Зарубежная литература древних эпох, средневековья и Возрождения - Новиков Владимир Иванович

Государь Го-Сиракава вернулся в столицу, стали восстанавливать храмы и монастыри города Нара. В это время Минамото с приспеш­никами подступили с боями к столичному округу. Решено было по­слать им наперерез войска Тайра. Им удалось разбить передовые отряды Минамото, но ясно стало, что вечное счастье Тайра им изме­нило. Среди ночи налетел ужасный вихрь, хлынул дождь, из-за туч раздался громовой голос: «Приспешники злодея Тайры, бросьте ору­жие. Не будет вам победы!» Но воины Тайра упорствовали. А тем временем объединились войска Ёритомо и Ёсинака, и стали Минамо­то вдвое сильнее. Но и к Тайра поспешили со всех сторон тучи саму­раев, и набралось их больше ста тысяч. Встретились войска Тайра и Минамото не на широкой равнине, но Минамото, уступавшие чис­лом Тайра, хитростью заманили их в горы. Стали лицом к лицу оба войска. Солнце клонилось к закату, и оттеснили Минамото врага к огромной пропасти Курикара. Грянули голоса сорока тысяч всадни­ков, и горы дружно рухнули от их крика. Тайра оказались в ловушке, семьдесят тысяч всадников рухнули в пропасть, и все погибли.

Но Тайра сумели собрать новое войско и, дав передышку людям и коням, стали боевым лагерем в местечке Синохара, что на севере. Долго сражались они с войском Минамото, много воинов с обеих сторон пало в битве, но наконец Минамото с большим трудом взяли верх, и Тайра бежали с поля боя. Только один статный витязь про­должал сражаться и после жестокого боя с героями Минамото усту­пил и был убит. Оказалось, что то верный старец Санэмори, святой жизни человек, окрасил голову в черный цвет и вышел сражаться за своего сюзерена. Почтительно склонили головы перед благородным врагом воины Минамото. Всего же свыше ста тысяч воинов Тайра вышло стройными рядами из столицы, и только двадцать тысяч воз­вратились обратно.

Но Минамото не дремали, и скоро большим войском явились к северному пределу столицы. «Они объединились с монахами и вот-вот нагрянут в столицу», — говорили перепуганные обитатели усадь­бы Рокухара. Хотелось им скрыться куда-нибудь, но в Японии уже не осталось для них спокойного места, негде было им обрести мир и покой. Выступил тогда Корэмори из усадьбы Рокухара навстречу врагу, а саму усадьбу предали огню, и не ее одну: сами сожгли, уходя, больше двадцати усадеб своих вассалов с дворцами и садами и более пяти тысяч жилищ простых людей. Плакала супруга Корэмори, его дети и слуги. Цунэмаса, дворецкий императрицы, прощаясь со своим учителем, настоятелем храма Добра и Мира, обменялся с ним про­щальными стихотворениями.

А ответ был таков:

Разлука всегда печальна, что же чувствуют люди, расставаясь наве­ки? Как обычно, в пути изголовье из трав насквозь отсырело от влаги, — кто скажет, то роса была или слезы? Император оставил свои покои и отправился к морю, принцы и принцессы укрылись в горных храмах, Тайра уже бежали, а Минамото еще не пришли: сто­лица опустела. Тайра обосновались далеко на юге, на острове, в горо­де Цукуси, там же находилась резиденция малолетнего императора, внука Киёмори, но и оттуда пришлось им бежать, ибо настигали их Минамото. Бежали они через каменистые отроги гор, по песчаной равнине, и из пораненных ног алые капли падали на песок. Сын Сигэмори, кавалер с нежной душой, лунной ночью долго утешался пе­нием стихов, игрой на флейте, а потом, вознеся моление Будде, бросился в море.

Государь Го-Сиракава пожаловал Ёритомо титул сёгуна, великого полководца, покорителя варваров. Но в столице обосновался не он, а море. Супруга его еще долго ждала писем, узнав же правду, упала за­мертво. Князь Ёритомо в Камакуре, услыхав эту весть, сожалел о славном воине, хоть и враге.

