Преступники и преступления. С древности до наших дней. Заговорщики. Террористы - Мамичев Дмитрий Анатольевич
За употребление гашиша, которому Гасан ибн-Саббах нашел весьма своеобразное применение, члены этого ордена на Востоке получили название гашишинон (по-арабски «хашшашин»). Крестоносцы, которым ощнаносили весьма чувствительные потери, перековеркал! этот термин в «ассасин», так стали называть членом этой организации в Европе, а несколько позже это слово стало нарицательным и вошло во французский и в некоторые другие европейские языки, приобретя значение коварного убийцы.
Орден ассасинов носил традиционную на Востоке форму религиозной секты и имел пять степеней, но в отличие от чистых исмаилитов, в абстрактную философию он особенно не углублялся и по духу был гораздо более мусульманским, хотя и толковал Коран совершенно произвольно.
Во главе его стоял шейх, называвшийся также заместителем имама, а иногда и имамом. Четвертый глава ассасинов, шейх Гасан Второй, даже попытался объявить себя калифом, имамом и последним великим пророком — Махди одновременно. Это вызвало брожение умов и смуту среди членов секты, и вскоре Гасан Второй был убит, — внешне лицом как будто бы совершенно посторонним, но надо думать, что убийство было организовано самими ассасинами, чтобы спасти орден от раскола.
Члены двух старших степеней назывались «деями», то есть миссионерами. Высшие из них были посвящены во все тайны и цели ордена полностью, [90] а остальные лишь частично. Членам низших степеней не открывали ничего или почти ничего, — это были только слепые исполнители воли шейха и деев. Они носили название «федави», что значит жертвующий собой за веру.
Этих федави Гасан Ибн-Саббах подбирал, главным образом, из сильных и смелых юношей, принадлежавших по преимуществу к бедным слоям населения, и воспитывал их в абсолютном повиновении своему слову. Для того, чтобы настроить их должным образом и подготовить к подвигу, он прежде всего, путем настойчивой религиозной обработки, превращал их в исступленных фанатиков, а потом, в нужный момент, одурял гашишем.
По преданиям — в достоверности которых некоторые историки сомневаются, хотя они довольно убедительно подкреплены письменным свидетельством Марко Поло и других средневековых авторов, одурманенного юношу, пока он находился в бессознательном состоянии, переносили в потайной сад, окруженный высокими стенами и оборудованный в соответствии с мусульманским представлением орае. Здесь подготовляемый к подвигу федави, очнувшись, блаженствовал короткое время в объятиях прекрасных «гурий» и наслаждался всевозможными удовольствиями. Затем его усыпляли снова, переносили в обычную обстановку и на следующий день уверяли, что молитвами шейха душа его только что побывала в раю и что испытанное там блаженство будет его вечным уделом, если он сложит голову, выполняя поручения вождя.
После этого федави бесстрашно шли на смерть, становясь слепыми орудиями Гасана, который с их помощью очень скоро навел ужас на самых могущественных сановников своего времени и даже на носителей верховной власти. Тот, на кого указывала своим адептам беспощадная рука Хасана ибн-Саббаха, был уже обреченным человеком, как бы высоко он ни стоял: почти не бывало случая, чтобы кинжал федави не поразилнамеченную жертву. А если был бессилен кинжал, то наверняка действовал яд.
Убийство, как правило, совершалось открыто, на людном месте, причем убийца и не пытался бежать: он с восторгом принимал смерть, уверенный в том, что купил себе вечное блаженство, уже испытанное им однажды. [91] Все это производило потрясающее впечатление; на очевидцев, и вскоре весь мусульманский Восток. трепетал при упоминании «шейха горы», имя которого теперь боялись произносить вслух.
Тем не менее отважный везир Низам ал-Мульк продолжал энергичную борьбу с исмаилитами, а уличенных в принадлежности к ассасинам приказал сжигать живыми. Но в 1092 году он пал от руки федави, а через несколько месяцев был отравлен и сам султан Мелик-шах. Правительственные войска, долго и тщетно осаждавшие Аламут, в суеверном смятении отступили, а ассасины захватили еще несколько городов и крепостей, которые Гасан отдал в управление своим деям.
