Смоленская Русь. Княжич 1 (СИ) - Алексей Янов (мир бесплатных книг .TXT) 📗
– Слухай, сыне меня со всем вниманием и добре запоминай. После того, как четыре года назад умер Мстислав Давыдович, князь Смоленский, старейшим в роде Ростиславичей стал Владимир Рюрикович, ныне великий князь Киевский. Поскольку он от княжения в Смоленске отказался, то по–старшинству очередь править перешла к внукам старшего сына Романа Ростиславича. А ныне в живых их всего трое – старшой Святослав, князь Полоцкий, гад ползучий, Полоцка вишь ему мало оказалось, Смоленск ещё подавай, – с ненавистью стиснув зубы выговаривал Изяслав Мстиславич, желая успокоиться прошёлся по светлице, затем продолжил.
– Я, внук Романа Ростиславича и средний сын Мстислава Романовича! Ныне по всем законам я есмь единственный законный правитель земли Смоленской. Следующий по старшинству идёт мой младший брат Всеволод, бывший князь Новгородский. Не станет меня, то по лествицеименно он должен будет стать князем Смоленским. А аспид Святослав для смолян уже отрезанный ломоть, если он выбрал править Полоцком, то и ему и его потомкам там и сидеть!
Я не только внимательно слушал, но и конспектировал родословную смоленских князей. Глянув с одобрением на сына, Изяслав Мстиславич продолжил свою «лекцию».
– Но Всеволод тебе не большой соперник. После Новгородского княжения, сидит он себе тихо на своих смоленских удельных землях в городе Кричев, а главное сыновей не имеет.
Изяслав Мстиславич мимолётно улыбнулся каким–то промелькнувшим у него в голове мыслям.
– А вот между Всеволодом и тобой стоит, пожалуй, что твой главный соперник на смоленский стол, Ростислав Мстиславич, удельный князь Дорогобужский – видя, что княжич напряг лоб и начал перечитывать свои записи, пояснил. – Это родной сын умершего четыре года назад Смоленского князя Мстислава Давыдовича, с которого я тебе и начал этот сказ.
– А, понятно! – я, к пущему удовлетворению отца, опять что–то принялся записывать.
– Кто–кто, а Ростислав Мстиславич тебе не уступит, зубами вцепится, ведь у него вдобавок ко всему пять сынов. Ведь и такое сейчас правило входу, что если отец при жизни не был великим князем, то и дети его ими быть не могут, даже если по лествице им и положено.
– Понял, отец, а имена детей Ростислава помнишь?
– Величает своих детей он только христианскими именами: Глеб, Фёдор, Михаил, Константин и Юрий.
Моё стило опять быстро застрочило.
– То есть, не поминая лихом аспида Святослава и киевского князя Владимира Рюриковича, по лествице поперёд тебя на Смоленский стол сесть могут только двое: твой родной дядька Всеволод и двуродный дядька Ростислав.
– Отец, так ведь дети Владимира Рюриковича по старшинству тоже меня опережать будут?
– Не–а, – с ленцой в голосе ответил князь, – Рюрикович уже стар, скоро ему шесть десятков сполнится, сынов у него в живых никого не осталось. Есть правда дети от второй жены, но ещё слишком малые они годами. Зато жив и здоров, будь он неладен, его внук – Владимир Андреич, удельный князь Вяземский. Вот поэтому я и хочу Владимира Рюриковича с киевского стола скинуть, чтобы поперёд себя туда Святослава не пустить. Ведь Владимир Рюрикович дружен с полоцким князем, а заодно его внука Владимира ослабим. По лествице ты старше Владимира Андреича, он, если ему дед не подсобит, тебе должен уступить Смоленск. Поэтому–то Владимир Рюрикович князю Полоцкому благоволит, хочет чужими руками путь к Смоленскому столу для своего внука сволочного расчистить.
– Тебе отец видней что делать, – не стал я пререкаться и вступать в дискуссию по не совсем понятной мне теме
– Само собой! – согласился Изяслав Мстиславич, – это я тебя упреждаю, чтобы ты знал о наших делах, но обо всём здесь услышанном – молчок!
– Конечно, я не враг сам себе!
