Богу, будь это слова ваши собственные или кем-то уже сказанные. Задумайтесь о том, насколько они трогают ваше сердце, насколько вы способны сосредоточить на них свою мысль – потому что если вы не можете быть внимательны к словам, которые произносите, почему Бог должен быть к ним внимателен? Как Он может увидеть в них выражение любви, если вы не вкладываете в них своего сердца, если вы в них вложили только некоторую долю учтивости с долей рассеянности?
И тогда, если вы научитесь пользоваться молитвой, которую выбрали, в периоды, когда есть возможность всё свое внимание уделить Божественному присутствию и принести Богу эту молитву, постепенно сознание Бога вырастет настолько, что, находитесь ли вы с людьми, прислушиваетесь ли к ним, разговариваете или работаете наедине – это сознание достаточно сильно, чтобы даже на людях вы были в состоянии молиться. Аналогии, которые проводят наши духовные писатели, приложимы на двух уровнях: один проще и прямее и, мне кажется, очень хорошо выражает то, что они стремятся дать понять; другой несколько более возвышен.
