Инопланетяне в Гарволине - Хмелевская Иоанна (книга жизни .TXT) 📗

При таких настроениях общественности сказать правду?! Нет, это может привести к совершенно непредвиденным последствиям. Редактор нутром чувствовал, что обманутая в своих лучших устремлениях общественность отреагирует бурно и бескомпромиссно, и не испытывал ни малейшего желания не только быть растерзанным разъярёнными соотечественниками, но даже получить хоть самый пустяковый фонарь под глазом. Сейчас выступить с опровержением смерти подобно. И вообще, если они хотят уцелеть, нельзя признаться в своей причастности к эксперименту с космонавтами, напротив, надо эту причастность всячески скрывать.

Продумать линию поведения редактору очень мешало поведение замдиректора Центра по изучению общественного мнения. Видя, что эксперимент благополучно закончился, экспериментаторы улетели и никакая опасность им больше не грозит, замдиректора не только успокоился, но приободрился и пришёл в расчудесное настроение. Ещё бы, общественность с таким интересом восприняла появление пришельцев и так ярко продемонстрировала своё к ним отношение! Такого успеха ещё никогда не добивалось вверенное ему учреждение, как же было не радоваться?

И, совершенно не задумываясь над последствиями разоблачения только что сыгранного спектакля, замдиректора продолжал жадно изучать реакцию общественности, которая и. не думала расходиться после убытия инопланетян.

Напротив, толпа на рыночной площади города Гарволина все увеличивалась. Подтягивались опоздавшие гарволинцы и иногородние. Последние прибывали в основном на легковых машинах, крестьяне из пригородных сел примчались в телегах. Отчаянно сигналя, сквозь толпу пробивались отъезжающие с автовокзала автобусы, почти пустые, ибо никому не хотелось уезжать после только что увиденного. Зато прибывавшие были переполнены до невозможности, люди выскакивали на ходу и смешивались с очевидцами на площади, жадно расспрашивая о подробностях эпохального события. Счастливчики, они собственными глазами видели космитов!

Толпа сгрудилась у стены дома, запечатлевшей обмен познаниями между пришельцами и землянами. Одни фотографировали бесценные рисунки и письмена, другие срисовывали их в блокноты. Безмерно уставший и охрипший учитель математики давал пояснения.

— Вот это моё, а это они рисовали. Это тоже моё. А вот это нарисовал второй пришелец. Да, двое из них участвовали в общении с помощью науки.

А взбудораженные, радостно взволнованные люди фотографировали и тщательно срисовывали все рисунки и надписи на стене дома, в том числе и старые: «Да здравствует VI съезд партии!», «Зоська обезьяна», «Марек, я тебя люблю!» В фотоателье на площади фотограф проявлял плёнку. Его обступил тесный круг физиков и случайных болельщиков. Получится или нет?

У фотографа от волнения тряслись руки, он понимал, какая на нем лежит ответственность перед человечеством. В красном свете тёмной лаборатории люди беспокойно вздыхали, некоторые, не в силах ждать, нервно, как бесплотные тени, метались по комнатке.

— Спокойно, панове, не толкайте, — дрожащим голосом просил фотограф и на всякий случай пытался подстраховаться: — Может, они все засвечены, ничего не отпечаталось. Мы не знаем, возможно, космиты какое-то особое излучение выделяли.

Кто-то из болельщиков столкнул с полки пузырёк с реактивами, который со звоном разбился на полу. И одновременно второй торжествующе вскричал:

— Вот они! Проявляются!

Болельщики напёрли на кюветку с мокрыми фотографиями так, что чуть не перевернули её.

— Панове, осторожнее, опрокинете! — тщетно взывал фотограф.

— Есть! Получились! — гремели радостные выкрики.

Опоздавшие столичные журналисты обступили аптекаря как человека интеллигентного, умеющего формулировать мысли, и дружно записывали его показания, сделав пометку: «Этот человек видел их собственными глазами».