Перед началом официальной встречи «в верхах» удалось накоротке познакомиться с князьями, из тех, что приехали в столицу. Их было двое: Всеволод Мстиславич и Ростислав Мстиславич. Владимир Андреич, уд. кн. Вяземский и по «совместительству» внук Владимира Рюриковича Киевского, а также владетель города Лучин Святослав Ростиславич на встречу не явились. Остальные князья – Василий Мстиславич уд. кн. Ржевский, Давыд Мстиславич уд. кн. Торопецкий, хоть формально и входящие в состав Смоленского княжества, были уже давно самостоятельными володетелями. Их отцы не были великими князьями смоленскими, а значит и их дети такого права лишались. Поэтому им не было смысла, да и желания, появляться на мероприятиях подобного рода.
Изяслав Мстиславич гордо восседал на стольце в зеленых сафьяновых сапогах и в красном кафтане, сделанном из качественного немецкого сукна. На широком поясе, расшитым золотыми нитями висел меч, отливавший позолотой ножен и рукоятки. Воротник шёлковой рубашки князя украшала кайма, расшитая бисерной нитью. Поверх одежды на массивной золотой цепи, обвивавшей княжескую шею, была подвешена большая, с чеканным изображением его герба золотая бляха. Рядом с князем, на расписном креслице меньших размеров, скромно притулился и я, собственной персоной.
Входящие в гридницу князья и смоленские бояре (куда уж без них!) здоровались с князем со всем вежеством, а Ростиславичи ещё и лезли лобызаться – троекратно целовались. Ладно, хоть не по–брежневски, без засосов.
Наконец, все приглашённые расселись на скамьях. Ближе к смоленскому князю места заняли князья, а за ними умостились бояре.
Позже всех явился смоленский епископ с двумя игуменами крупнейших смоленских монастырей. При его появлении все поднялись и опять же по очереди – сначала князья, а потом бояре стали подходить к его святейшеству для благословения. Алексий осенял всех крестным знамением и давал целовать свою морщинистую руку, густо покрытую волосом. Ну и мне, соответственно, пришлось приложиться, вслед за князьями, к длани епископа.
Закончив с ритуалами Алексий, опираясь на посох и что–то бормоча внос, взгромоздился на специально подготовленное для него кресло. Уселись и все остальные.
Изяслав Мстиславич, окинул взглядом стоящие полукругом скамьи, обратился к присутствующим.
– Братья князья и господа бояре! Все вы знаете, какая беда приключилась в прошлом году в Смоленске. От голода и мора в городе ужасно много людей померло. В четырёх больших скудельницах (ямах) положили 32000 человек кроме тех, кои на кладбищах погребены!
– И мать–земля в прошлом годе сотрясалась, – дополнил князя Алексий. – То нам всем был Знак Господин! Грядёт Апокалипсис и Страшный Суд! Думайте о своих грехах крепко. Не жалейте ничего матери–церкви, потому как токмо в ней вы обрящите спасение!
Кто о чём, а вшивый о бане! Без смеха на этого клоуна в ризах я смотреть не мог, а от его гнилой патетики, так и тянуло ему хорошенько вмазать.
Впечатлённые пророчеством бояре забыли, как дышать, а меня от накатывающего смеха так и пробирало.
Изяслав Мстиславич помолчал, обдумывая услышанное.
– Пути Господни неисповедимы, владыка! Не время и не место обо всем, об этом сейчас говорить. У нас тут свой Каин объявился – Святослав, от того и «котора» (распря, междоусобная княжеская война) возникла! Три лета тому минуло, как я грамоту договорную со Святославом полоцким подписал и он крест целовал не затевать со мною распрю за великое княжение Смоленское. Но уговор он сам же и порушил! Потому спрашиваю вас, пойдём на Полоцк войной, али простим Святослава? Кто, что сказать имеет?
Бояре, пребывая на бесплатном представлении, пока помалкивали.
Поднялся Ростислав Мстиславич уд. кн. Дорогобужский.
– Братья князья и вы, господа бояре, дозвольте мне слово держать. Изяслав Мстиславич прав, гроза превеликая над нами пронеслась, тут спору нет. Но много ли нам выгоды от похода на Полоцк будет? – последние свои слова он адресовал боярам.
– Правда, твоя, Ростислав Мстиславич! – вскочил как наскипидаренный тысяцкий Михалко Негочевич – Какая нам выгода? Нет никакой! Сами от невзгод за малым чуть не померли, а князь нас уже зовёт клятвопреступника покарать! Если он ещё раз в наши края заявится, то мы его встретим людно и оружно, но самим СЕЙЧАС переть на рожон …
