Книгоедство - Етоев Александр Васильевич (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации TXT) 📗
Все-таки напрасно принижали писательские и человеческие качества Чернышевского Набоков и Розанов. Был он человек славный, мечтательный и всячески пропагандировал алюминий как главный строительный материал будущего. К тому же в своих мечтах он правильно перенес Россию в терраформированные пустыни Аравии, засаженные финиковыми пальмами, виноградом, сахарным тростником и смоквой
Потому что польза и рассудительность, кроме прочего, включают в себя и такое важное понятие, как общественное питание…
Ш
Одной из любимых книг моего детства была веселая приключенческая безделка, «роман-сказка» «Месс Менд, или Янки в Петрограде» Мариэтты Шагинян. Это была детгизовская, конца 50-х годов, переделка старого, 1924 года, пародийно-фантастического романа, автор которого скрывался под псевдонимом Джим Доллар Собственно говоря, не скрывался даже – просто звучное, нарочито американское имя было игровой составляющей этой веселой книжной мистификации. Роман писался как пародия на западные детективные штампы, на лубочные книжки про Ника Картера, Ната Пинкертона, поддельного Шерлока Холмса и другую переводную макулатуру, которой в первое десятилетие советской власти торговали чуть ли не на каждом углу. Даже термин такой существовал в литературе тех лет – «красный Пинкертон». Дать читателям своего, революционного, «красного» Пинкертона, понимающего классовые задачи и нужды пролетарского населения. И отвадить таким образом неразборчивого отечественного читателя от бульварных детективных поделок.
Были среди образчиков «красного Пинкертона» и действительные шедевры. «Зеленый фургон» Казачинского, например.
Главной отличительной чертой Шагинян была природная глухота. Эта ее глухота упоминается во всех мемуарах Пройдя вместе с ее носительницей долгий литературный путь (первый сборник символистских стихов писательницы вышел в 1903 году), глухота Мариэтты Шагинян из порока физического превратилась в порок моральный, о чем также упоминают мемуаристы
Лучшие воспоминания о Шагинян принадлежат Владиславу Ходасевичу:
Мне нравилась Мариэтта. Это, можно сказать, была ходячая восемнадцатилетняя путаница из бесчисленных идей, из всевозможных «измов» и «анств», которые она схватывала на лету и усваивала стремительно, чтобы стремительно же отбросить Кроме того, она писала стихи, изучала теорию музыки и занималась фехтованием, а также, кажется, математикой В идеях, теориях, школах, науках и направлениях она разбиралась плохо, но всегда была чем-нибудь обуреваема. Так же плохо разбиралась и в людях, в их отношениях, но имела доброе сердце и, размахивая картонным мечом, то и дело мчалась кого-нибудь защищать или поражать И как-то всегда выходило так, что в конце концов она поражала добродетель и защищала злодея Но все это делалось от чистого сердца и с наилучшими намерениями
Восемнадцать лет Мариэтте Шагинян было в 1906 году, а вот кусочек из того же Ходасевича о Шагинян начале 20-х:
В конце 1920 года, уже в Петербурге, однажды мне показали номер тогдашней «Правды» с отвратительнейшим доносом на интеллигенцию, которая, чтобы насолить большевикам, сама себя саботирует – припрятывает продукты, мыло, голодает и вымирает назло большевикам, а могла бы жить припеваючи Подпись: Мариэтта Шагинян.
Через несколько дней встречаю ее Спрашиваю, – как ей не стыдно. Говорю, что пора бы уж вырасти. Она хватается за голову:
– Донос? Что я наделала! Это ужасно! Я только что из Ростова, я ничего не знаю, как у вас тут. Я хотела образумить интеллигенцию, для нее же самой. Все мы в долгу перед народом, надо служить народу Массы… Маркс… Иисус Христос… Товарищ Антонов…
И еще, в связи с Гумилевом:
Она готова была куда-то помчаться, протестовать, вступаться за Гумилева… А когда Гумилева убили, она не постеснялась административным путем выселить его вдову и занять гумилевские комнаты, вселив туда своих родственников…
А вот о той же Шагинян середины 20-х годов, но словами Н Мандельштам:
…Глухая зануда, размышлявшая о Ленине и Гете и находившая прямую связь между ‹…› полезной деятельностью Фауста и знаменитым планом электификации нашей молоденькой социалистической страны
Мариэтта Шагинян прожила до 1982 года (родилась в 1888), лауреат Сталинской премии (1950) за книгу очерков «Путешествие по Советской Армении» и Ленинской – за четырехтомную эпопею о Ленине («Семья Ульяновых» и т. д.)
