Ночь ястреба - Браун Дейл (книга регистрации TXT) 📗
И все же Габовича пугало то состояние, в котором пребывал Люгер в последнее время, в поведении прослеживались заметные сбои. Не вполне удалось втиснуть парня в образ молодого русского ученого, чтобы он влез в свою новую скорлупу, спокойненько жил и работал...
Что ж, если и дальше пойдут неполадки, не помогут лекарства, придется думать, хорошенько думать.
Они называли это место Зулусский район, но за таким необычным, экзотическим именем скрывалось лишь темное, сырое, неприглядное крыло в бельэтаже секретного корпуса НИИ «Физикоус». Корпус, где компактно располагались бывшие сотрудники КГБ, выполнявшие свои задачи, иные, нежели общая служба охраны, обеспечивающая пропускной режим в институте, имел четыре верхних и два подземных этажа. Помещение Люгера было наверху, рядом с комнатой наблюдения и еще несколькими вспомогательными кабинетами — сюда не допускался никто. Хранилище секретных документов нашло приют на третьем этаже, усиленная рота омоновцев — на втором, штаб Габовича, оперативные отделы — на первом, поблизости еще несколько технических отделений. А собственно Зулусский район представлял собой законченное звено железобетонных блоков, оборудованных самой современной, дорогостоящей аппаратурой.
Собственно, эта аппаратура имела вполне определенное предназначение. «Район» был создан для проведения допросов и промывки мозгов — так называемый штрафной изолятор, где наказуемый выдерживал не более десяти — четырнадцати дней. Среди обычных средств использовались прежде всего полная изоляция, ограничения во всем, постоянные вызовы на допросы, которые проводились в различной форме. Содержащийся в изоляторе мог получать в сутки от 800 до 1700 калорий, не более пол-литра воды, но часто получал таблетки с наркотическим эффектом или стимуляторы. Физические пытки, побои, издевательства использовались крайне редко, поскольку считались устаревшими методами работы.
Впрочем, Дэвид Люгер был совершенно особым подопечным. Габович хотел не просто вытянуть из него информацию, а использовать знания и опыт Люгера в работе над проектом бомбардировщика Фи-170. Измочаленный, психологически сломленный пилот никому не был нужен, пользы от него, как от козла молока. Поэтому решили пойти неординарным путем. В «Физикоусе» работали лучшие умы в области электроинженерии, и они сконструировали для Габовича машину, с помощью которой можно было попытаться «изменить» Дэвида Люгера, не нанося ему психологического ущерба. Предполагалось осуществить смелое вторжение в мозговую сферу для дальнейшего моделирования поведения, поработать над памятью, оставив интеллект нетронутым, внушить «пациенту», что он доктор технических наук Иван Сергеевич Озеров.
Внутри одного из бетонных отсеков Дэвид Люгер лежал привязанный на ровненьком водяном матрасе, температура подогрева точно равна температуре тела, чтобы создать наиболее комфортные условия и понизить чувствительность. Он был абсолютно голый, покрыт только тонкой хлопковой простыней, чтобы возможная сырость от стен случайно не разбудила его. В левую руку вставлена длинная внутривенная игла, через которую поступали лекарства, там же имелось компьютерное устройство, строго контролирующее дозировку. В рот вставлена специальная трубка — чтобы приглушить вкусовые рефлексы, держать зубы разжатыми, а также не допустить случайного заглатывания языка при возможном эпилептическом припадке. Вообще за положением нижней и верхней челюстей велось постоянное наблюдение на маленьком экране. На глаза надета плотная черная повязка, на голове пара наушников, через которые подавалась различная информация — инструкции, указания, пропаганда, новости, шум, разного рода аудиостимуляция, а в случае необходимости обеспечивалась надежная звукоизоляция.
Будучи вот уже третий год пленником «Физикоуса», лейтенант ВВС США Дэвид Люгер стал важнейшим объектом серии экспериментов по моделированию поведения человека, проводившихся КГБ...
...Габович вошел в отсек через несколько минут, рассерженный, все еще под впечатлением инцидента в конференц-зале.
— Какого черта, что произошло там, в зале, объясните мне наконец! — обратился генерал к главврачу Зулусского района, отвечающему за медицинскую сторону эксперимента. — Он слетел с катушек!