Усобицы, возникшие в. Персии в связи со смертью Мелик-шаха, помогли исмаилитам и ассасинам еще усилить свои позиции и просочиться всюду, — свои люди были у них даже в личной гвардии нового султана Баркиарука. Террор и убийства приняли такой размах, что высокопоставленные и должностные лица даже дома боялись снимать кольчуги или что-либо съесть, не испробовав предварительно кушанья на рабах. Смерть подстерегала их всюду, — предательский удар мог быть нанесен в любую минуту и нередко его наносило лицо, которое пользовалось полным доверием жертвы. При таких именно обстоятельствах был убит сын Низам ал-Мулька.
Наконец, восстание было ликвидировано, — вернее, закончено, ибо наступивший мир был обусловлен тем, что все захваченные ассасинами города и замки остались в их руках. Внутри Персии образовалось подлинное государство ассасинов.
Вскоре оно совершенно оформилось как таковое и просуществовало более ста пятидесяти лет, в случае надобности пользуясь прежними методами террора и убийств. При преемниках Гасана ибн-Саббаха ассасинами было убито два абассидских халифа, не говоря уж о множестве вельмож и представителей высшей знати.
Этим государством-орденом управляла своя династия наследственных шейхов. Гасан ибн-Саббах, который за неповиновение казнил обоих своих сыновей, умирая, назначил преемником своего родственника и верного сподвижника Бузург-Умида, который во всем следовал политике своего предшественника. После него в Аламуте последовательно правили: его сын Мухаммед, внук Гасан второй, правнук Мухаммед второй и далее, по нисходящей линии, Гасан Третий, Мухаммед Третий и, наконец, последний глава ассасинов в Персии — Рукн ад-Дин Хуршах. При нем на Персию обрушилось нашествие монголов. Крепость Аламут осадили войска хана Хулагу, которому Рукн ад-Дин вынужден был покориться. По условиям сдачи, хан Хулагу сохранил ему жизнь, но в конце того же 1256 года он был убит по приказанию монгольского императора Мунке-хана. Это наводит на мысль, что он и под властью монголов попробовал действовать излюбленным методом ассасинов. Аламут был разрушен, но другие ассасинские твердыни еще долго оказывали татарам отчаянное сопротивление, особенно в Сирии и в Ливане, где одна из их горных крепостей… с беспримерным мужеством защищалась в течение двадцати лет, пока египетские мамелюки не вытеснили из Ливана татар. [92]
Еще при Гасане Первом группа ассасинов-проповедников была послана в Сирию и осела в городе Халебе (Алеппо), где местный эмир Ридван принял пришельцев милостиво и когда они достаточно окрепли за счет местных последователей и прибывающих из Персии, пополнений, — начал пользоваться ими в борьбе со своими врагами и соперниками.
Вскоре эмир соседнего княжества Химса, во, врел богослужения в мечети, был сражен кинжалом федав [93] что положило начало нескончаемой серии убийств, следствие этого, едва умер эмир Ридван, покровитель вовавший ассасинам, жители Халеба частью перебили их, а частью изгнали. Но к этому времени сирийски ассасины были уже достаточно сильны и многочисленны, — им даже удалось отобрать у крестоносцев крепость Апомею, а несколько позже эмир Бури, очевидно устрашенный их славой, отдал им во владение превосходно укрепленный город Бениас, где они прочно обосновались.
Признавая верховную власть аламутского шейха и подчиняясь приходящим из Персии указаниям, они постепенно овладели рядом крепостей и замков в горах Ливана и создали тут филиал ассасинского государства, управляемый своими шейхами. Из них особенно прославился ал-Джебель, обосновавшийся в горной крепости Алейке, где у него, по преданиям, для одурачивания своих федави был оборудован такой же «рай», как в Аламуте. Этот, шейх получил прозвание «старца горы». Впрочем, в западной литературе это прозвище присваивается также Гасану ибн-Саббаху.
