Услада душ, или Бахтияр-наме - Дакаики (книги хорошего качества TXT) 📗
На другой день в шахских покоях опять устроили пир с вином, чтобы провести часок в отдохновении и скоротать время в благоденствии. В разгар пира шахзаде встал, чтобы немного передохнуть от непрерывного употребления вина, чтобы остудить на миг жар хмеля дуновением розовой воды и сладостью шербета. Гулямы тут же постелили ему ложе и принесли из погреба прохладительных напитков и освежающих яств, благовоний, устраняющих запах вина, и бальзамов, успокаивающих дух. Шахзаде отослал гулямов и стал один прогуливаться по саду, удовольствия ради срывая цветы. Вдруг он увидел беседку и суфу, закрытые занавесом. Он подошел ближе, желая узнать что там, и услышал голоса дев, которые веселились по случаю свадьбы, и голоса певцов и музыкантов. Шахзаде обнаружил цель, приник к ней глазами и увидел египетские шелка и царевну Мисра. Его невеста сидела в роскошных нарядах, каменьях, украшениях среди жен египетских вельмож, а шахзаде все смотрел в щелочку. Вдруг дочь падишаха увидела отверстие в занавеске и вскрикнула.
– Посторонний мужчина разглядывает нас! Или же это соглядатай пришел подсматривать за невестой!
Она приказала слугам накалить железную рогатину и вонзить в глаза дерзкому. Раздался тяжкий вздох, и шахзаде упал. Услышав голос, слуги тут же подбежали и увидели несчастного царевича, нарциссы глаз которого лишились зрительной силы. Над падишахскими покоями поднялся жалобный крик. Радость обернулась горем, веселие сменилось печалью, пир окрасился трауром, счастье перемешалось со скорбью.
Спустя некоторое время шахзаде сел с новобрачной в паланкин и возвратился к отцу, рыдая, словно соловей на лужайке. Зрительная сила, сосредоточенная в саду ока, рассталась с ним, астролябия зрения, благодаря которой взор поднимался ввысь, покинула его, на его глазах опустилась тьма, его светлые очи ослепли из-за глупой поспешности. А глаза отца, горюя над потерянными глазами сына, стали проливать потоки слез, сердце же его от скорби обуглилось. И он сказал сыну:
– Свет души моей, все, что случается с человеком помимо веления небес, проистекает от людской поспешности. Если бы ты набрался терпения, остался в пределах своей страны, в столице нашей державы, я сам привез бы к тебе твою жену и мне не пришлось бы видеть тебя в таком состоянии.
– О шах!– заключил Бахтияр. – Не спеши с моей казнью, ибо поспешность приводит к раскаянию, а терпение к величию.
Когда Бахтияр завершил свой рассказ, закончил повествование, шах приказал:
– Отведите его в подземелье и отложите на сегодняшний день казнь.
А Бахтияр только дивился, за что судьба послала ему темницу, почему постигло его это несчастье.
Когда настал седьмой день заточения Бахтияра, то несправедливость везиров поднялась до седьмого неба. Седьмой везир пришел к падишаху и сказал:
– Да будет шах вечен! Этот юнец каждую ночь свои изворотливым умом сочиняет разные удивительные небылицы а наутро спасается от возмездия благодаря этим сказкам побасенкам, поскольку наш падишах наделен благородный нравом и милостивым сердцем. Когда он слышит красноречиво и увлекательное повествование, то велит отложить казнь. Н на сей раз уже нельзя более откладывать, пусть даже тот наглец превратится в золотоголосого соловья или в сладкоязычного витию. Вели казнить его поскорее! Если ты станешь выслушивать его выдумки и рассказы, доверишься его плетению словес, то он опять избегнет погибели и останется в живых
Падишах велел привести Бахтияра из темницы. Едва тот начал говорить, как его перебили криком, но юноша все-таки продолжал:
– Да будет вечен падишах! Величие человека – в способности речи. Ведь сказал всевышний и всеславный господь: «Милосердный научил Корану, сотворил человека, научил его изъясняться. Умение выслушивать слово свидетельствует о совершенстве ума и добродетели». Сказал пророк – да будет мир ему!– «Слушание слов скорбящего – это милосердие».
Затем Бахтияр продолжал:
– Да будет вечен шах! Сегодня не тот день, когда подписывают приговор – да и опоздать с этим делом трудно. Отложи на сегодня казнь, чтобы с тобой не случилось того, что произошло с шахом Бехкардом и шахом Хомаем.
– Расскажи-ка об этом, – приказал падишах.
Глава седьмая
Бахтияр раскрыл уста и сказал:
– Да будет долговечной жизнь падишаха всей земли! Давным-давно жил в этой обители тлена один жестокий падишах, неправедный царь. Он разорял страну насилием, своим бессердечием сжигал души подданных. Звали его Бехкард. Под сенью лазоревого купола небес не был о человека несправедливее Бехкарда. Он накопил несметные сокровища, великие богатства, отбирая крохи сирот и казну богачей. А одного шахзаде, отпрыска царского рода, шахского древа, происходившего из султанов и эмиров, он держал при себе в качестве гуляма. Его злокозненная натура пренебрегала принятыми обычаями, а властный нрав попирал сан самых ученых мужей. И не ведал он, что: «Начало насилия – честь, конец его – гибель», не знал, что: «Справедливость – весы Аллаха для взвешивания деяний людей, и она – лучший припас на пути в иной мир».
И вот в один прекрасный день Бехкард выехал на охоту с гепардами, соколами и кречетами в сопровождении толпы гулямов. Они скакали по степи, игравшей разными красками, словно фазан, стреляли в пустыне куропаток, перепелок, зайцев, газелей. И вот некто Тизхуш пустил стрелу в дичь, но она миновала добычу и срезала ухо падишаху! Провинившегося тут же схватили и связали., Шах приказал:
Отрубите ему голову, чтобы это послужило примером и назиданием для прочих.
Тизхуш заплакал, стал кататься перед шахом по земле, припал в унижении лицом к его стопам и посыпал голову прахом раскаяния.
– Падишах знает, – сказал он, что я совершил это не по своей воле, что это была рука судьбы. Не пятнай из-за моей ничтожной вины свою всеобъемлющую милость, ведь она – опора всех людей. Ведь милость падишаха только тогда и проявляется, если кто-либо совершает проступок. Я, твой раб, совершил невиданное преступление, а ты, властелин, яви неслыханное прощение.
Падишаху стало жаль Тизхуша, и он начертал на свитке его вины слово прощения и прикрыл его проступок полой милосердия и потворства.
А у Тизхуша был отец, царь по имени Хомай. Когда сын исчез из страны, он разослал по всему свету людей на его поиски, посадил соглядатаев на всех площадях и в пустынях. Кто бы ни просил у шаха приема, он думал, что это гонец с доброй вестью; кто бы ни приближался к нему торопливо, ему казалось, что это вестник от его дорогого сына. Стоило ему услышать чей-либо плач, как он делился с горестным сердцем сокровенными думами; стоило ему смежить веки, как слезы скорби сверлили сон алмазами воспоминаний.