Когда Шаляпин не пел – а не пел он, когда был пьян, – вместо него на сцену выпускали дублера Власова. Так вот, по этому поводу Константин Коровин рассказывает такую историю Ехал как-то Шаляпин на извозчике выпивши из гостей. Ехал-ехал и вдруг спрашивает извозчика: «Скажи-ка, – говорит, – ты поешь?». – «Что вы, барин, – отвечает ему мужик. – Только разве что когда крепко выпью» «А вот я, когда крепко выпью, – хвастается в ответ Шаляпин, – за меня тогда поет Власов»
Вообще, любые воспоминания о Шаляпине, кроме прославления его как артиста, в основном рассказывают читателям о его ссорах, скандалах на публике, издевательстве над людьми, зависти, мелочности, жадности, грубости и прочих проявлениях характера, которые человеку не знаменитому обычно вменяются как порок В случае же с великим Шаляпиным эти свойства человеческой личности переходят лишь в разряд анекдота
Сам Шаляпин свои пороки считал наследием тяжелого детства и несчастливой юности:
Трудно давался мне пятачок. Волга, бродяжные ночлеги, трактирщики, крючники, работа у пароходных пристаней, голодная жизнь… Я получаю теперь очень много денег, но, когда у меня хотят взять рубль или двугривенный, – мне жалко Это какие-то мои деньги Я ведь в них, в грошах, прожил свою юность…
А вот как Шаляпин оправдывал свои грубость и нежелание прощать кому бы то ни было былые обиды:
Помню, как одна антрепренерша в Баку не хотела мне заплатить – я был еще на выходах, – и я поругался с ней. Она кричала: «Гоните в шею эту сволочь! Чтобы духу его здесь не было!» На меня бросились ее прихвостни Вышла драка Меня здорово помяли И я ушел пешком в Тифлис А через десять лет мне сказали, что какая-то пожилая женщина хочет меня видеть: «Скажите ему, что он пел у меня в Баку» Я вспомнил ее и крикнул: «Гоните в шею эту сволочь!» И ее выгнали из передней.
Вот такой был непростой человек, этот Федор Иванович Шаляпин
Все книжки Льва Шейнина обучают искусству бдительности. Писать он начал еще в двадцатые, еще до следственно-прокурорской деятельности, которой занимался без малого тридцать лет (с 1923 по 1950), публикуется также с конца двадцатых Говорят, это он посадил в 1941 году писателя Льва Овалова, разболтавшего в своей книге о майоре Пронине некие государственные секреты. В моей библиотеке есть небольшая книжечка «Берегись шпионов!» (ОГИЗ-Политиздат, 1943), по сути представляющая квинтэссенцию творчества этого популярного в 50-60-е годы автора
«Это случилось летом 1942 года», – с такой незамысловатой фразы начинается книга
Далее рассказывается о том, как усталые бойцы на подходе к линии фронта устраивают привал, валятся в траву, и тут… «Вдруг где-то недалеко запела скрипка… Ей тихо вторил баян. Несмотря на усталость, бойцы потянулись на музыку – так приятно было вдруг услышать вальс “На сопках Манчжурии”» Музыкантов было двое – «совсем седой, плохо одетый старик и средних лет женщина, по-видимому его дочь». Женщина играла на скрипке – «скрипка под ее ловкими пальцами пела нежно и ласково». Зато у старика, игравшего на баяне, со звуком получалось не очень Инструмент хрипел, голос у баяна был «странный, какой-то сдавленный» Сыграв бойцам «На сопках Манчжурии» и получив от них в награду хлеб, сухари и деньги, старик объяснил солдатам, что они с дочерью спасаются от немцев, пробираются в город К. к родственникам. Политрук Иванов, сопровождавший солдат, поинтересовался стариковским баяном: «А почему он у тебя на переборах срывается?» и предложил баян починить: «Большой я в этом деле любитель». Старик баян починить не дал, упорный политрук стал настаивать, женщина встала между Ивановым и стариком, и наконец политрук сдался. Сошлись на том, что музыканты сыграют для бойцов что-нибудь напоследок и отправятся дальше. «Это можно, – добродушно ответил старик и вытер грязным платком сразу вспотевший почему-то лоб. – Машенька, сыграем “Железняка”» Когда они кончили играть, политрук подошел к старику и резко вырвал из его рук баян. «Из лопнувших мехов старой гармонии вывалился немецкий радиопередатчик».
