Девять дней Дюнкерка - Сквайрс Ричард (книги бесплатно без txt) 📗
23-го в Кале в сопровождении эсминцев прибыла 30-я бригада под командованием бригадира Никольсона. Генерал Браунригг тоже направил ее на юго-запад с задачей удержать Булонь. Бригада направлялась на континент именно с этой целью.
Тем временем танковый полк отправил офицера связи обратно в штаб с эскортом легких танков, но они наткнулись на части 1-й танковой дивизии и были уничтожены. За ними следовал весь полк. Последовала короткая схватка. Вначале полк имел успех, но потом потерял еще двенадцать танков, и стало ясно, что прорваться на Сент-Омер невозможно. Поэтому оставшиеся танки отошли на Кале.
Когда бригадир Никольсон прибыл в Кале, он узнал, что танки понесли тяжелые потери, что противник подошел уже почти к самым окраинам города и что о вылазке на Булонь и на Сент-Омер не может быть и речи. Совместно с французами он приступил к укреплению внешней линии обороны города. В это время пришло третье распоряжение: доставить английским экспедиционным силам 350 тысяч пайков. В распоряжении подчеркивалось, что эта задача «выше всех прочих соображений». Танковый полк выслал одну из своих рот разведать дорогу на Дюнкерк. Она снова наткнулась на подразделения 1-й танковой дивизии. Три танка прорвались назад, остальные были уничтожены. На рассвете 24-го, когда пехота с еще одной ротой танков двинулась вперед, чтобы очистить дорогу, разгорелся бой. К концу боя в танковом полку осталось девять средних и двенадцать легких танков. Артиллерия 10-й немецкой танковой дивизии вела интенсивный огонь по Кале, а на западном участке противник начал атаку.
В течение всего дня 23-го эсминцы патрулировали на рейде и при всякой возможности открывали огонь по расположению противника. 24-го адмирал Рамсей, получивший теперь подкрепления, направил в район Кале корабли «Графтон», «Грейхаунд» и польский эсминец «Бужа». Весь день, подвергаясь сильным атакам с воздуха, они поддерживали войска огнем. В эти дни был потоплен «Уэссекс», а «Бужа» и «Вимьера» получили повреждения.
В два часа ночи 24-го военное министерство сообщило бригадиру Никольсону, что вопрос об эвакуации Кале «в принципе» решен. Учитывая это решение, на корабли, еще не завершившие выгрузку машин и материальной части, были погружены раненые, личный состав службы снабжения и других нестроевых частей, обслуживающий персонал порта, и корабли направились в Дувр. С течением дня стал все больше ощущаться недостаток боеприпасов, и из Дувра были направлены эсминцы «Вулф-хаунд» и «Верити» с предметами снабжения и с отрядом морской пехоты для охраны порта.
Перед вечером части 10-й немецкой танковой дивизии предприняли сильные атаки со всех трех направлений. Французский командир сдал форт Ньюле, а после того как были выведены из строя орудия береговой обороны, был оставлен и форт Лапен. На южном участке противник прорвал оборону англичан и вышел на окраины города.
Немцы несли большие потери, но продолжали атаковать. Бригадиру Никольсону было ясно, что удерживать прежнюю линию обороны больше невозможно. Из военного министерства поступила еще одна телеграмма, подтверждавшая, что эвакуация состоится, но начнется не ранее семи часов следующего утра. С наступлением темноты Никольсон отвел своих людей на укрепления старой цитадели. Во время отхода он получил сообщение от начальника имперского генерального штаба, в котором говорилось: генерал Бланшар «запрещает эвакуацию» и это «означает, что Вы должны подчиниться во имя союзнической солидарности». По тону и смыслу послания было видно, что к нему приложил руку сам премьер-министр.
В ту ночь адмирал Сомервилл пересек пролив, чтобы обсудить положение с Никольсоном, и, вернувшись, доложил, что «если добавить орудий, которые крайне необходимы, Никольсон уверен, что ему удастся продержаться еще некоторое время». Однако было решено, что держать в порту корабли нет смысла.
Утром 25 мая немцы, захватившие мэра Кале, под конвоем направили его к англичанам с предложением о капитуляции. Мэр был взят под стражу, а его эскорт отправили обратно.
