Невероятные случаи - Непомнящий Николай Николаевич (читать книги txt) 📗
Его пассажир невозмутимо спокоен, как вода вокруг, как океан. Тихий или Великий. Незатаенный – доверчивость сильного. Светлый, круглоголовый – выходец с Севера (его родители остались в Швеции), – Альберт Остмен внушал чувство надежности – как хорошая лодка, как прочный дом.
– Тот белый человек, – индеец помолчал, вспоминая, – привозил золото из старых копей. – Он опять помолчал, мысленно попытался сосчитать. – Много раз. И последний раз я его отвез. Обратно – нет. Не пришел на берег.
Светловолосый молодой человек ничего не ответил. Онто, конечно, уверен: с ним ничего плохого не случится. Молодость легко верит в свою безопасность, подумал старик и добавил: – Думаю, его убил саскватч.
– Кто убил? – равнодушно спросил молодой человек, не отрывая взгляда от воды за кормой.
– Саскватч.
– Кто такой?
Старый индеец не спешил с ответом, а может быть, ему расхотелось продолжать разговор. Есть веши, которые, как правило, низшие скрывают от высших. Дети не говорят об этом взрослым, слуги – господам, неграмотные – образованным, негры или индейцы – белым. Не говорят ради собственного душевного равновесия. Во избежание обиды: что они, низшие, могут знать серьезного? В самом лучшем случае тебя прослу-
шаютс притворной благосклонностью. И сразу забудут все, что ты рассказал. Ты – вне культуры, вне их культуры, вне.
– А? – переспросил Альберт, нехотя отрывая глаза от водной глади.
Таким тоном, каким говорят, наперед зная, что тебя не принимают всерьез, индеец обрисовал этого духа во плоти, каким кое-кто из его племени нс то видел, не то слыхал, как кто-то видел.
– А-а, выдумки, – небрежно бросил Альберт. – Это обезьяны. Гориллы. Они живут в Африке. Здесь они не водятся.
– Обезьяна – эйп. Эйп-каньон. – Индеец закивал головой. – Обезьянье ущелье. Да, там,он повел затылком в ту сторону, куда двигалась лодка. – Может, мало их осталось, но они есть.
– Легенды, – Альберт повернулся к нему и пояснил возможно непонятное старику индейцу слово: – Легенды – это сказки. Чепуха.
Индеец промолчал и болЪше не сказал ни одного слова.
Альберт вздохнул полной грудью, выпрямил спину и окинул взглядом водной простор. Зорко вгляделся в крутой берег:
– Сюда приезжай за мной через две недели. После года работы на рубке леса Альберт Остмен заслужил отпуск. Место для отдыха он выбрал поглуше, более чем за сто миль севернее Ванкувера, – там, где, по слухам, еще можно было добыть золотишко. Где-то в тех местах должны быть заброшенные золотые прииски. Вот бы ему убить двух зайцев: намыть золотого песочка и хорошенько отдохнуть. Поохотиться, полежать у костра в безлюдье да в тиши.
Все началось хорошо: дни Альберта потянулись безмятежным покоем, каждый как месяц; дней этих прошло только шесть, но ощущались вечностью. Все, что было до приезда в эти места, казалось, происходило давно и вовсе не с ним. Не у него умерла жена, не он уехал в леса, нанялся в лесорубы и целый год вкалывал на всю.железку. И ребят, с которыми вместе валил лес, почти не помнил – все уплыло в дальнюю даль.
Возьмет винчестер, поохотится. Убил оленя. Мяса – девать некуда! Костер развести, за водой к ручью спуститься, сварить оленину, добавить приправу, все довольствие, что с собой привез, в аккуратности держать, чтоб под рукой, – это дело. Об этом только и забота. Базовый лагерь – лучше не придумать: ручей рядом, а над головой – крона могучего дуба. Его ветви как гардероб: повесил плащ, теплый свитер. В небольшое дупло удобно поместились промывочные лотки. Золото мыть. С питанием – полная обеспеченность, кругом она – пища – бегает, летает, по земле ходит, да и с собой много взял всевозможных консервов. С бытом налажено, можно погулять. Стал похаживать по окрестным холмам – место предгорное. Где-то здесь раньше добывали золото. Может, что осталось недобранное?
Шесть дней безмятежного жития! На седьмой – началось.
Проснувшись утром, он вылез из спального мешка, потянулся, пригладил волосы, повернулся, чтобы снять с ветки брюки. А их нет.
Брюки валяются на земле. Ветром сдуло? А почему так скомканы? Упали вечером, и он в темноте на них наступил? Хм, топтать собственную одежду… Но и вокруг что-то не так. Консервные банки вечером стояли горкой: кофе, тушенка, лярд, две банки с нюхательным табаком – он устанавливал их, как на витрине магазина. Большие банки внизу, чем меньше, тем выше, – пирамидой. А сейчас пирамиды нет – повышена.
Кострище разворочено – ветер? А может, покопалась у него тут какая-то зверюшка? Альберт почему-то заподозрил дикобраза. Грызун мог сжевать его ботинки – толстокожие бутсы. Нет, этого допустить нельзя. На следующий день, ложась спать, Альберт положил их на дно спальника. Ружье, «винчестер-ЗО» с полной магазинной коробкой – на всякий случай! – под край спального мешка. Все консервные банки, пакеты и коробки – в рюкзак. Рюкзак же повесил повыше над землей, чтобы ни одна четвероногая скотинка его не достала.
Спал он крепко, как всегда. Проснувшись, увидел странную картину: все кругом было беспорядочно разбросано, будто кто-то произвел обыск. Подвешенный рюкзак – довольно высоко: в его, Альберта, рост, – остался висеть на лямках, но! Вывернут наизнанку. И все содержимое валяется на земле россыпью. Странно!
Он спустился к ручью освежиться. В холодном горном потоке была оставлена оленья туша; он привязал ее к камню. С трудом верил своим глазам: ни туши, ни обрывка веревки, ни даже камня. Неужели он забыл место, где оставлял тушу? Нет, не забыл, именно здесь.
Альберт стал укладывать продукты обратно в рюкзак. Кажется, ничего не пропало. Кто же он, его ночной гость? Медведь? Но медведь сделал бы беспорядок похуже. А вот пакет с черносливом. Он был набит битком. Сейчас ополовинен. Кем же? Альберт попытался найти следы на земле, но на каменистой почве не заметил ничего. Кое-где, правда, увидел, нет – не следы, а так – вмятины. Там, где кончался камень, песок сохранил вдавлины, ни на что не похожие. Разве что на отпечаток… мокасина. Уж не индеец ли? Не проводник ли? Искал золото? Нет! Чушь. Ерунда. Да и не следы это вовсе. Мало ли вмятин на почве, подумал Альберт и остался спокоен. Это привычней – оставаться спокойным. Так уж устроен Альберг Остмен: вывести его из равновесия все равно что раскачать тяжелую гирю. И он не стал менять место базового лагеря. Зачем? Оно удобное: есть чистая вола в ру.чье. Есть крыша – густая крона. И есть стена с северной стороны – гористый склон.
