Победа века - Коллектив авторов (мир книг .TXT) 📗
Первая военная осень выдалась тяжелой. Уборочная из-за ненастья началась на три недели позже. Люди на полях работали сутками. И все же часть посевов осталась под снегом. Уже на ледяном ветру продолжались скирдовка и обмолот хлеба. И тем не менее в области было заготовлено 47 миллионов пудов зерна. Удалось сохранить, в основном, поголовье скота.
Все заботы о хлебе насущном легли на плечи женщин, подростков, стариков. В 1940 году среди механизаторов было 9 процентов женщин, в 1942-м — более 55. В сельскохозяйственных работах участвовало все трудоспособное население деревни, на полях ежегодно работало около 100 тысяч горожан. И тем не менее уже в 1942 году положение на селе резко ухудшилось. Ни один район области не выполнил план хлебозаготовок, сократилось поголовье крупного рогатого скота.
Весна 1943-го началась с того, что уменьшились посевные площади, сократились посевы пшеницы. До угрожающих размеров выросла засоренность полей, упала их урожайность. Снизилась продуктивность животноводства. И все же труженики села вырастили хлеб. 7,7 миллиона пудов зерна южноуральские земледельцы дали для фронта.
А 1944 год стал переломным. Наверное, потому, что трудности заставили лучше организоваться, мобилизовать свои силы и возможности. А еще потому, что на село стали возвращаться получившие ранения фронтовики. Передовые хозяйства вырастили хороший урожай. Колхозы «Новая жизнь» Брединского, им. Буденного Бродокалмакского, им. Калинина Троицкого районов и многие другие собрали по 12–15 центнеров с гектара. Государство получило на 43 тысячи тонн зерна больше, чем в сорок третьем году.
Шла последняя военная весна. Наши войска вели бои в Германии. Уже по всему чувствовалось: победа близка, рядом. И год выдался на радость людям — урожайный. Передовые хозяйства собрали 15–18 центнеров зерновых с гектара. Область заняла второе место во Всесоюзном соревновании за получение высокого урожая. Ей вручили переходящее Красное знамя Союзного Совнаркома.
М. Нестеров
Хлебное поле — поле боя. Г. И. Гусев. М. Полозков
…Шла зима 1941 года. Немцы угрожали Москве. На Урале в эту пору стояли морозы. Однажды в зимний студеный день разыгралась пурга. Гусева она застала в дороге. Ледяная крупа секла лицо. Засыпанный снегом трактор еле двигался, с трудом преодолевая заносы. И вот мотор зафыркал, машина вздрогнула и встала.
Григорий Гусев соскочил с трактора. Не было смысла заводить машину, ведь все равно, пока не кончится пурга, трактор не сдвинуть с места. «Сколько же времени она продлится?» — тревожило Гусева. Он внимательно осмотрел транспорт. На больших санях, прицепленных к трактору, стояли огромные ящики, доверху наполненные пшеницей. Сотни пудов совхозного хлеба, столь необходимого сейчас государству!
Григорий вышел на дорогу. Впереди трактора уже намело сугроб метровой высоты. И этот сугроб увеличивался, задерживая несущийся по степи снег. «Уйти на усадьбу, согреться и вернуться к машине после бури», — решил было тракторист. — «Но как же оставить государственный хлеб, машину?» — и вернулся к трактору. Затем, достав лопату, он начал подготавливать себе «убежище».
Степь окутывали сумерки. Мучительно тянулось время, суровая уральская пурга не унималась. За первыми сутками пошли вторые, третьи… Лишь наутро четвертого дня, когда буря стихла, утомленный борьбой со стихией Григорий Иванович с трудом расчистил снежные заносы и начал вызволять машину. Затем, разогрев и запустив мотор, он сел за руль и стал прокладывать через сугробы семидесятикилометровый путь к элеватору.
…В 1941 году, когда из совхоза ушли на фронт комбайнеры, Григорий Иванович к своему агрегату из двух комбайнов прицепил третью машину. Почти тридцатиметровый захват стал делать его сцеп. И Гусев, успевая за всем доглядеть, работал без простоев, зерно поступало потоком, отвозить его еле успевал обоз из 10 бричек.
