Люций: Безупречный клинок (ЛП) - Сент-Мартин Йен (лучшие бесплатные книги txt) 📗
Оказаться в ловушке, обездвиженным на троне, прямо напротив неподвижного Композитора, оказалось самым страшным из всех ощущений в жизни Диренка. Отголоски разума полубога-колдуна всё еще стучали по внутренним стенкам его черепа, как осколки наэлектризованного льда. Колдун всё еще оставался внутри его мыслей и прекрасно знал, что раба охватила паника.
Вздохнув, Композитор достал флакон из кожаного мешочка на поясе. Он открыл пузырек и высыпал на ладонь маленькую порцию фиолетово-розового порошочка.
Тело Диренка рванулось вперед, не дожидаясь, пока разум осмыслит увиденное.
— Для путешествия, — произнес колдун, и порошок вихрем взмыл над его ладонью. Если бы он не стал зависим от наркотика, он видел бы реальное положение дел — раб был опутан веревками со всех сторон, и сейчас они натянулись по прихоти жестокого кукловода. Но такая ясность оказалась выше его понимания. Розово-пурпурное облако задрожало и поплыло в сторону Диренка, окутывая лицо. Абордажная торпеда приготовилась к запуску.
Зрачки раба закатились. Восторг, опустошающие волны сокрушительного восторга. Диренк растворялся в них. Картины и звуки окружающего мира исчезли, и он остался один на один с блаженством.
На самой отдаленной границе своих чувств вне предела досягаемости, Диренк едва расслышал смех колдуна, когда торпеда отправилась в полет.
— Ну разве я не великодушен?
Воины исчезли, их унесло прочь, их захватили в плен при помощи махинаций Фабия, и Композитору пришлось прибегнуть к низменным средствам для штурма «Эллипс». Косяк абордажных торпед врезался в надстройку багрового фрегата, извергая свой груз в его искрящиеся, пылающие внутренности. Мутанты, изгнанные из враждующих кланов, населявшие нижние палубы «Диадемы», ворвались внутрь в грубых кольчугах и потрескавшейся коже, держа в когтях кривые топоры и побитые фамильные автоганы. Они ревели, топотали подкованными железом копытами, убивая тех немногих, кто пытался противостоять им. Остальных они загоняли в рабство.
Из других торпед появились абордажные группы гладких полуорганических автоматонов, смешанных с благословенной варпом плотью, и оскверненные машины еретеха Оливо. Они растекались по жилам «Эллипса» подобно яду. Директивы и первичные импульсы, воющие внутри них, вели атакующих через корабль, безошибочно расставляя на позиции, где они могли отрезать все проходы, ведущие на мостик и командную палубу.
Композитор вышел из абордажной торпеды, смакуя ощущение от ожогов бахромы его плаща, опаленного металлическим настилом, деформированным и перегретым их прибытием.
«Диадема» выпустила торпеды так, чтобы те ударили поближе к мостику. Кларион не подвела. Эйдетическая память мгновенно показала в сознании колдуна карту фрегата. Для того, чтобы достигнуть мостика, ему оставалось пройти всего две палубы.
Творения Оливо скользили вокруг колдуна, занимаясь своими обязанностями. Кроме его телохранителей, никого позади не осталось. Если бы он ощущал угрозу, то не оставил бы Афилая в святилище башни. От терминатора в любом случае было бы не так много пользы. Как бы то ни было, ныне Оливо трудится над восстановлением его боевого доспеха после сражения с демоном. Нет, здесь Композитор точно не нуждается в его защите.
Все же он чувствовал волю экипажа сопротивляться полному уничтожению. Композитор шел по коридорам, которые видел тысячу раз глазами Хакита. У фрегата маленькая команда, причем смертная. Хакит жил жизнью наемника и использовал подобные средства для достижения своих целей. А цель его жизни была так близка к нему, что он не думал о содержании отряда воинов для входа в паутину. Ответ на вопрос о его судьбе был очевиден. Композитор поманил Диренка за собой и шагнул в клубящийся в коридоре дым.
Они быстро пересекли две заброшенные палубы, после чего наткнулись на сопротивление.
