О зверьках и зверюшах - Лукьянова Ирина (читаем полную версию книг бесплатно txt) 📗
— Зверюша! — отчаянно говорит зверек. — Да послушай же ты меня до конца! Мне так одиноко и печально, а ты где-то далеко…
Зверек испугался, что зверюша ничего не поймет и опять уведет разговор куда-то не в ту сторону, судорожно вдохнул и выпалил:
— Выходи за меня замуж!
И потупился, маленький, смущенный и печальный, как будто из него выпустили воздух.
— Ахти, — потрясенно сказала зверюша, и долго не могла сообразить, что ответить: если бы зверек сказал «хочешь выйти за меня замуж?» — она бы тут же ответила «да» и не мучилась. Но поскольку он не задал вопрос, а сделал предложение, то она и растерялась. Как сказать: «Давай»? Или «Согласна»? Или «Почему бы и нет»?
В общем, зверюша поразмыслила (но не над сутью, а только над формой) и ответила:
— Конечно, выйду. А когда?
Зверек, уже приготовившийся выслушать отказ и обидный смех, сперва не поверил своим ушам. А когда поверил, схватил зверюшу и стал целовать в уши, усы, нос и вообще куда попало.
— Зверек! Ну зверек! — хихикала зверюша.
— Так, — деловито сказал зверек, отдышавшись. — Свадьбу, я думаю, сыграем через неделю, потому что как раз будут выходные. Я думаю, отпразднуем скромно, народу много звать не будем. Потому что, я так думаю, экономить надо. Я не какой-нибудь зверец, я, может, хозяйственный… Чтобы дом — полная чаша… Что ж я, понятий не имею? Очень даже имею понятия…
Он бы еще долго так говорил, но зверюша ловко всунула ему в лапу пирожок, и зверек с удовольствием зачавкал.
— Платье я сама себе сошью, а веночек с фатой мне тетя Маня сделает, — затараторила зверюша, опасаясь, как бы зверек в своем хозяйственном рвении не запретил ей нарядиться в такой важный день.
— Обжиралова устраивать тоже не будем, — добавил зверек, подозрительно быстро расправившийся с пирожком. — А после свадьбы устроим путешествие на речку. Построим себе шалашик, будем ловить рыбку, варить уху на костре.
— Уху не будем, — засмеялась зверюша. — Я лучше грибов наберу. А еще будем купаться и загорать. А я насушу полезных трав и красивых букетов…
Когда они поженились, со всей округи сбежались радостные зверюши с пирогами, вареньями, ложками-вилками, мисками и стульями, и поставили на берегу речки огромные столы, и все зверьки и зверюши из двух городков прибежали, налопались и стали петь песни, танцевать и запускать фейерверки. А маленькие зверюши завидовали невесте и даже не обижались на юных зверьков, которые злонамеренно дергали их за хвосты.
СКАЗКА ПРО ПУШИСТЫЙ ДВОРЕЦ
Одна зверюша, звали ее, допустим, Маня, шла себе по берегу реки, размахивала кисточкой на хвосте и напевала себе под нос, как вдруг остановлена была страшным и даже неистовым пыхтением, доносившимся из прибрежного кустарника. Пыхтение было таково, как если бы кто пытался втащить что-то тяжелое наверх чего-то высокого и там хорошо закрепить, но тяжелое не хотело держаться на высоком и падало вниз, отчего оно делало тупой и тяжелый «буц», а пыхтящее производило короткий и выразительный вопль.
Маня оставила в покое кисточку и подумала, что возможно, тому, кто пыхтит в кустарнике, может понадобиться помощь — хотя бы подержать то тяжелое, которое никак не хочет держаться. Она уже собиралась было просунуться между двумя пышными и густыми кустами бузины, как кусты затрещали, и на дорожку выкатился злой, чумазый, испачканный глиной и цементом, красный и потный зверек.
А вслед за ним выкатился здоровенный серый камень, ломая прутики и приминая стебли травы.
Как это водится меж зверьками и зверюшами, Маня удивленно поздоровалась, а зверек что-то пробурчал в ответ, и Маня предложила, конечно, свою помощь, но зверек встопорщил усы и выразил лицом презрение к девчонке, и сказал, что помощи с нее как с козла молока, но все-таки разрешил ей, как если бы она очень приставала с просьбами дать и ей поучаствовать в его великом зверьковом труде, подержать камень на вершине стены, пока он будет его там фиксировать.
