Суер-Выер. Пергамент - Коваль Юрий Иосифович (электронные книги без регистрации .txt) 📗
Стая тарелочек перепугала петровлодкинский дефис.
В ужасе ринулся он с поднебесья вниз и, расталкивая боками Петрова и Лодкина, встал на своё место.
Глава XXIV. Остров Уникорн
– А остров Уникорн, друзья, – рассказывал Суер-Выер, – открыт ещё в пятом веке до новой эры капитаном Ктессом. Но сейчас это открытие считается недействительным, потому что эра – новая.
– Новая? – удивился лоцман Кацман. – С чего это она такая уж новая?
Капитан неожиданно закашлялся. Он явно не знал, что сказать. Прищурившись, внутренним своим взглядом рассматривал он нашу новую эру, но ничего такого уж особо нового в ней, кажется, не находил.
– Ладно тебе, – толкнул лоцмана старпом, выручая капитана, – сказано тебе: новая, значит – новая, сиди и помалкивай.
– По большому счёту э… – продолжал Суер. – По большому счёту э… надо бы снова открыть этот остров.
– Ну давайте откроем, сэр, – сказал Пахомыч, – чего тянуть? Плевали мы на эру…
Остров Уникорн сам открылся нам издалека.
Подобный многоэтажному торту, лежал он среди океанских гладей, и, как марципаны, то там то сям торчали и блистали розовые везувии, а вместо сливочных роз пышно вздымались пальмы.
Никаких серпилий, к сожалению, видно не было. Вместо листьев с пальм свешивались запятые, а также буквы «икс» и «игрек».
– Запятых да игреков, пожалуй, не нанюхаешься, – задумчиво сказал Кацман.
– Иксы можно сварить и съесть, – пояснил Суер, – очень неплохое блюдо, напоминает телятину, а игреков можно и на зиму насушить. Старпом, готовьте вельбот!
– Почему не шлюпку, сэр?
– В чём дело? – удивился капитан. – В вельбот мы сможем погрузить значительно больше иксов и игреков, а запятые, кстати, годятся к бульону вместо лаврового листа.
Кроме вёсел, мы с собой в вельбот захватили ещё и грабли, чтоб удобней было сгребать запятые, когда они понападают с пальм.
Сойдя на берег, мы сразу принялись трясти пальмы.
Запятые посыпались охотно. Правда, одна запятая упала на голову лоцману, пробила шляпу и вырвала клок волос, а другая умудрилась прорваться за шиворот старпому.
Она корябалась под тельняшкой и щипалась.
Пахомыч с проклятьем вырвал её, шмякнул об камень и растоптал. Иксы и игреки отрывались с трудом, их приходилось срубать корабельными топорами, но всё-таки мы набрали целую тачку этих латинских знаков.
Впрочем, совсем недолго мы так баловались и прохлаждались с иксами и запятыми. Ненавязчивый, но всё нарастающий гром и топот послышались вдали.
– Скорее в вельбот! – крикнул капитан. – К чёрту лишние запятые! Бросайте их! Бежим! Бежим! Это – Уникорн!
Немыслимый глухой рёв послышался за скалами, и мы увидели вдруг острую пику. Она вылезала из-за скалы и нарастала, нарастала, постепенно утолщаясь.
– Чёрт подери! – кричал капитан. – Я не думал, что он ещё жив! Капитан Ктесс видел его в пятом веке до нашей эры! А сейчас эра-то новая!
– Навались! Навались! – командовал Суер. – Левая – загребай! Правая – табань! Подальше от берега, а то он достанет нас! Достанет!
Матросы наваливались изо всех сил, а пика, толстенная, как сосновое бревно, и острая, как сапожное шило, всё вываливала из-за скалы.
Наконец дьявольский вывал прекратился, и мы увидели, что это не пика, а огромный рог, приделанный ко лбу мускулистого существа с бёдрами оленя, хребтиной буйвола, холкой харрабанды, рёбрами зебры, жабрами жаббры, умбрами кобры и шкундрами шоколандры. У него были густые вепри, ноздри и брежни.
– Это он! – кричал капитан. – Это – Уникорн! О Боже правый! Какой у него страшный корн! Какой рог! Какой церос!
Да, друзья, это был Уникорн, или так называемый Моноцерос, которого русские подполковники чаще всего называют Единорогом.
Разъярённый отсутствием многих запятых, он подскакал к берегу и стал тыкать своим рогом в наш хорошо осмолённый вельбот.