А затем в столице свершилось восхождение на престол нового им­ператора, и впервые в истории без священных регалий — меча, зер­цала и яшмы. Тайра продолжали предпринимать мелкие вылазки силами пятисот — тысячи воинов. Но походы эти приносили лишь разорение казне и несчастья народу. Боги отвергли род Тайра, сам го­сударь от них отвернулся, покинув столицу, превратились они в ски­тальцев, блуждающих по воле волн в море. Но покончить с ними не удавалось, и Есицунэ Минамото решил не возвращаться в столицу, пока не разгромит всех Тайра окончательно и не прогонит их на ост­ров Демонов, в Китай и в Индию. Он снарядил корабли и при силь­ном попутном ветре отправился к острову, где укрепились Тайра и откуда они совершали свои набеги. Всю ночь напролет неслись они по волнам, не зажигая огней. Прибыв в город Тайра — Цукуси, они напали на них в час отлива, когда вода доходила лишь до бабок коням, бежать по морю на кораблях было нельзя — слишком низко стояла вода. Много погибло тогда самураев Тайра. Показалась на море разукрашенная ладья, а в ней прекрасная девица в блестящем наряде с веером. Она знаками показала, что надо попасть в веер мет­кой стрелой. Ладья плясала на волнах далеко от берега, и в веер по­пасть было очень трудно. Один меткий стрелок, вассал Минамото, въехал на коне далеко в море, прицелился и, молясь богу Хатиману, выпустил стрелу. Она с гудением пролетела над морем, и звук ее раз­дался над всем заливом. Вонзилась стрела в алый веер с золотым обо­дком, и он, трепеща, поднялся в воздух и упал в синие волны. С волнением смотрели на это с далеких судов Тайра, а с суши — воины Минамото. Победа досталась Минамото, а Тайра либо погибли в сра­жении, либо бросились в море, либо уплыли неведомо куда.

И снова дом Тайра сумел подняться из руин, собрать войска и дать бой в заливе Данноура. У Минамото было более трех тысяч ко­раблей, у Тайра — тысяча. Морские течения бушевали в проливе, суда сносило течением, сверху от криков воинов проснулись боги, снизу обитатели глубин — драконы. Корабли сталкивались, и саму­раи, обнажив мечи, рвались на врагов, рубили налево и направо. Ка­залось, Тайра возьмут верх, их стрелы летели лавиной, поражая врагов. Но воины Минамото перепрыгнули на корабли Тайра, корм­чие и гребцы, убитые, лежали на дне. На одном корабле находился малолетний император, внук Киёмори Тайра, отрок восьми лет, пре­красный собой, сияние его красоты озаряло все вокруг. С ним — его мать, вдова покойного государя, она приготовилась к смерти. Импе­ратор сложил вместе прелестные маленькие ладошки, поклонился восходу, прочел молитву. Он заливался слезами, но его мать, чтобы утешить, сказала ему: «Там, на дне, найдем мы другую столицу». И погрузилась с ним в волны моря, обвязав вокруг пояса, император­ский меч. О скорбная, скорбная участь! Алые знамена плыли по алым от крови волнам, как кленовые листья в осенних реках, опустелые суда носились по морю. Много самураев попало в плен, погибло, уто­нуло. Злосчастная весна злосчастного года, когда сам император по­грузился на дно морское. Священное зерцало, доставшееся императорам от самой богини солнца Аматэрасу, и драгоценная яшма вернулись в столицу, меч же утонул в море и погиб безвозврат­но. Стал меч навсегда достоянием бога Дракона в бездонных морских глубинах.

Пленные Тайра прибыли в столицу. Их везли по улицам в каре­тах, в белых траурных одеяниях. Знатные сановники, славные воины изменились до неузнаваемости, они сидели опустив головы, предава­ясь отчаянию. Люди еще не забыли, как они процветали, и ныне, при виде столь жалкого состояния тех, кто еще так недавно внушал каждому страх и трепет, все невольно думали: уж не во сне ли все это им снится? Не было ни единого человека, кто не утирал бы рука­вом слезы, плакал даже грубый сердцем простой народ. Немало людей в толпе стояли с опущенной головой, закрыв лицо руками. Всего три года назад эти люди, блестящие царедворцы, ехали по ули­цам в сопровождении сотен слуг, блистали пышными одеяниями, сияние их нарядов, казалось, затмевало солнце!