НП-2 (2007 г.) - Гурин Максим Юрьевич "Макс Гурин (экс-Скворцов)" (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации .TXT) 📗
Судиться и качать права с родной матерью я не стал – ведь мои горячо любимые в детстве родственники сделали в процессе моего воспитания всё, чтобы я на всю жизнь понял, что главная человеческая добродетель – это способность к самопожертвованию; то есть, в сущности, они с самого моего рождения практически откармливали меня на убой J.
К этим моим 13-ти родители Да добавили 15 и нам удалось купить «однушку», хоть и с большой лоджией, которая с самого начала преподносилась нам как наше же редкостное везение J.
Остальные же мои родственники расселились так: тётя со своим мужем, святым человеком, и моей двоюродной сестрой Машей поехали жить в огромную «трёшку» на «Маяковской», а мама – весьма в нехуёвую «двушку» рядом со своей школой, где она множество лет директорствует. Ещё до переезда в свои новые квартиры все они сделали там полномасштабные ремонты. Хули, ведь я им это всё, считай, оплатил J. Действительно смешная хуйня! J Ведь я до сих пор помню, как мне было года три, я обедал на кухне, а мама с выражением читала мне сказку про зайчика, блядь, и лисичку; про то, как у зайчика избушка была лубяная, а у лисы – ледяная. Ну и так далее J. (Смайлик за кулисами смотрит на часы. Снова его выход. Время смеяться. J)
А инфильтрат, говорю, всё вырабатывался и вырабатывался и отпускать Да домой никто не спешил. Прошло уже что-то около недели с той ночи, когда её увезли на «скорой». И настал момент, когда мама заебала меня окончательно.
Нет, в этих нескольких днях, что она провела со своим сыном и своей внучкой, были, конечно, и светлые моменты. Пару раз мы гуляли втроём, и пока Ксеня мирно спала в колясочке, говорили, казалось, о главном, о нашей семье; о том странном 79-м годе, когда все мужчины рода Скворцовых подверглись какой-то метафизической резне: сначала утонул мой двоюродный брат Алёша, сын Игоряши, потом ошпарили кипятком меня (между прочим 27 % поверхности тела. В больнице мне, кстати, снился Алёша. Мать очень пугалась этих моих снов, потому что думала, что он звал меня с собой. Но он вовсе не звал. Мы просто разговаривали. Мама же думала, что он всё-таки звал, а я просто не помню. Она всегда думала, что знает меня самого лучше меня самого, в то время, как не знает даже самой себя, и это подтверждается любым тестом. У Рыб вообще сознание часто замутнённое, хоть и имеются, бесспорно, кое-какие сокровища душевной красоты J), а потом еле откачали самого Игоряшу с обширным инфарктом. Мы оба были с ней довольно трогательны и, казалось, оба говорили искренне, но когда начинал, очень спокойно и мягко, говорить я, то есть просто поверив, что она стала наконец человеком, и пытался наконец рассказать ей, что я чувствовал, когда понял при вышеописанных обстоятельствах, что мои родственники, включая мою родную мать, хотя и родные мне люди, но совершенно неблизкие (почему? Да потому всего лишь, что близкие люди так друг с другом не поступают. Близкие обычно хотят дать друг другу много сверх того, что объективно положено. А неблизкие же норовят отнять последнее. Я, кстати, дал этого «сверх» сполна!) – так вот, когда я очень мягко и медленно (этому они, твари, тоже меня научили J) начинал говорить о том, что когда-то чисто-тупо ранило меня в самое сердце, мать менялась в лице и довольно резко требовала сменить тему. Ёпти, конечно ей было нечего мне возразить. Но ведь она могла же тогда поступить иначе! То есть, не то, чтоб даже поступить иначе, а просто не совершать очевидного, с точки зрения любой морали, преступления, попав под влияние Неубедительного Аргумента.
Короче говоря, как правило, все эти наши с ней задушевные беседы кончались ссорами и её угрозами немедленно уехать. То есть она ещё считала возможным мне угрожать.
Нет, я не держу на неё никакого зла. Я просто хочу, чтоб она никогда не лезла ко мне в душу. Она виновата сама. Ведь никто же не заставлял её с какой-то нереально злорадной физиономией разрушать мой бумажный замок, который я, что немаловажно, строил своими руками целый месяц.
В конце концов случился и вовсе скандал, на некоторое время прекративший наши отношения.