После следующего призыва в армию механизаторов в совхозе стало еще меньше. Гусев и тут нашел выход из положения. Его штурвальные стали работать комбайнерами, а на свою машину он взял девушек, раньше не работавших на жатве. Александра Старикова и Мария Сычева быстро обучились штурвальному делу.
…В 1943 году из совхоза на фронт снова ушли механизаторы. Случилось это перед уборочной страдой. В совхозе спешно начали готовить новых водителей машин. Время не ждало. Созревали хлеба. Казалось, если совхозу не будет оказана помощь, зерно осыплется, останется неубранным. И Гусев решил: не менее 100 гектаров в день убирать на каждом агрегате! Его машины работали круглосуточно. Сам он и девушки-штурвальные, похудевшие от напряженного труда, с опухшими от бессонницы глазами, сутками не покидали комбайнов. В том году агрегат Гусева убрал 2650 гектаров — 66 процентов всей площади зерновых культур совхоза!
М. Полозков
Двадцать гектаров. В. Ланских
Была весенняя ночь сорок второго. Длинная, черная, душная. Бригадир тракторной бригады Семен Устинович Сотников, растолкав нас, спящих в передвижном вагончике, сказал: «Ребята, семена подвезли! Быки пасутся рядом с бричками. Идите работать».
В разгаре была первая военная посевная. С прицепщицей Зиной Шуровой, шестнадцатилетней, но для своих лет рослой девушкой, мы пошли к своему тракторному агрегату.
Этот 60-сильный «стальной коняга» тащил за собой столько прицепных машин, сколько сейчас даже 220-й богатырь «Кировец» вряд ли отважился бы потянуть. К трактору, который, казалось, поник, сгорбился от непосильной работы, были прицеплены два пятикорпусных плуга, шесть борон и сеялка с сошниками. Современному агроному или механизатору покажется невероятным такой набор машин в одном прицепе. Но иначе тогда было нельзя.
Да, мы сразу пахали, боронили и сеяли. Зяби в нашем колхозе не было: некому было пахать — большинство трактористов ушли на фронт. «На броне», как тогда говорили, оставался лишь один бригадир Семен Устинович.
Нелегко приходилось нам с Зиной. Зерно в бричках стояло рядом с нашим агрегатом. Тут же паслись быки. Мы должны были сами засыпать семена. Потом впрягли быков, чтобы подвозить зерно ближе к сеялке. Агрегат был «слепой». Не было в МТС электролампочек, и фары без стекол стали ненужным украшением трактора. Спичек тоже не было. Запалив факел и подогрев коллектор (трактор в то время работал на неочищенном керосине), мы завели двигатель.
Резкий, с отсечкой, как бы утробный выхлоп работающего двигателя разбудил ночную тишину. Надо сказать, что в последующие за эти годы немало пришлось мне слышать работающих моторов различных машин, но «С-60» невозможно было спутать ни с каким другим. Что-то богатырское, уверенное чувствовалось в его «голосе».
Оранжевый язычок пламени, вырывавшийся из выхлопной трубы, подтвердил, что трактор ожил. В темноте, проверив на ощупь агрегаты, Зина встала на подножку сеялки. Агрегат медленно, на первой скорости двинулся вокруг поля. Двигатель работал на полную мощность.
Поле, кстати, самое большое в колхозе имени Чапаева, все с давних пор называли «у Гусинки». Сейчас на краю его построен один из лучших машинных дворов в Октябрьском районе. Здесь всегда было приятно работать. Норму, если агрегат действовал исправно, можно было выполнить сравнительно легко.
В ту памятную ночь нам везло. Ни одной помехи! После каждого круга — засыпка семян. И снова, и снова бороздил поле наш агрегат, вспахивая его и засеивая зерном землю-кормилицу. Знали мы, что от нашего труда зависит многое. Таких мощных по тому времени тракторов было в колхозе лишь два. Остальные — колесные с 30-сильными двигателями.
Бригадир не раз выходил из вагончика, чтобы проверить, работаем или нет. В случае остановки, в любую погоду, он всегда появлялся у агрегата, и помогал определить, какая произошла поломка и как ее ликвидировать. Та ночь прошла без «ЧП». Черная лента вспаханной земли все шире опоясывала поле. Мы с Зиной понимали, что значительно перекрыли норму. За эти часы мы как бы слились с агрегатом, и казалось, что он движется без нашего участия.
