Жуков. Портрет на фоне эпохи - Отхмезури Лаша (читать книги без регистрации TXT) 📗
В Минске Георгий проводил время далеко от семейного очага. Он бродил по лесам и болотам вместе со своим другом Яниным, таким же заядлым охотником и рыболовом. Леонид Федорович Минюк, в 1935–1937 годах начальник штаба жуковской дивизии, а во время Великой Отечественной генерал для особых поручений при Жукове, уверял в своих воспоминаниях, что охота была главной страстью Жукова… наряду с военным делом. Когда выдавалась свободная минута, он, не обращая внимания на погоду, отправлялся за утками, часто без собаки. Подстрелив птицу, он как будто с удовольствием лазал за своей добычей по болотам. Периодические выпивки (очень редкие по русским меркам), верховая езда, пение – говорят, у него был довольно красивый тенор – вот чем еще он занимает время свободное от службы и занятий. Жуков, как и многие его будущие соратники, был самоучкой. Он жадно поглощал труды по военной истории, работы по стратегии и тактике, многие часы проводил над атласом. Эти занятия будут продолжаться до конца его жизни. После смерти маршала в его частной библиотеке найдут прекрасную коллекцию работ по военной истории [151]. В этом он был не одинок. Ту же жажду знаний мы находим у Рокоссовского и, в еще большей мере, у Конева, прекрасного знатока мировой военной истории. Эти люди также могли утолять свою жажду знаний газетой для командиров «Военный вестник» и выпусками Военно-исторического общества «Война и революция» – оба издания были содержательными и информативными, несмотря на избыток марксистско-ленинской фразеологии.
Глава 5
Открытие оперативного искусства. 1929-1936
В 1929 году, в возрасте 33 лет, Жуков оставался, в сущности, прежним плохо отесанным рубакой. Его мир пропах кожей и конским навозом, как мир его предшественников, разгромивших Наполеона. Его личный опыт участия в боевых действиях ограничивался рейдами и преследованием банд, так же плохо организованных и вооруженных, как РККА. Можно усомниться в том, что он видел в бою танк или боевой самолет. У него были весьма обрывочные представления о современной войне, почерпнутые из книг и специальных журналов. Целая пропасть отделяла Жукова от его будущих противников. Трое командующих группами армий, которые вторгнутся в СССР в 1941 году, – фон Бок, Лееб и Рундштедт – окончили военные училища еще до 1914 года. Двое из них служили в Генеральном штабе. На троих у них было сорок два года службы на штабных должностях, вплоть до начальника оперативного отдела и генерал-квартирмейстера армейской группы.
Жуков, проявлявший горячее желание учиться, дважды имел возможность прикоснуться к военной теории. В первый раз она представилась ему в конце 1929 года, когда его приняли на Курсы усовершенствования высшего начальствующего состава (КУВНАС) в Москве, расположенные в двух шагах от Наркомата обороны на улице Фрунзе. Занятия проходили в Академии имени Фрунзе (но программа обучения была иной), из-за чего некоторые биографы писали, что он учился именно в академии, но это не так. Он проживал в специальной ведомственной гостинице возле Дома Красной армии. КУВНАС были организованы Троцким для повышения уровня подготовки старших офицеров, не получивших систематического военного образования. В 1930-х их заменят Курсами усовершенствования командного состава (КУКС, более известными под названием «Выстрел») от полкового уровня и ниже. Старшие командиры обучались в военных академиях, которых насчитывался целый десяток. Самые лучшие попадали в Академию имени Фрунзе, а с 1936 года – в Академию Генерального штаба имени Ворошилова. Жуков окажется единственным из полководцев-победителей сорок пятого года, который никогда не учился в академии.
