Алхимия - Канселье Эжен (электронная книга txt) 📗
Мы считаем необходимым показать читателю вторую иконографическую композицию из этой книги, представляющую проявления кабалы, развёрнутые в огромном круге. Периферия круга занята двадцатью тремя буквами, каждая из которых является началом латинского или германского термина из области древнейшей философской физики.
Так Слово, под одеянием человеческого его выражения, совершает круговое движение, обрамляющее реторту (матрицу, матку, matras) Премудрости (Sagesse), восседающую, подобно конному всаднику, кавалеру на спине странного дива. Глава его подобна главе человеческой, извергающей водный поток (flot); она увенчана тройной короной понтифика (в латинском значении pontifex — Э.К.; pont — фр. мост, греч. море — перев.), а сам он указывает на то, что можно преуспеть как в добре, так — увы! — и во зле, когда человек употребляет во вред этот вселенский поток, который щедрый создатель посылает для вполне определённой цели, чему никто не может воспрепятствовать.
Полновесность образа усиливается четырьмя белыми кругами, внешними по отношению к основному и связующими Добродетели (Virtutes) с Философией, Алхимией и Астрологией. Мы также видим зодиакальные созвездия, силою тяготения притягиваемые к философскому сосуду, со дна которого к солнцу вздымается пирамида алхимического зверинца (bestiaire), под магнитной струёй звезды, той самой, за которой Цари-Волхвы следовали в год Рождества Христова.
Герметическая звезда, точнее, ея лучевая энергия, для Килиани воплотилась в нимфу (νύμφη, nymphé, юная девушка, новобрачная), ставшую главным действующим лицом в иносказании, предваряющем его книгу Гермес разоблачённый (Hermès dévoilé), в которой даже более ясно, чем в лабораторной практике, проявляет себя и говорит с нами дивно-божественное излияние:
«Сущность моя небесна, мой источник — полярная звезда. Сила моя такова, что всё животворит; я звёздный дух, я подаю жизнь всему, что дышит и растёт, я всеведуща»[142].
Какая глубокая разница, несмотря на гениальность Бальзака, между Бальтазаром Кле из его романа и Килиани, отрывок из книги которого мы только что привели, и который не столько послужил прототипом известному писателю, сколько вдохновил его на этот труд. Книжица неизвестного алхимика (имя Килиани мы узнали от Пьера Дюжоля), весьма заинтересовала Сент-Бева, отправившему утром в эту среду (29 октября 1834 года) господину де Бюлозу, из Обозрения Двух Миров (la Revue des Deux-Mondes), улица Изящных Искусств, 6 записку такого содержания:
«В 1832 году у Феликса Локена (Félix Locquin), на улице Владычицы Нашей Победительной (Notre-Dame-des-Victoires) под заголовком Гермес разоблачённый была напечатана правдивая история, очень похожая на описанную Бальзаком в Поисках Абсолюта. Не могли бы Вы помочь мне купить эту брошюру у её издателя или хотя бы указать, где это можно сделать?»[143]
XLII. Cabala, Speculum Art is & Naturæ (2-я гравюра)
Могущество Слова, его сверхреальность, подтверждаемые как лабораторным, так и духовным деланием, видимы и весомы.
И вот уже 15 ноября того же года в упомянутом издании Франсуа Бюлоза появляется очерк знаменитого критика под названием Господин де Бальзак, поиски Абсолюта, в котором приводятся обширные цитаты из нашего пламенного алхимика, завершаемые кратким обобщением:
«Так действительность вызывает зависть у вымысла».
* * *
Всецело фонетическая по своей природе, кабала образует тайный язык, завесу над которым приподнял Грассе-д'Орсе, а затем и Фулканелли в двух своих трудах. Основанный на более или менее совершенной тождественности звука, этот язык соотносится со всеми языками мира благодаря их связи с языками материнскими; во французском он особо прозрачен благодаря связи его с различными диалектами древнегреческого. Вне сомнения, что бы ни утверждали в школах, основы нашего языка элленические (hellénique) — утверждаем это вопреки всем ухищрениям, эрудиции и даже таланту всех, кто проповедует обратное.
