Войны за Иисуса. Как церковь решала, во что верить - Дженкинс Филипп (список книг .TXT) 📗

Несмотря на лозунги тогдашних богословов, Христа никто не разделял, но вот христианский мир действительно разделился, причем необратимо. Разделения между христианами не были совершенно новым явлением. По крайней мере с тех пор, как апостолы покинули Иерусалим, в любой момент истории, вероятно, существовали церкви, которые отказывались признавать верными какие-то соперничающие группы христиан. В середине IV века, возможно, половина всех христиан принадлежала к группе, которую великая церковь считала еретической или раскольнической, и при этом продолжали происходить новые разделения [27]. С исторической точки зрения мир, разделенный на деноминации, для христианства скорее является закономерной нормой, чем исключением. Конфликты между церквами начинаются буквально с самого первого дня возникновения христианства.

Однако разделение христиан после Халкидона было беспрецедентным по своим масштабам. Устойчивое сопротивление официальной доктрине породило два массовых и крепких движения, которые партия победителей называла еретическими: несториан и монофизитов, – и наследники обоих движений существуют и в наши дни. С точки зрения исторической традиции и преемственности эти церкви имеют куда больше права претендовать на связь с истоками христианства – по своей географии, культуре и языку, не говоря уже об этнической принадлежности, – нежели новоявленные общины, которыми руководили Рим и Константинополь [28]. На протяжении столетия со дней Халкидона христианский мир разделился на несколько великих церквей, каждая из которых была представлена на разных континентах: на ортодоксов-кафоликов, монофизитов, несториан и ариан. Хотя все эти церкви полностью соглашались одна с другой по важнейшим вопросам, каждая из них считала себя единственной истинной церковью, не признавала остальных и отказывала им в евхаристическом общении. Уже к 550 году христианский мир был так же сильно разделен, как и в позднейшей истории, когда уже существовали католические, протестантские и православные церкви.

Назад, в катакомбы

История несогласных восточных церквей может заставить нас пересмотреть наши привычные представления о политическом пути христианства. Согласно всем известному клише, христианство радикальным образом изменилось, когда заключило союз с Римской империей при Константине, так что в этой сделке с дьяволом церкви отреклись от своих принципов, чтобы получить взамен власть и богатство. Но на самом деле Халкидон вынудил важнейшее тогдашнее историческое ядро церкви отказаться от союза с Римом, так что оно скоро оказалось в оппозиции государству, что, вероятно, представляет собой естественную позицию христианства. После двух потрясений 431 и 451 годов на Востоке значительная часть самых ярких и образованных людей, носителей христианской мысли и культуры, в политическом смысле ушла в подполье.

Можно показать это на примере Египта. Александрия – и лежащая за ней часть Египта – смело могла претендовать на ведущую роль в христианской жизни и мысли, поскольку она была центром интеллектуальной силы верующих и развития богословия. Было бы вполне справедливо написать историю первых пяти-шести столетий христианства таким образом, чтобы в центре ее оказался Египет. Христиане жили здесь с апостольских времен под враждебным давлением государства до IV века, когда их права начали уважать, а с 312 до 450 года они участвовали в управлении государством. Но на протяжении одного-двух последующих столетий монофизитское большинство сохраняло мирные отношения с римскими властителями лишь периодически, и нередко имперские христианские силы подвергали их гонениям. Христиан из сторонников Халкидона презрительно называли «мелкитами», людьми императора, апостатами и приспособленцами. И хотя с VII века церкви в Египте жили мирно, это объясняется лишь тем, что в государстве властвовали мусульмане. В течение всех последних четырнадцати веков Коптскую церковь в Египте в лучшем случае только лишь неохотно терпели [29].

На протяжении всей их долгой истории христиане в Египте пользовались благожелательным отношением власти лишь периодически, на краткие периоды; то же самое можно сказать о Сирии и о других древних центрах веры. С 542 по 578 год одним из величайших вождей монофизитов был Иаков Барадей, который получил свое прозвище из-за того, что он носил на себе грубые шкуры, чтобы избежать внимания имперских властителей, которые постоянно охотились за этим опасным раскольником. Мы бы не погрешили против правды, если бы прозвали его Иаковом Бродягой. Он не жил в епископских палатах, но постоянно скитался из города в город. Он перемещался из Египта в Персию и обратно, рукополагая епископов и священников для растущей подпольной церкви. Иными словами, по образу жизни он стоял куда ближе к первым апостолам, чем к средневековым прелатам, и существовало немало деятелей, подобных ему. Если судить по количеству, Иаков обратил в свою веру больше людей, чем Павел из Тарса, и действовал на более обширной территории. Сердце христианской веры никогда не покидало катакомбы или покидало их лишь на краткое время [30].

Эта история многое нам говорит о природе христианской лояльности в эпоху после обращения Рима. Если твой император или царь считает себя христианином, стоит следовать его примеру хотя бы из чувства самосохранения, и потому нам не следует думать, что члены церкви обладали глубоким познанием своей новой веры. Но если сама церковь противостоит государству и подвергается гонениям, нет никакой выгоды в том, чтобы стать ее членом, – скорее наоборот. Зачем следовать за Иаковом Бродягой? Однако на протяжении многих веков после Константина на Ближнем Востоке люди приходили в эти диссидентские церкви по тем же самым причинам, по которым их предки приходили в общины христиан в первые века. Люди надеялись, что обретут здесь исцеление в этой жизни и спасение в жизни грядущей, они искали знамений и чудес, а аскетизм вождей этой церкви окружал их ореолом святости и харизматических даров. Обычные христиане приходили сюда не потому, что им так повелели, но потому, что они веровали.

Завоевание новых миров

Кризис V века повлиял не только на религиозную жизнь, но и на глобальную политическую историю. Халкидон укрепил власть и поднял престиж растущих частей церкви в новых, только что появившихся землях – грубо говоря, в Европе, – ценой отказа от старых центров христианства. Новый, только что появившийся мир христиан откололся от старого христианского мира, их разделило то, что критики считали сомнительным богословским новшеством. Современный исследователь может увидеть аналогичные процессы в нынешнем мире, где центр тяжести христианства перемещается из Европы и Северной Америки на Глобальный Юг.

Это изменение географии христианства неимоверно усилило власть и престиж римских пап и подавило развитие центров, обладавших таким же или более высоким статусом. Халкидон и его последствия освятили власть церкви Рима и низвергли ее потенциальных соперников, из которых на первом месте стояла церковь Александрии. Фактически именно Халкидон положил реальное начало средневековому папству.