Под руководством начальника КУВНАС Михаила Сангурского, порученца Блюхера, Жуков углублял свои знания в тактике и, главное, приобщался к концептуальному изобретению группы советских военных теоретиков – оперативному искусству. Специальная библиотека Дома Красной армии предлагала последние теоретические разработки в области военной доктрины. Наряду с классическим трудом Бориса Шапошникова «Мозг армии» [152] и интересными историческими работами Егорова Жуков проглотил «Стратегию» Александра Свечина, бывшую в 1920-х годах настольной книгой офицеров-генштабистов, перешедших из царской армии. В 1928 году, по рекомендации Сталина, книга получила престижную премию Фрунзе в области военной литературы. Также упомянем настольную книгу Жукова «Вопросы современной стратегии» Тухачевского, а также множество научных статей, написанных Варфоломеевым, Уборевичем, Иссерсоном и Якиром, которые все, хоть и в разной мере, внесли вклад в теорию оперативного искусства. Его дочь Элла вспоминает, что видела у отца «три тома Клаузевица „О войне“, примечательные тем, что они были испещрены подчеркиваниями и пометками отца», а также «десятки томов в светло-серых переплетах – „Библиотеку командира РККА“. […] Отец читал Шлиффена, Фоша и многих других западных теоретиков, включая Фуллера и Лиддель-Гарта, он тщательно штудировал и отечественных теоретиков военного искусства»: Ельчанинова, Михневича, Незнамова и Черемиссова [153]. Немцы, имевшие свою агентуру в Москве, не заметили и не поняли этой бурлящей интеллектуальной деятельности. Они перевели лишь малую долю советских теоретических работ и практически ничего не знали об оперативной теории, как долгое время для них оставались неизвестными имена высших командиров Красной армии, за исключением тех, с кем они контактировали в 1939–1940 годах.
В своих «Воспоминаниях» Жуков ставит В.К. Триандафиллова выше всех остальных теоретиков его времени. Родившийся в 1894 году на Кавказе, в греческой семье, Триандафиллов стал одним из первых продуктов коммунистической образовательной системы. Уйдя на Первую мировую войну рядовым солдатом, он в 1917 году был уже штабс-капитаном и быстро сблизился с радикалами. Сначала он примкнул к левым эсерам, а в 1917 году вступил в партию большевиков и в течение Гражданской войны чередовал службу на строевых должностях на фронте со стажировками в Академии Генерального штаба. Там он встретился с талантливыми молодыми военными теоретиками, вышедшими из старой Николаевской академии Генерального штаба, Свечиным и Верховским. Триандафиллов отвергал и идею мировой революции, которую принесет на штыках Красная армия, и осторожные выводы, сделанные из опыта мировой войны. Он разрабатывал собственную теорию, сражаясь сначала против Деникина, а затем против поляков во время войны 1920 года. Наступление на Варшаву Тухачевского – с которым он был тесно связан – казалось ему наиболее интересной операцией с точки зрения будущей советской военной теории, не только потому, что наиболее вероятным противником страны в то время была Польша, но и потому, что она доказала абсолютную необходимость планирования на высшем уровне операций, связанных между собой и направленных на достижение заранее намеченной цели. В 1924 году Фрунзе назначил его начальником оперативного отдела Генштаба. В 1928 году он стал заместителем начальника Генштаба РККА, продолжая читать курс оперативного искусства в Академии имени Фрунзе. В 1929 году он опубликовал свой главный труд «Характер операций современных армий», а затем полностью поддержал кампанию Тухачевского за механизацию Красной армии. 12 июля 1931 года он погиб в авиакатастрофе. Почти все крупные полководцы, которые прошли тяжкие испытания 1941 и 1942 годов, испытали на себе влияние Триан-дафиллова. Нам кажется, что не будет преувеличением сказать, что советский генералитет своим интеллектуальным превосходством над германским в значительной степени обязан этому обрусевшему греку. Данное превосходство в сочетании с драконовскими методами в экономике и объясняет советскую победу, одержанную, несмотря на ужасающую слабость профессиональной подготовки генералов и офицеров Красной армии, которые долго признавали над собой превосходство своих коллег из вермахта.