III.IV
Когда лифт, ведущий с арены ксеносов остановился, сотни стволов комморритского оружия навели прямо в голову Люция. Осколковые винтовки, дезинтеграторы и энергетические пушки — все они держали Вечного на прицеле. Тонкие пальцы стрелков замерли на спусковых крючках.
Люций рассмеялся. Жестокий лай эхом отразился от наклонных пластековых инопланетных стен. Страх поселился в его похитителях и он видел это в их глазах. Армия из хладнокровных убийц боялась одного-единственного воина.
И правильно делала.
— А вот оно что, — протянул Люций, его смех утих, — я так этого ждал.
Кадарн принял боевую стойку.
— За себя говори.
— Наконец–то они притащили сюда что–то, что меня достойно, а ты дуешься?
Палач-еретик хмыкнул.
— Не все обладают твоим даром, Вечный.
Люций издал странный звук, не то смех, не то насмешку. Последняя нота сорвалась на некое подобие бульканья. Давление поднялось вверх по позвоночнику и головокружение усилилось, словно на нем сомкнулись челюсти тонкого ледяного крошева. Убийцы в голове кричали и завывали все громче. Люцию нужно было что–то, что помогло бы ему сосредоточиться. Он отчаялся, подобно человеку, тонущему в море. Вечный обернулся, не сводя взгляда с эльдара с самым огромным оружием.
— Эй, ты там, — произнес Люций, указывая когтистым пальцем на ксеноса. — Ты веришь в то, что сможешь выстрелить в меня прежде, чем я вырву твою игрушку и забью тебя ею же до смерти?
Эльдар молчал. Их вид существовал жизнью, измеряемой столетиями, но Люций сомневался, понимает ли тот, по крайней мере, самые важные детали его вопроса. Даже если языковой барьер лишил слова смысла, в позе Люция ясно читался вызов, а в глазах просматривалось дикое радушное ликование. Комморрит заерзал, крепче сжимая в руках пушку, ствол которой купался в потрескивающем обсидиановом огне.
— Нет? — Люций наклонил голову, стараясь не дать напряжению вырваться наружу. Он развел руками, глядя себе под ноги, — но я же совсем рядом.
— Мы умрем, — простонал Кадарн. Люций даже не обратил на него внимания. Он крепко вцепился за отвлекающей маневр, чтобы не концентрироваться на криках своих убийц.
Вечный щелкнул пальцами, широко раскрыв глаза. Он мог бы скрыть напряжение, сквозившее в его голосе, если бы усмехнулся.
— Я уверен. Даже забавнее выйдет. Так, что давай лучше поспорим о том, успеют ли твои кишки полностью опорожниться, прежде чем я оторву твою голову.
— Отлично, Люций, — раздался голос из коридора, — так все и случится.
Кольцо эльдар, держащих на мушке мечника, раскрылось, впустив Фабия. Бывший главный апотекарий Детей Императора прибыл в сопровождении пары эльдар в сложных тяжелых доспехах. Молчаливые воины держали силовые клинки, легко и непринужденно сжимая их. Они глядели на Люция из–под своих костяных белых шлемов, увенчанных изогнутыми рогами.
Люций изучал каждую деталь новоприбывших с того момента, как они попали в это помещение. Черные, как уголь доспехи, которые они носили, казались более массивными и тяжелыми, каждый элемент украшало достаточное количество шипов и лезвий, чтобы сделать их самих оружием. Это говорило о силе, большей, чем у обычного эльдарского доспеха, но в то же время не жертвовало их излюбленной скоростью.
Мерцающие зеленые глаза тлели за серебряными высокими шлемами, фокусирующие кристаллы щелкали, пока они изучали его. Клинки блестели от маниакальной заботы, легко выдавая привязанность своих владельцев. Улыбка Люция стала на редкость искренней, когда он мельком увидел, что происходит среди трусливых ксеносов.
— Любимый брат, — Люций шагнул вперед, забыв про стрелка. Он театрально поклонился, стряхивая с носа кровь, которую хотел скрыть от посторонних глаз, — мой спаситель. Ты оставил меня на попечение скучной до ужаса компании, — он фыркнул, пригрозив Фабию когтем, когда Свежеватель приблизился к нему, — ты пришел сюда извиниться?
