Энциклопедия языческих богов. Мифы древних славян - Бычков Алексей Александрович (книги онлайн без регистрации txt) 📗
Посем двенадцать ликов, играющих на трубах, рогах и бубнах, окружили внутренность храма, воспевая в честь Световида торжественные песни.
Скончалось громкое трубоглашение, и вошли четыре младые девы; у каждой в руках по кошнице. Одна была в багряном платье, имея через плечо голубое перепоясание; голова убрана лиственными шипками. Другая в зелёном, имея перевязь красную, на голове венок из миртов; третья в златоцветном, имея венок из класов и багровую перевязь; четвёртая в белом платье, в серебряном увясле (диадеме), перевязь золотая. Первая, став на колена, и вынув из кошницы цветы, рассыпала их пред Световидом; другая предложила разные плоды; третий класы и виноград; четвёртая златый венец. Вскоре струнное играние и пение началося, и каждый лик сперва играл особенно, и каждая дева перед Световидом плясала; потом все четыре лика, соединяясь, играли песни, и четыре девы плясали.
Лицо Световида становилося светлее, по окончании пляски истукан поколебался. Первосвященник, двенадцать жрецов, ликовствующие, певцы, игратели, трубогласители, предстоящие пророки и творцы пали на землю; и тогда рек Световид:
Песнотворцы собрали глаголы сии, написали на златой доске и вручили Рурику; он, прочитав их, отдал для истолкования пророкам.
Тогда лицо Световидово утратило сияние, и лики возгласили отшествие на трубах, рогах и бубнах. Щедрый и набожный Рурик велел на всех жертвенниках принести Световиду по белому волу и жертвенные мяса разделять войску и народу. — Олег шествовал исполнить сие; великий же князь с Боговедом пошёл в чертог свой для собеседования с первосвященником о всём виденном и для сведения от него сущности веры славян.
АСИНАРИИ
(Печ. по кн.: «Еврейская энциклопедия». Т. 2)
Асинарии — ослопоклонники. Таковыми в известных кругах древности считались Евреи. 1) По-видимому, средою, в которой возникла эта легенда, был александрийский антисемитизм; по крайней мере, древнейшим пока свидетелем о ней является Мнасей из Патар (или Патр; около 200 г. до Р.Х.), рассказ которого присвоил себе известный Апион (Иосиф Прот. Апиона, II, 112). Согласно этому рассказу, иудеи (евреи) некогда вели войну против «иудеев» (читай — идумеев) и их города «Доры» (читай — Адоры). Тогда из этого города пришёл к иудеям некий поклонник Аполлона, по имени Забид, и обещал выдать им (а)дорийского Аполлона: бог-де придёт в иудейский храм, когда все иудеи оттуда уйдут. Иудеи поверили и ушли из храма. Забид соорудил машину с тремя рядами движущихся фонарей и отправился к храму, вселяя во всех убеждение, что это движется сам бог в сопровождении звёзд. Никем не тревожимый, он вошёл в храм, похитил оттуда золотую ослиную голову и поспешно вернулся в (А)дору.
Иную легенду, более позднюю, о похищении этой золотой ослиной головы даёт Апион в другом месте (Прот. Апиона, II, 80). «В этом святилище (т. е. иерусалимском храме), говорит он, иудеи поместили голову осла, которой они воздают почести и благоговейно поклоняются. Это обнаружилось, когда Антиох Епифан разграбил храм: он нашёл в нём ту голову, сделанную из золота и стоющую очень много денег. Другую черту той же легенды находим у Тацита (Histor., V, 3 и сл.). Во время своего исхода из Египта евреи погибли бы от жажды, если бы стадо диких ослов (asinorum agrestium онагров) не указало им пути к воде. И вот, «образ того животного, по указанию которого они тогда спаслись от блуждания и от жажды, они посвятили во внутренней части своего храма». — Приводимая Тацитом версия даёт возможность составить себе представление о происхождении легенды. Рассказ историка об исходе израильтян совершенно фантастический, восходит к первому известному нам антисемиту-теоретику, египтянину Манефону, — современнику Птолемея Филадельфа (287246). По его изложению, еврейский народ возник из тех 80 000 «нечистых», которых египетский царь Аменофис III поселил в «городе Тифона», Авариде. Между тем священным животным этого Тифона (по-египетски — Сета) был именно осёл и сам Тифон-Сет изображался под видом человека с ослиной головой. Конечно, может возникнуть вопрос, откуда сам Манефон взял этот вариант. Если верить Иосифу (Прот. Апиона, I, 105; 229), Манефон признавался в том, что он следовал тут не египетским грамотам, а «безымянным рассказам». Это опять затрудняет дело. Зарождается вопрос: потому ли евреям было приписано поклонение ослиной голове, что их производили от древних поклонников Тифона-Сета, или же оттого их производили от этих последних, что враждебная народная толпа считала их ослопоклонниками? Определённого ответа на этот вопрос дать невозможно.