— Головы у них как пивной котёл, а туловища толстенькие такие, — важно разглагольствовал аптекарь, стараясь ни в чем не погрешить против истины. — Нет, рук и ног не было, были лапы, такие разлапистые, а сзади что-то этакое болталось…

— Хвост? — подсказывали журналисты.

— Да нет, они им не махали, что-то такое тоненькое, загнутое. Скорее подпорка какая или третья нога.

— «Третья нога», — дружно записали газетчики.

— А сквозь головы что-то просвечивало, — продолжал аптекарь. — Глаза, наверное, так что я думаю — эти котлы у них на головах шлемами были, не иначе, и вообще они были в скафандрах. Нет, сами по себе никаких звуков не издавали, но оружием пользовались оглушительным. Маленькое, а грохотало так, что стены тряслись. И искры пускало, и газы ядовитые, целым облаком так и летели. Вроде как пыль серебристая. Наставляли на народ и не позволяли приблизиться к кораблю. Да нет, не в том дело, что польского не знали, с ними на разных языках пробовали объясниться, а они не реагировали…

Другой группе опоздавших охотно давал показания образованный механик.

— Корабль их был довольно большой, вместительный, там свободно ещё столько же штук могло поместиться. А наверху у него крутился такой светящийся круг, и с одного конца — ещё дополнительный, но уже поменьше.

«Светящийся вибрирующий круг», — записывали журналисты.

— О, правильно, именно вибрирующий! А корабль ихний весь вроде как из серебра, аж блестел и отсвечивал на солнце, нет, полозьев внизу не было, я же говорю, было нечто вроде такой большой лапы и он на этой лапе стоял.

— Да видел я его морду вот как сейчас вашу вижу! — громко кричал парень, чрезвычайно польщённый таким вниманием к себе не только гарволинцев, но и столичных журналистов. — А потому что я с самого начала забрался на крышу со старым отцовским военным биноклем и вон за той трубой примостился. Оттуда все видно как на ладони. Сначала, значит, рассмотрел тех, что вылезли, а потом и того, что внутри остался. Да нет, с самого начала никого не было в корабле видно, он позже показался. Гляжу, а сквозь стекло в верхней части ихнего корабля агромадная головешка торчит, нет, гораздо больше, чем у тех, что вылезли наружу. Может, их начальник? И нос посередине…

«Посередине нос», — жадно записывали газетчики.

— А ты уверен, что это именно нос?

— Да нет, конечно, совсем не уверен, но торчала эта гуля в самой серёдке, очень на нос смахивала, я подумал…

— Ты о глазах, о глазах не забудь, — напоминали сгрудившиеся вокруг другие очевидцы.

— Да, по всей голове у него глазища натыканы, — спохватился парень. — Так и сверкают во все стороны, аж меня в бинокль ослепили.

— Как ты сказал? — удивились газетчики и поспешили записать: «Глаз большое количество, расположены…» Где они расположены?

— Да говорю же — по всей морде, где попало. И жутко блескучие, просто страх. Да нет же, говорю — живое, шевелилось, то исчезало, то снова показывалось. Да не я один видел, вот людей спросите.

Люди охотно подтвердили:

— Факт, живое. А потом совсем спряталось в серёдке, мы думали, тоже вылезет, а оно не вылезло, осталось в серёдке. И не в скафандре было, как остальные, а голое.

— Почему вы так решили? — удивились газетчики.

— Потому как кудлатое, — авторитетно заявили очевидцы. — Своими глазами видели вроде как рыжие космы.

И тут следует отдать должное очевидцам, ибо автоматический подъёмник и в самом деле был парнем рыжим, сплошь поросшим густыми волосами, с кудрявой шевелюрой.

— Лично для меня никакого сомнения — представители высокоразвитой цивилизации, — возбуждённо делился с приезжими своими наблюдениями историк. — Естественно, никаких языков землян не знали, но с самого же начала удалось установить с ними контакт с помощью математических терминов. И знаете, я уверен — к нам они прилетели впервые, для них это нечто вроде эксперимента… приземление в совершенно чуждом им мире.