Путешествие в Европу - Орбелиани Сулхан Саба (книга бесплатный формат .txt) 📗

Июня шестнадцатого. Рано выехали [мы из Монако]. Снова [в нашу честь] стреляли из семи пушек. На каждый выстрел из пушки наши гребцы выкрикивали «вай-варух» [виват]. Благодарили за оказанную честь — да возрадуется, да здравствует.

Мы поплыли мимо хороших сел и сильных крепостей. Проехали десять миль и прибыли в маленький укрепленный город, принадлежащий им же. Попутного ветра не было, и мы остановились там. Живописная эта местность, очень нам понравились прекрасные колокольни. Дома упирались в небо. Лесом, видимо, здесь бедны. Вокруг скалы. А если и есть деревья, то все фруктовые. Осмотрели три поистине прекрасных монастыря. В одном покоятся святые мощи, положенные прямо на престол. Построен престол из цветного мрамора и цветного агата. Там находилась плащаница, сделанная так, словно Христа только что сняли с креста и еще кровь на ней не высохла.

Июня семнадцатого в полночь отплыли и прибыли в Генуезские владения. За этим городом тянутся сплошь красивые дома. Но была ночь, и не смогли их осмотреть. С рассветом прибыли в город Сан-Ремо, принадлежащий Генуе. Оказывается, мы проплыли двадцать четыре мили. Город хороший, большой и укрепленный. Большие крепости и превеликие монастыри. Видны дворцы знатных людей. Некоторое время мы рассматривали его в гавани. После того, как мы въехали в Генуезские владения, скал стало меньше, зато лесов больше. Во множестве оливковых деревьев, померанцев. Эти места более открытые. Немного подальше, в одном селе мы обедали. Съели лишь двенадцать яиц и немного зеленой фасоли. Принесли также крабов. Запросили шесть плури [6]. С трудом согласились за пять марчили [7]. Об этом я пишу потому, чтобы все поняли, как щедро тратился на меня французский король, как он заботился обо мне, как принял меня. Уехали оттуда. Миновали множество сильных крепостей и сел. В этих местах на большом пространстве были погублены виноградники. Местные жители к террасам подвели стены, подравняли края и разбили на них виноградники. Но все они разорились. Я спросил, почему это произошло. Мне ответили, что земля здесь непригодна. Да, но если земля непригодна, почему разбили на ней такое множество виноградников? Местность напоминала Гегути [8]. Оттуда проехали девять миль. Прибыли в город Порто-Маурицио. Над морем высокая гора. На ней стоит город, довольно большой и красивый. Приятное зрелище для глаз. Видно множество больших монастырей, красивых садов. Подальше от города, на расстоянии чуть поболее пол-эджи [9]простирается равнина. На ней большой город, который называется Онелья. Принадлежит она савойскому правителю. Отсюда прошли шесть миль. Прибыли в город (Дина) Город этот хороший. Здания добротные. В отличие от других, место это более открытое. Мы [остановились] там на ночь. Город принадлежит Генуе, и сидит там французский консул. Он пришел за нами и поселил нас в своем доме.

Июня восемнадцатого мы прошли десять миль. Приехали в город Аяччио. Город большой. Встретила нас жена короля Людовика. Она француженка. Она, оказывается, овдовела. Сына оставила в Риме. Святейший папа выслал ей свои катарги. Она уезжала во Францию. Проехали дальше три мили Прибыли в город Альбенгу. Вдоль морского берега на большое расстояние раскинулся густой кустарник. Поодаль от моря, в лесу, маленький городок, но в нем много монастырей. Вокруг много деревень. Большие поселения, глубокие ущелья. А дальше [следует] город за городом. Вдоль морского берега — Крепость за крепостью и множество сел. Они расположёны так близко друг от друга, что вызывают удивление. Приехали в город Лоану. Уехали и оттуда. Всего прошли тридцать одну милю. Прибыли в город Пизу, который слывет воинственным городом. В этом городе находятся пять-шесть сильно укрепленных и больших крепостей. Два ущелья, крепкие и скалистые, сходятся в начале города и два в конце. Здесь много хороших монастырей. Город этот был самый укрепленный и самый населенный из всех, которые мы проезжали. Далее проехали Ноли, небольшой городок, со многими монастырями. И немного дальше от него город Лимонила. И еще дальше большой город Савону, где выделывают отличный фарфор и китайский фаянс. На просторной открытой равнине лежит большой город. Вслед за ним города и крепости расположенные так близко друг от друга, что не веришь своим глазам. Я спутал счет милям, но от Марселя до Генуи расстояние по прямой триста миль. Мы же плыли на маленькой катарге вдоль берега и удлинили себе путь. Не успели доехать до Генуи, как наступила ночь, и мы остановились в одной деревне повыше Генуи.