Остальные свидетельства об асинариях-евреях особенного интереса не представляют. Сюда относятся:
1) приводимое Свидой свидетельство некоего Дамокрита, согласно которому евреи поклонялись ослиной голове и приносили ей в жертву каждые семь лет — по другому месту (Свида п. сл.) каждые три года — иностранца. Это простая комбинация предания об ослиной голове с легендой о ритуальном убийстве. Свидетельство Дамокрита ещё более обесценивается тем, что время его жизни совершенно неизвестно. Правда, Э.Шварц (Pauly-Wissowa, Encycl., s.v.) определённо утверждает, что он жил не раньше I в. до Р.Х. и не позже 70 г. по Р.Х., но доказательств он, к сожалению, не приводит никаких.
2) Свидетельство Диодора (XXXIV, 3) со слов неизвестного нам автора (мнение Krauss'a, что им был Посидоний Апамейский, нуждается в доказательствах) рассказывает, что, когда Антиох Епифан вступил в иерусалимский храм, он нашёл в нём каменную статую бородатого мужа с книгой в руке, сидящего верхом на осле. Предполагая, что статуя изображает Моисея, «основателя Иерусалима, установившего у иудеев их человеконенавистнические и беззаконные нравы», он велел заколоть в честь статуи большую свинью и обрызгать статую её кровью. В этом свидетельстве можно, если угодно, видеть смягчение передаваемой Апионом традиции об ослиной голове; стоит оно одиноко и вряд ли может иметь какую-нибудь ценность для истории легенды об Асинариях.
3) Плутарх (Quaestiones convivales, IV, 5) более прочих приближается к Тациту. Он вскользь говорит о почитании евреями осла в благодарность за указание им воды (§ 2) и прибавляет, что они не едят зайцев за то, что эти последние по виду напоминают ослов (§ 3 — чтение здесь испорчено, но из следующего видно, что говорится именно об осле). Свидетельство Плутарха интересно тем, что доказывает популярность данной легенды у греков: он даже не считает нужным рассказывать её, а лишь пользуется ею, предполагая её общеизвестной, для дальнейших заключений. При этом Плутарх говорит не во враждебном, насмешливом тоне, а со спокойной любознательностью исследователя.
4) Неизвестно, сюда ли относится загадочное место у Флора (III, 5, 30 — о входе Помпея в Иерусалим): et vidit illud grande impiae gentis arcanum pascus, sub aureo uti cello, т.e. «и он увидел обнаруженную великую тайну нечестивого народа»…; последние слова — sub aureo uti cello — безнадёжно испорчены, но издатели (Ян, Гальм) принимают остроумную конъюнктуру Лемуана — sub aurea vite cillum, т. е. «осла под золотой виноградной лозой». Слово cillus — asinus из римской литературы неизвестно, но в своей греческой форме оно засвидетельствовано Полидевком как слово дорическое и на этом основании дважды введено путём конъюнктуры в тексты римских поэтов; у Ювенала (XIV, 96 и сл.) — Qiiidam sortiti metuentem sabbata patrem nil praeter nubes et cilli numen adorant — «некие, коим достался на долю соблюдающий субботы отец (т. е. полупрозелитъ), ничему не поклоняются, кроме облаков и божества осла» — и у Петрония (XXXXVII, Buchl.) Judaeus licet et porcinum numen adoret et cilli summas advocet auriculas… — «иудей, сколько бы он ни поклонялся божеству свиньи и ни призывал верхушек ушей осла…» Рукописи в обоих случаях дают caeli (т. е. «неба»), как и у Флора, каковое чтение удерживается современными издателями; у Ювенала это безусловно справедливо (как показывает предыдущее nubes), но у Петрония чтение cilli гораздо лучше подходить и к предыдущему porcinum numen, и к следующему auriculas и, на мой взгляд, должно быть принято в тексте. — Всё же из сказанного видно, что Флор лишь с оговоркой может быть причислен к свидетелям об асинариях-евреях; если у него чтение cillum правильно, то придётся допустить, что он перенёс на Помпея то, что Апион рассказывал про Антиоха Епифана. — Дальнейшая судьба легенды об асинариях может быть прослежена уже не на еврейской, а на христианской почве.
