Добродетель эгоизма - Рэнд Айн (книги онлайн полные .TXT) 📗
Большинство людей в цивилизованном обществе – за исключением преступных элементов – за много веков его существования смогли понять, что вышеприведенный мыслительный настрой не является ни полезным, ни нравственным в их частной жизни и никак не применим к достижению их частных целей. Ни у кого не возникнет сомнений в моральных качествах юного отморозка, который будет заявлять: «Это же замечательно – иметь яхту и пентхаус и пить дорогое шампанское!» – при этом упорно отказываясь упоминать о том, что ради достижения этой «замечательной» цели он ограбил банк и убил двух охранников.
Между этими двумя примерами нет никакой моральной разницы; количество облагодетельствованных не меняет сути действия, а лишь увеличивает число жертв. На самом деле, у юного отморозка есть даже слабенькое моральное преимущество: он не обладает властью уничтожить целый народ, и его жертвы не оказываются обезоружены государством.
Коллективистская этика альтруизма ограждает от натиска цивилизации и консервирует взгляды людей на их общественное или политическое существование в заповеднике, где главенствуют устои пещерных дикарей. Если в частных отношениях между людьми иногда еще можно заметить мимолетный проблеск уважения к правам личности, то стоит обратиться к общественным вопросам, и этот отблеск исчезает, и на политическую арену выпрыгивает дикарь, у которого не возникает ни единого сомнения в том, что если племя этого захочет, оно запросто раскроит башку любому, и это нормально.
Отличительная черта такого племенного менталитета – аксиоматичный, почти «инстинктивный» взгляд на человеческую жизнь как на материал, топливо или инструмент для любого общественного проекта.
Примеры таких проектов можно приводить до бесконечности: «Это же замечательно – уничтожить трущобы!» (не упоминая о том, что произойдет с людьми следующей по уровню жизни прослойки общества). «Это же замечательно – построить прекрасные удобные города в едином гармоничном стиле!» (не упоминая о том, чей выбор стиля будет навязан застройщикам). «Это же замечательно – дать всем образование!» (не упоминая о том, кто будет учить, чему, и что случится с теми, кто против). «Это же замечательно – освободить художников, писателей, композиторов от необходимости зарабатывать на жизнь и дать им возможность свободно творить!» (не упоминая о том, каких именно художников, писателей и композиторов, кто будет их отбирать, за чей счет – может быть, за счет тех художников, писателей и композиторов, у которых нет хороших знакомых в правительстве, и с чьих и без того скромных доходов будет сниматься налог на обеспечение «освобождения» привилегированной элиты?) «Наука – это замечательно! Покорение космоса – это замечательно!»
И здесь мы переходим к сути нереального – дикого, слепого, страшного, кровавого нереального – которое служит стимулом для коллективизированной души.
Те, кто провозглашает все эти «замечательные» цели, никогда не отвечает на вопрос: кому это выгодно? Проекты предполагают наличие тех, в пользу кого они осуществляются. Для кого полезна наука? Уж точно не для советских рабов, которые умирают от эпидемий, антисанитарии, голода, ужаса и выстрелов палачей, пока какие-то выдающиеся молодые люди машут им ручкой из космических кораблей, кружащих по орбите над их бараками. И точно не для американского отца семейства, умирающего от сердечного приступа, вызванного непосильным трудом ради того, чтобы послать сына учиться в колледж; и не для мальчика, который не может себе позволить там учиться; и не для пары, погибшей в автокатастрофе, потому что им не хватало денег на новую машину; и не для матери, которая потеряла ребенка, потому что не могла заплатить за лечение в лучшей больнице; и не для всех тех людей, на чьи налоги существует наша бюджетная наука и государственные исследовательские проекты.
Наука ценна лишь потому, что она расширяет, обогащает и защищает жизнь человека. Вне этого контекста она ценности не имеет. Вне этого контекста ничто не имеет ценности. А «жизнь человека» означает отдельную, конкретную, незаменимую жизнь индивидуума.
Поиск новых знаний имеет для человека ценность только в том случае, если он может свободно использовать и получать преимущества от того, что уже известно. Новые открытия потенциально ценны для всего человечества, но не за счет отказа от всех уже имеющихся ценностей. «Прогресс», устремленный в бесконечность, но не несущий никому никакой пользы, – это чудовищная нелепость. Это относится и к «покорению» космоса отдельными людьми, если оно реализуется за счет труда других людей, которым не хватает средств даже на покупку новых ботинок.
Прогресс может осуществляться лишь за счет излишков, то есть за счет труда тех людей, чьи способности позволяют им производить больше, чем того требуют их личные нужды, тех, кто интеллектуально и финансово имеет возможность исследовать новые горизонты. Капитализм – это единственный общественный строй, при котором такие люди обладают свободой действия, и где прогресс сопровождается не насильственным обнищанием, а постоянным повышением уровня благосостояния, потребления и качества жизни.
Человеческие жизни взаимозаменяемы лишь для коллективистского разума; и только такой разум может считать «моральным» или «желанным» жертвование поколениями ныне живущих ради предполагаемой пользы, которую государственная наука или государственное производство когда-нибудь принесет тем, кто еще не родился.
Советская Россия – самый явный, но не единственный пример достижений коллективистской ментальности. Два поколения русских жили, тяжело трудились и умирали в страданиях, ожидая изобилия, обещанного их правителями, которые молили о терпении и требовали экономии, занимаясь государственной «индустриализацией» и убивая надежды граждан этого государства пятилетними планами. Сначала люди голодали в ожидании электрогенераторов и тракторов; и они голодают до сих пор, в ожидании атомной энергии и межпланетных путешествий.
Это ожидание не имеет конца – еще не родившиеся получатели благ, обеспеченных всей этой жертвенной бойней, так никогда и не появятся на свет, – стада жертвенных животных будут лишь продолжать производить новые поколения таких же жертв, что продемонстрировано всеми тираниями, а коллективистский разум так и будет непоколебимо вперяться в даль и говорить о служении человечеству, между делом перемешивая трупы прошлого с призраками будущего, но не замечая реальных людей.
Такова реальность, существующая в душе любого робкого обывателя, который с завистью глядит на достижения промышленников и мечтает о том, какие прекрасные публичные парки мог бы создать он, если бы только жизни, усилия и средства всех людей были предоставлены в его распоряжение.
Любой государственный проект является мавзолеем, если не по форме, то по стоимости.
Когда вы в следующий раз столкнетесь с одним из таких проникнутых «общественным духом» мечтателей, который будет злобно вещать о том, что «некоторые великие цели не могут быть достигнуты без участия каждого», скажите ему, что если он не сможет обеспечить добровольного участия, то лучше бы его целям оставаться недостигнутыми.
И если хотите, приведите ему такой пример идеалов, которые он отстаивает. Врачи могут взять роговицу из глаза только что умершего человека и пересадить ее живому слепому, тем самым дав ему возможность снова видеть (при определенных типах слепоты). Если следовать этике коллективизма, здесь возникает социальная проблема. Должны ли мы ждать смерти человека, чтобы вырезать у него глаза, если они нужны другим людям? Должны ли мы рассматривать глаза любого человека как общественную собственность и внедрить «справедливый метод распределения»? Будете ли вы требовать вырезания глаз у живого человека и передачу их слепому, чтобы они стали «равны»? Нет? Тогда хватит мучиться вопросами об «общественных программах» в свободном обществе. Вы сами знаете ответ. Принцип остается все тем же.