Дело в том, что, как известно, слабые люди любят считать себя сильными мира. Тут вы, возможно, улыбнётесь и скажете, де, хы-хы, интересно, а кем, в таком случае, считают себя сильные люди? Э-э-э-э, отвечу я вам. А сильные ничего вообще о себе не считают. Они… просто есть те, кто они есть.
Как я уже говорил, в результате всей этой истории, в мою маму поступила доза адреналина, существенно превышающая заложенные в неё проектные мощности. (То есть заложенные в неё Богом-Ребёнком, то есть Господом Миров, то есть, в её случае… мной. (Смайлик раскр у чивает ермолку на среднем пальце правой руки J .)) С Ксеней я, в общем, справлялся и без неё, каковая моя самонадеянность сполна подтвердилась, когда я всё же был вынужден попросить её удалиться; кафель она уже помыла, в ходе чего едва не погибла розетка для стиральной машины (J), а энергии в ней ещё оставалось достаточно много, несмотря на то, что она постоянно напоминала мне, то человек она уже немолодой и ради того, чтобы помочь «своему любимому сыночку», ей пришлось прервать свой отпуск, который ей было необходимо провести тихо и спокойно, ибо теперь она даже не знает, как после всего «этого» она будет работать целый год с хором, куда пришли новые дети, с которыми надо теперь учить всё по-новой, а тут ещё здоровье Да всё никак не выправлялось. Ёпть, «с одной стороны, аппендицит – самая простая операция, а с другой – самая сложная».
И тогда моя мама решила, что она вправе решать, где Да лечиться. Она сказала: «Мы должны перевести её в 31-ю больницу!» 31-я больница – это такая больничка для очередных «сильных мира», то есть для моральных уродов из руководства Эрэфии, то есть современной России, в каковой больничке непоследним человеком является моя двоюродная сестра Вероника, дочь Игоряши.
И вот мама так решила и стала в свойственной ей нервозной манере ебсти мозг всем окружающим, включая родителей Да, то есть моим тестю и тёще.
Кончилось это всё скандалом. Я несколько раз спокойно и внятно сказал маме, что мы, в общем-то, разберёмся без неё, и Да не хочет переводиться в другую больницу, но она всякий раз начинала обвинять меня во всех смертных грехах и говорить что-то типа того, что я, мол, такая же мямля, как мой отец. Вероятно, она всё никак не могла мне забыть, что я вернул себя своё настоящее имя. Да и вообще. Я не считаю, конечно, своего отца супергероем (да и кто вообще такие супергерои? Персонажи мастурбационных грёз девочек-подростков? Смешно, право слово J), но с чего мне считать его мямлей? Почему он мямля? Не потому ли, что в своё время, вместо того, чтобы дать задыхающейся в истерике бабе, то есть моей матери, для её же пользы пару пощёчин, он всего лишь метнул ей в лицо какую-то шмотку, о чём она до сих пор не может забыть? Так, например, моя тёща тоже нет-нет, да смеет упрекать моего тестя в том, что он, де, не может взять и стукнуть кулаком по столу. Интересно, что бы она ела и надевала, если б он время от времени умел делать то, чего, как ей кажется, так ему недостаёт? J Нет, прав, конечно, старик Лимонов! Все бабы – не то, чтоб дуры, но просто вечные дети. Может ли вообще Женщина стать когда-либо совершеннолетней, часто спрашиваю я сам себя и всегда сомневаюсь, что этот вопрос может существовать на каких-то иных правах, чем любой риторический.
Одной из ночей, когда Ксеня мирно спала, во время нашей очередной ссоры мне даже пришлось встать, включить свет и сказать – опять же, как всегда спокойно и очень внятно, – что сейчас я закажу маме такси, и она поедет к себе домой. Она сказала, что, мол, нет-нет, она меня не оставит, потому что она вообще делает это не для меня, а для своей внучки, но, конечно, несколько успокоилась. «Не для тебя, а для своей внучки…» – прикольно. Хоть для кого-то J. Ведь лучше поздно, чем никогда, хотя, конечно, ложка наиболее хороша к обеду.
Ей тоже хотелось, чтоб я стучал кулаком по столу – всем слабым людям этого хочется. Ведь слабые люди не понимают, что молиться, извиняюсь за выражение, попросту эффективнее. Правда, для того, чтобы это было действительно так, необходима крепкая вера, а тут уже нужна сила, которой так недостаёт слабым людям J. Слабым людям панацеей от всех бед кажется удар кулаком по столу, то есть, называя вещи своими именами, пук в лужу. Мне как-то предпочтительнее открытый воздух.