Июня девятнадцатого утром мы въехали в Геную. Генуя [расположена] у моря, на открытых косогорах. Город виден хорошо. Очень труднодоступное место и сильно укрепленное важный город. Его окружает стена в шесть эджи. Другая большая стена далеко огибает его. Нигде раньше не видел я такой большой окружной стены, Константинопольская [стена] тоже имеет в окружности шесть эджи, но такой стройки и таких красивых домов, как в Генуе, нигде мы не видели, кроме королевских дворцов. Поистине прекрасные дома. К Франции обращен большой порт. В море уходят три высокие стены, которые защищают порт от приливов. На них стоят пушки для защиты и фонари преудивительной формы. Дук избирается у них на два года и затем сменяется. Смена эта называется попликом. Живут здесь все знатные вельможи. То одного выберут, то другого. Великой населенной страной и рекой владеет его правитель. Много есть хороших городов, но этот город совсем иной. Велик Константинополь, но такого устройства и богатства, и правосудия, и мира там нет, нет также и такой прочности. Меня поразили церкви и монастыри Генуи. По наружному виду их превосходят строения во Франции, но внутри эти лучше. Да и камни драгоценные, и богатство, и лампады, подсвечники, алтари, — все здесь удивительно. Я видел занавес, высеченный из черного мрамора со шнуром из белого мрамора, продетым в него. Черный мрамор отогнут, как занавес, и его как бы придерживают шнуры из белого мрамора. Бахрома спущена вниз. Если не присмотреться, можно принять мрамор за черный атлас. Я видел росписи на белой стене, пока мне не сказали, я принял их за мраморные скульптурные лики святых. Какое множество предивных вещей: сколько редких лампад, подобных то галиону, то орлу, то ангелу, сколько разных подсвечников. Я удивлялся их весу и количеству серебра в них. В престоле епископального собора погребены трое святителей. А на одном алтаре пепел [мощей] Иоанна Крестителя, сожженных Юлианом Отступником. На нем печать их правителя. Это святые мощи. Я не мог посмотреть его, хоть и знал, что там находится. Алтарь тот богато украшен. Я думаю, что в одних лишь лампадах и подсвечниках, помимо остальных вещей, серебра более ста литр [10]. Мы посетили один тиатинский монастырь. Множество мощей и богатства видели мы там, но я смотрел одну нимбообразную чашу для святого причастия. Она вся из золота, и на нем эмалью выведены лоза и виноград. Зрелище это предивное. В другом монастыре мы видели еще четыре могилы святых и другие святые мощи без числа. [Осматривали] просторные и хорошие лечебные дома — ксеноны, великое попечение и богатство в них. Большие монастыри отлично выстроены. Меня пришел проведать один вельможа. По-видимому, он был очень человеколюбив, этот молодой человек. Он дважды приходил ко мне. Предложил мне, что если я-де пожелаю, покажет мне одно чудо господнее. Ксенон тот, а также и чудесное это явление были в его ведении. Все это видел я достоверно своими глазами, а кто тому не поверит, пусть как знает. Взял он меня туда, где находился черный занавес, о котором я уже писал. Сначала прослушали обедню. Затем он подвел нас к одной застекленной раме на полу у престола. Подняли ее. В хрустальном гробу, богато украшенном золотом, покоилась одна монахиня-девственница. Она, оказывается, была прислужницей в лечебнице. Звали ее Катуринией. Представилась она господу сто лет тому назад. Вот уже одиннадцать лет, как она причислена к блаженным. К святым еще, не причисли ли, а много чудес сотворила она, и казалось, что только что скончалась. Лишь кончик носа чуточку потемнел. Убрана она была богато. Затем повели меня посмотреть на больных. Вошла одна женщина, на ней была грубая власяница, на голове шапка из козьей шерсти. Женщина разносила пищу больным. Раза три я сам видел, как она выносила из кухни полные подносы. Потом посадили меня в одну комнату. Ко мне привели эту женщину. Уселась она, расспросила обо мне, беседовала любезно. Она была девушкой двадцати двух лег. Ее много упрашивали одеть на себя монашескую рясу и постричься. Она отказывалась, не смею, мол, вступить на трудный путь, и что будет, ежели, давши обет Христу, не сумею исполнить его? Буду, мол, служить лишь тем, что могу. Вот ее простая служба и жизнь земная. Так обслуживает она больных. Вовсе босая, на голом теле носит она грубую власяницу, цветом такую, какую одевают вдовы грузинки. И голова покрыта тем же. Подпоясана она толстым вервием. На груди распятие и четки. Вот уже семь лет, как она принимает ежедневно святое причастие. И кроме этого, ни воды, ни пищи, ничего не берет она в рот. Этим и поддерживает ее господь. На вид она хороша и стройна, только бледна немного. Силы в ней столько, что прислуживает она бойко. Много дивных чудес совершала она. Не раз видела Христа и пресвятую богородицу. Не раз изгоняла беса плачущим. Шесть эджи прошла она по воде в море. Здесь обычно строго проверяют пастырей и священников. Много следили за ней: нет ли туг чего бесовского или не прикидывается ли она. По велению святейшего папы ее сажали. Запирали ее подолгу и за это время приставляли разную стражу к ней, разных наставников. Убедились, что нет ничего бесовского и лживого, и поверили. Смотрит за ней одна монахиня доминиканского ордена, а один из этих же старцев является ее духовником. Когда этот исповедник служит обедню, она трясется вся, стоит ли, сидит ли. Говорят, у того еще двенадцать таких же учениц, все двенадцать творят чудеса. Две из них держат строгий пост. Папа даже разгневался на них за это: приказал дважды в неделю принимать пищу. Но одной это повредило, — ежели поест дважды заболевает, ежели один раз, — то здорова. Но ослушаться приказания папы они не смеют. Девушка, о которой я писал выше, также зовется Катуринией. Она, как и та Катуриния, прислуживает больным. После того она однажды прослушала обедню вместе со мной, со мною же принимала причастие из рук господина Ришара. Плакала она много. Изнемогла очень.