Все утро продолжался обстрел. Были разрушены водопроводные магистрали, в войсках ощущался острый недостаток воды. Почти все орудия Никольсона вышли из строя, и хотя эсминцы всеми силами старались ему помочь, но без береговых корректировочных групп их поддержка была малоэффективной. В старом городе бушевали пожары, улицы превратились в руины, пыль и едкий дым заволокли позиции обороняющихся. На восточном участке была предпринята вылазка с целью ослабить нажим противника, но она захлебнулась в дюнах. Наконец противник форсировал каналы, и обороняющиеся отступили в район доков. Бригадир Никольсон и французский командир создали объединенный штаб в старой цитадели. Сюда во второй половине дня был доставлен немецкий парламентер, потребовавший капитуляции.
Немецкий журнал боевых действий с восхищением приводит ответ Никольсона: «Отвечаю отрицательно, потому что долг английской армии, как и немецкой, – драться».
Тут же возобновились атаки, но к наступлению ночи немцам все еще не удалось сломить сопротивление. Разуверившись в немедленной победе, они прекратили штурм. В полночь из военного министерства поступило последнее обращение:
«Каждый час вашего сопротивления оказывает огромную помощь английским экспедиционным силам. Правительство решило, что вы должны продолжать сражаться. Восхищены вашей блестящей стойкостью».
В обстановке общего замешательства все эти радиограммы не были переданы в Дувр. Адмирал Рамсей не оставлял надежды на спасение хотя бы части гарнизона. В ночь на 25-е он послал в Кале флотилию яхт, траулеров и дрифтеров в сопровождении нескольких малых кораблей с задачей быть наготове на случай, если в последнюю минуту изменится план эвакуации. Несколько небольших судов вошли в порт и взяли на борт некоторое количество солдат, в большинстве раненых. Бельгийский баркас «Семуа» четыре раза входил в порт и каждый раз увозил раненых. Траулер «Конидо» рано утром 26-го вошел в порт, но сел на мель и оставался там до полудня. Уходя из порта, он взял на борт 165 человек, в том числе уцелевших солдат морской пехоты, офицеры которой были убиты или взяты в плен.
Всю ночь они, как могли, обороняли свои позиции, испытывая острый недостаток воды, продовольствия и боеприпасов. Утром 26-го, после того как немцы перебросили из Булони артиллерийские подкрепления, возобновился обстрел, еще более мощный, чем прежде. В немецком журнале боевых действий записано:
«Между 9.00 и 10.00 наносились удары с воздуха в сочетании с артиллерийским огнем по цитадели Кале и пригороду Ле-Барак. Видимых результатов не достигнуто. Бои продолжаются, англичане упорно обороняются».
В бой вступили пикирующие и обычные бомбардировщики и истребители. За каждым налетом следовала атака танков и пехоты. Обороняющиеся постепенно были оттеснены в северную половину старого города. Цитадель была окружена и изолирована. Под давлением превосходящих сил противника организованная оборона была сломлена, обороняющиеся были расколоты на отдельные группы, которые все еще продолжали держаться в разрушенных бастионах и в развалинах. В конце дня немцы прорвались в цитадель и взяли в плен бригадира Никольсона со штабом. С наступлением сумерек пункты сопротивления пали один за другим. Звуки боя медленно угасали, и вскоре над Кале воцарилась тишина.
В этой тишине в порт вошла яхта «Гюльзар», как раньше вошла в Булонь «Вимьера». В полночь она встала у причала, и команда стала обшаривать руины захваченного противником города в поисках раненых.
К часу ночи, через несколько часов после того, как противник овладел городом, она подобрала с конца волнолома пятьдесят человек. На этом закончилась история обороны Кале. В своей книге «Panzer Leader» генерал Гудериан писал:
«Как командующий, осуществлявший руководство на месте событий, я могу определенно заявить, что героическая оборона Кале, хотя и заслуживает высшей похвалы, все же не оказала никакого влияния на ход событий в районе Дюнкерка».
Правильно ли утверждение Гудериана? Оно кажется по меньшей мере неосновательным. Если бы Кале пал раньше, если бы союзники не стали оборонять ни Кале, ни Булонь, обстановка, пожалуй, сложилась бы по-иному. Когда 23 мая танки противника были остановлены, 1-я немецкая танковая дивизия фактически уже перешла канал у Ваттена. Если бы не было обороны Булони и Кале, то вместо довольно потрепанной 1-й танковой дивизии на линии канала были бы три танковые дивизии, упоенные победой. Непонятно, почему в таких условиях Гудериан не направился прямо к Дюнкерку – своей заветной цели.