Слава Создателю, что мы успели уже далеко отвалить от берега, и страшный бивень полосовал нейтральные воды, подкидывая в воздух акул и осьминогов.
Глава XXV. Дротики и кортики
– Да, это – единственный выход, – говорил сэр Суер-Выер, расхаживая по палубе взад и вперёд. – Единственный.
Мы никак не могли понять, что творится с нашим капитаном, и жарили свои запятые.
Их, оказывается, очень даже легко жарить.
Получается вкуснее, чем грибы.
Только масло нужно особое. Мы жарили на масле, которое накачали на острове масляных пчёл. Тамошние пчелы откладывают в соты первоклассное подсолнечное масло. Забавно, что подсолнухи на острове не растут, и пчёлы собирают масло прямо с облаков. Правда, с особых облаков, с тех, что называются – кумулюсы.
А боцман Чугайло от этих жареных запятых вообще с ума посходил.
У него как-то в голове не укладывалось, что знаки препинания можно жарить. А когда уложилось, он нанизал запятых, как шашлык, на шампур, натолок иксов и игреков.
– А это, – говорит, – у меня будет сухой соус. Развёл мангал и стал прокаливать запятые. Вонь стояла ужасная, а боцман ел, обливаясь потом. Кошмарный, скажу вам, тип был наш боцман Чугайло.
– Да! Это – единственный выход! – окончательно и твёрдо произнёс Суер-Выер, стукнул кулаком по бочке с порохом и подошёл к каюте мадам Френкель.
– Мадам! – сдержанно сказал он в закрытое дверью пространство. – Поверьте, это – единственный выход!
– Не знаю ничего, не желаю, – послышалось за дверью.
– Мадам! Вы мне обещали! Дело в том, что мы находимся неподалёку от острова Уникорн.
– Неужели уже?
– Увы.
И капитан отошёл от каюты.
На следующее утро самые дюжие матросы выстроились у дверей каюты мадам Френкель.
Дверь приоткрылась, и на пороге явилась мадам, абсолютно закутанная в своё одеяло. Мне показалось, что одеяло даже не одно, потому что виднелись ещё какие-то квадраты и полосочки, но в точности я не ручаюсь. Возможно, и одно, но высочайшего класса закутки.
Самой же мадам видно никак не было. Только прядеклок рыжих волос торчал из конвертика, венчающего это стёганое сооружение.
Взвалив мадам на плечи, матросы понесли её к вельботу и опустили на талях в это просторное судно. За нею попрыгали и мы с капитаном.
Капитан приказал нам захватить с собою разное холодное оружие, и мы взяли в основном дротики и кортики.
– Зачем нам всё это? – расспрашивал лоцман Кацман, неуверенно размахивая дротиком.
– Уникорна колоть, – сдержанно ответил Суер.
– Сэр! – удивлённо сказал лоцман, открывая рот наподобие буквы «Э». – Сэ-Э-эр! Зачем нам его колоть?
– Чтоб добыть его рог, – пояснил капитан. – Рог Уникорна – это ценный товар. Мы после продадим его на рынке возле пролива Маточкин Шар.
– Да! Да! – заорали мы с Пахомычем. – Продадим рог у пролива!
– Но зачем же нам мадам Френкель, господа?
– Это приманка, лоцман. Понимаете? Бешеного Уникорна можно успокоить только видом прекрасной и молодой женщины.
– Да так ли уж она молода и прекрасна? – спрашивал надоедливый лоцман.
Тут из одеяла высунулась рука, обнажённая до плеч, влепила лоцману пощёчину и снова вкуталась в своё одеяло.
Добравшись до берега, мы возложили мадам Френкель на бледную скалу галапагосского порфира, напоминающую ложе Амфитриты.
– Здесь, мадам, и будете разворачиваться, – сказал капитан. – Всё должно быть по плану. Как только услышите топот копыт – сразу начинайте разворачиваться… В укрытие, друзья! Готовьте дротики и кортики!
Мы нырнули в укрытие, которое состояло из беспорядочно наваленных обломков иксов и игреков, и Пахомыч сразу начал точить свой дротик.
Точил он его обломком икса, визг и скрежет раздавались ужасные.
– Прекратить точить дротик! – приказал капитан.
В этот момент и послышался чудовищный топот.
Главы ХХVI-ХХVII. Рог Уникорна
– Разворачивайтесь! – крикнул Суер. – Мадам, раскутывайтесь скорей!