Напомним хотя бы «этимологическое» исследование великого Эмиля Литтре по поводу глагола baratter — сбивать масло, то есть получать его из молока — увы! — это искусство сегодня столь же редко, как и все добрые дела. Вместо того, чтобы прямо указать на греческий корень, как это делает аббат Эспаньоль, учёный филолог утверждает, что это слово неясного происхождения; Шелер в связи с этим упоминает глагол πράττω, pratto, trafiquer (спекулировать, мухлевать, торговать, делать тёмные дела, сделать себе аборт), вызывающий в памяти мрачноватый образ тайного рынка, барахолки, где торгуют всякой всячиной и нравы жестоки.
Но почему не прочитать baratter в соответствии с его точным дорийским эквивалентом βαράττω, barattô — встряхивать, колотить, то есть прямо осуществлять физическую операцию отделения маслянистых шариков от казеина и сыворотки?
В связи со всем сказанным, очевидно, что герметик или алхимик может преуспеть, применяя именно кабалу, гораздо более, чем пользуясь поздними и весьма вольными толкованиями Древнего Завета, которые раввины именуют каббалой. Для каббалиста скрытый смысл Писаний становится множественным и запутанным, вне зависимости от того, используется ли численное значение букв или прямое — так, что одно слово может означать целое предложение, меняющееся в зависимости от буквенных перестановок. Известны три основных метода таких перестановок, созданные в Александрии, и все три очень произвольны — Гематрия, Нотерикон и Темура — хотя последний наиболее древний.
И разве не запутались в сефиротах оккультисты конца прошлого века, которые так и не смогли вывести их из небытия, откуда, согласно Sepher Jetzira, и проистекают десять ипостасей?
Вот почему мы не каббалу, а нашу герметическую кабалу узнаём в образе неизречённо прекрасной жены, выведшей из глубоких раздумий Христиана Розенкрейца уже в первый день его Химической Женитьбы[144]. В правой руке она держит золотую трубу с начертанием имени, которое братья Розы и Креста не имеют права разглашать, а в левой — тяжёлую пачку писем, написанных на всех языках:
«И исполнишася еси Духа Свята, и начаша глаголати иными языки, якоже Дух даяше им провещевати (Деян., II, 4)[145]».
Февраль 1942.
АТЛАНТИС
О Сирано Бержераке, герметическом философе
Небеса огромны и льют на поля багряный свет. Они знают свои звёзды и своё солнце.
Но это не день во цвете своём, и ещё менее полдень. Воистину, наш Геркулес после сумерек ожидает полуденного света, где уготовано ему ложе; его мы называем Хаосом Поэтов.(Возведение за руку на химическое Небо Якова Толя).
Largior hic campos æther, & lumine vestit Purpureo: Solemque suum, sua sidera norunt.
Sed necdum plenus dies est, multo minus meridies. Hanc enim medii diei lucem clarissimam Hercules noster post tenebras sperat, postquam in his lectum suum stravit inde & Poëtarum Chaos discitur.(Jacobi Tollii Manuductio ad Cœlum Chemicum).
Разумеется, мы вовсе не будем оригинальны в утверждении, что литература, хотя и создала Сирано де Бержераку всеобщую известность, тем не менее полностью исказила его истинный облик.
Но Истина всегда разнообразными и неведомыми путями всё равно проникает к людям и властно навязывает Себя, пусть даже и через балаганное и шумное оживление толпы; это происходит тайно и трепетно, когда сокрытое дыхание возгревает теплоту плодотворных идей. Метафора эта вряд ли покажется слишком смелой, тем более что мы используем точный смысл латинского слова afflatus.