Маня держала камень, тяжелый и неудобный, и лапы затекли, но уж раз вызвалась — так уж вызвалась, пришлось держать. Зверек долго возился с цементом, цедил сквозь зубы «погоди-погоди, щас» и «ну давай же ты, зараза», и пояснял поспешно «это я не тебе», и Маня совсем уже устала держать этот камень, и тут зверек сказал «отпускай», она отпустила и еле успела отойти в сторону, и камень опять свалился.
Зверек горестно произнес длинную фразу, привести которую здесь совершенно невозможно.
Сел на траву, выражая всей мордой крайнюю досаду, посидел, взялся опять за камень и покатил его обратно к каменной стене.
— А что ты здесь строишь? — удивилась Маня.
— Дворец, — буркнул зверек.
Мане стало страшно интересно. Место, на котором зверек строил дворец, было место очень скучное, неуютное и неопрятное. Когда-то здесь, видимо, была скала, но она рассыпалась на серые булыжники, растительность на камнях была скудная и какая-то сорная, да еще жители зверькового города сваливали весь свой мусор и хлам, строительный мусор, куски снесенных домов… Одинокий подвиг зверька, который решил выстроить дворец на каменистой лысине, заросшей диким кустарником, показался Мане делом достойным всяческой помощи.
Она подошла к камню, который зверек пытался снова взгромоздить на стену, положила на него лапу, задержала ее на секунду и убедительно сказала: «не капризничай!» Камень послушно лег на то место, куда зверек пытался его воткнуть.
— Да ты иди, — сказал зверек. — Ничего мне не надо. Я сам. А ты вообще девчонка, тебе нельзя.
— Следующий ты куда хотел класть? — спросила Маня, деловито высматривая место для следующего камня.
За два часа работы они положили здоровый кусок стены. Камни вставали на место, как влитые, будто их нарочно подгоняли друг под друга, и быстро схватывались раствором.
— Ой, — вспомнила Маня, — я домой опаздываю.
— Ага, — сказал зверек, копаясь с очередным камнем.
Даже спасибо не сказал, огорчилась зверюша. Шла домой и огорчалась: я ему помогала, а он даже спасибо не сказал. Долго огорчалась. Домой пришла, поела и тут же заснула, потому что, оказывается, устала.
Утром Маня проснулась и поняла, что у нее все болит. И спина, и шея, и все четыре лапы, и еще что-то такое нехорошее осталось на душе, и она поняла, что это обида на вчерашнего зверька.
Мама звала ее дергать морковь с грядки. Обычно Маня любила это занятие, морковь вылезала почти чистая, светло-оранжевая, толстая, и на конце белый крысиный хвостик. Ее можно было помыть под краном и сразу схрупать. Но сейчас у Мани все болело, и даже сползти с кровати ей было трудно.
Мама принесла ей три морковины, положила лапу на лоб и спросила про здоровье.
— Все нормально, — жалобно сказала Маня. — Только устала.
И рассказала про дворец.
— А представляешь, как зверек устал, — задумалась мама.
Маня представила, и ей стало стыдно. Она позавтракала, вышла во двор, с трудом переставляя лапы… Посмотрела на солнце, прикрытое прозрачным облаком. Спросила: мам, а можно я ему морковки отнесу?
Надергала, намыла моркови, сложила в рюкзак, выкатила велосипед и поехала.
Стена приросла еще целым рядом камней, но зверька нигде не было. Маня положила рюкзак под куст и взялась за работу: принесла воды из ручья, нагребла песка из кучи, насыпала цементного порошка из начатого мешка. Камни ее слушались: не хулиганили, легко вкатывались на стену, быстро вставали на место, и Маня сделала уже много, когда поняла, что совсем уморилась. Но остановиться было трудно: все хорошо получалось, а когда получается так хорошо, хочется работать дальше и дальше. Думаешь, ну, вот этот камень и все, а потом — ну, еще один и отдохну, а потом: ряд закончу, тогда уж все. А закончишь ряд и думаешь — а вон там какой камень удобный, вот его сейчас пристроить, и тогда точно все. Остановилась Маня только потому, что стена стала уже высокая, и она почти не дотягивалась до верха.