Доктор приложил палец к губам и провел генерала в соседнее помещение. Когда дверь плотно закрыли, он ответил.
— Действие наркотических средств и его сенсорная программа еще не начались, поэтому надо соблюдать тишину, товарищ генерал...
— Ладно зубы мне заговаривать, его «концерты», закатываемые в присутствии интеллектуалов, способны погубить весь проект. Такое чувство, что он не владеет собой.
— Товарищ генерал, то, что мы здесь проделываем, все еще находится в стадии эксперимента, мы многого не знаем. Человеческий разум — сильный соперник, его нелегко сломить. Лекарства в сочетании с гипнотерапией и аудиостимуляцией способны повлиять лишь на определенные уровни подсознания человека, а другие почти не поддаются воздействию. Более того, они взаимодействуют, контратакуя, с другими, и сводят на нет недели, месяцы нашей кропотливой работы.
— Озеров оказывал помощь в проекте Фи-170 уже больше года, без каких бы то ни было заминок, а сейчас — на тебе, три срыва за последние две недели. Это никуда не годится. И весьма некстати, потому что мы находимся на критической стадии проекта. Делайте что хотите, но он просто обязан оставаться в строю, пока мы не закончим проект.
— Я не могу, не в состоянии гарантировать успех, товарищ генерал. — Доктор выглядел испуганным. — Единственное, что мы можем — это продолжить избранный курс «лечения».
— Бросьте! Замените лекарства, удвойте дозы...
— Нет, нет, если вам нужен дееспособный человек, а не развалина, думающий инженер, позвольте мне действовать прежними методами... Товарищ генерал, обещаю вам: кровь из носа, но Озеров вернется завтра утром в лабораторию, свежий и в полной кондиции!
Габович сощурил глаза, пристально посмотрел на доктора.
— Да, пусть лучше приходит. — Он сделал многозначительную паузу. — Так будет лучше для всех. — После этих слов Габович решительно вышел из комнаты.
Вильнюсский международный аэропорт, Литва,
6 декабря, 14.37 по вильнюсскому времени.
Виктор Габович и Антон Вощанка никогда еще не встречались друг с другом. Даже когда развалился Советский Союз, образовалось Содружество Независимых Государств, вступил в действие договор по постепенному выводу всех сил иностранных государств с литовской территории. Генералы служили рядом, буквально бок о бок, и служебные вопросы, которые им приходилось решать, частенько соприкасались. Присягнув СНГ, они служили по сути одному общему делу и их интересы вроде бы совпадали, но действовали они автономно. Считалось, что, как и раньше, Габович представляет КГБ, а Вощанка — Белоруссию. Комитет не лез в дела Республики Беларусь, а в Минске не собирались вмешиваться в операции, проводимые КГБ. Сфера интересов была как бы поделена.
В силу вышеуказанных причин их первая встреча, организованная полковником Тереховым по предложению его шефа, началась несколько настороженно и напряженно. Место для ее проведения было выбрано нейтральное — комната для особо важных персон Вильнюсского международного аэропорта. Такой выбор представлялся очень мудрым. Дело в том, что аэропорт фактически примыкал к территории научно-исследовательского института «Физикоус», «черные береты» и люди Габовича патрулировали восточную часть объекта, и в то же время аэропорт являлся районом, где, согласно договору, могли находиться войска СНГ, там всегда было полно белорусских солдат, танков, бронетранспортеров и другой техники.
Оба генерала чувствовали себя на «своей земле». Кроме обычных приветствий, они еще ничего не успели сказать друг другу. Терехов еще раз представился белорусскому генералу и первым начал беседу:
— Господин генерал, мы хотели бы сегодня обсудить с вами статус мер безопасности, осуществляемых здесь, в Литве. Как вы знаете, договор, существующий между СНГ и Литовской республикой, предусматривает вывод всех иностранных сил, техники, оборудования и иных средств, за исключением недвижимого имущества. Большинство положений договора начнут претворяться в жизнь уже в следующем году. В качестве ответственного лица Межреспубликанской службы безопасности и руководителя службы охраны института «Физикоус» генерал Габович выражает свою обеспокоенность и усматривает в этом опасность ущемления наших интересов. Может быть, пока есть время, можно что-то в этом плане придумать.
