Грозовые ворота. Чеченская трилогия - Тамоников Александр Александрович (книги без сокращений .TXT) 📗
Комаров поднял голову, бросив на Горшкова полный ненависти взгляд:
— Торжествуешь, мент?
— Если б ты знал, как! Попал все же! А что я тебе у реки говорил? Не помнишь? На суде напомнят! Прав я был. Клоп ты вонючий, а не представитель власти! Таких, как ты, не судить, а стрелять, давить надо без всяких разговоров. Поцарствовал, пидор? Теперь у параши царствовать будешь! И не ты проституток малолетних, а тебя в камере иметь будут!
Офицер конвоя встал между Николаем и Комаровым.
— Достаточно! Поговорили! Прошу отойти в сторону!
Горшков с Захарченко подчинились.
Бывшего вице-губернатора повели дальше, в последний вагон.
Колян посмотрел на подполковника:
— Такое дело обмыть надо, Палыч!
Неожиданно рядом подал голос Костя:
— Вот у нас дома и обмоем!
— Нет, Костя! Ордена получим, тогда и посидим вместе! А сейчас давай разъедемся. Твои по тебе соскучились, мои по мне! Да и спешить нам теперь вроде некуда! Правильно я говорю, Надя? — спросил Колян у подошедшей к компании невесты.
Та улыбнулась:
— Ты всегда говоришь и делаешь все правильно!
— Вот видишь, Костя?
Появился Гольдин:
— Поезд отправляется, а вы забыли обо мне!
Колян обнял друга:
— Разве тебя забудешь, Мишка? Ты ж наш, свой! Не обижайся, если подкалываю, такой уж я по натуре.
— Да ладно тебе! А то не знаю, что собой представляет Горшков! Ну, давайте, что ли, мужики? Мне в вагон пора.
Костя также обнял Гольдина. Захарченко пожал сержанту руку, а женщины одновременно поцеловали Михаила в щеки. Гольдин покраснел. Махнул рукой и вскочил на подножку тронувшегося поезда. И только тут Николай вспомнил о деньгах, которые лежали в сумке Горшкова. О пятидесяти тысячах долларов.
— Мишка!
Гольдин высунулся из двери:
— Чего тебе?
— Деньги забыл! Тебе их переслать или, как и за джипом, пришлешь кого?
— Это тебе, Колян, на дом и Косте на тачку новую! Подарок! Понял?
Николай только покачал головой:
— Ну, Голь, дает! Слышал, Костя?
— Слышал! А ты наезжаешь на него постоянно!
— Такова его доля. И от этого никакими деньгами не откупиться. Шучу! Ну, что, по домам? Нам еще ехать и ехать!
Захарченко сказал:
— «Волга» на стоянке!
— Это хорошо! — Николай подошел к Костику, обнял друга: — До встречи у губернатора?
— До встречи. Но потом все к нам!
— Заметано!
Женщины также попрощались.
Колян пожал руку и Димке:
— До встречи, солдат?
— Я не солдат, я еще маленький!
— Ну и хорошо! Смотришь, когда вырастешь, в солдатах надобность отпадет! Расти, Диман.
Разошлись на перроне.
У вокзала, сев на заднее сиденье служебной машины, Николай обнял Надежду:
— Ух, и ночь у нас сегодня будет! Сказка! Я так соскучился!
Надя поцеловала жениха:
— Я тоже. Но до этого придется еще вечер в обществе почти всей деревни провести! Просили не говорить, но не сдержалась. Тебе в Семенихе знатный прием готовят! И это справедливо.
— Батя, что ли, расстарался? — Нет! Глава сельской Администрации Коганов распорядился.
Колян вздохнул:
— Этого еще не хватало! Ведь должен понимать, что после приема мужики в деревне неделю как минимум пить будут! Ну, Евгений Анатольевич, сам себе проблемы создает… и нам с тобой вдогонку!
Надя прижалась к Коляну:
— Переживем, Коля! Ведь у нас с тобой только все начинается! Все у нас впереди! Вся жизнь!
— Это точно!
Горшков повернулся к невесте, и молодые слились в долгом, страстном поцелуе.
Сержант-водитель смотрел на них в зеркало.
Захарченко одернул подчиненного:
— Ну что уставился, Разин? Не видел, как мужчина с женщиной целуются? Давай, поехали! И следи за дорогой и не пялься в зеркало.
Сержант завел «Волгу», и машина, выехав с привокзальной площади, взяла курс на Кантарск.
Николай с Надеждой возвращались домой. Влюбленные и счастливые. И кроме них двоих, сейчас больше ничего не существовало. Ни войны, ни мелькающего за окном мира.
