Полынь и порох - Вернидуб Дмитрий Викторович (бесплатная регистрация книга TXT) 📗
К обеду в штабе уже толпилась масса разных людей. Алексея и других помощников буквально засыпали вопросами. Наконец, приняв по просьбе Ивана Александровича обязанности одного из четырех офицеров связи, Лиходедов с несколькими студентами-партизанами и двумя офицерами-саперами убыл наводить порядок на телефонной станции.
Северный казачий отряд внезапно обнаружился в Персияновке, после того как с ней восстановили телефонную связь. В станичном правлении разрывавшийся с полчаса телефон взял какой-то пожилой вахмистр из раздорцев.
– Кто еще долдонит мне тута?!
Включавший срочный линейный вызов поручик-сапер попытался объяснить, но раздорец плевать хотел на партизан, телефонную станцию и начальника штаба Рытикова.
Сапер пожал плечами и передал трубку Алексею.
– Моя фамилия Лиходедов, я от войскового старшины Фетисова! – взял на себя смелость Алешка. – Командующий требует доклада о том, что у вас происходит! Кто будет держать с Новочеркасском связь?
Старая донская фамилия и упоминание имени предводителя восставших произвели впечатление.
Казак немного помолчал и неуверенно произнес:
– Дык, мабуть, кто из подрывных сгодится? Щас кликну их!
Трубка загрохотала и наступила томительная тишина. Вдруг на том конце провода раздался бодрый голос.
– Партизан-подрывник Барашков слушает!
– Как это?! Венька, неужели ты?! – радостно завопил Алексей.
– А кто же еще?
– Вот здорово! А мы в штабе у Смолякова, Иван Александрович – заместитель начштаба!
– Эпохально! Судьбоносно!
– Не то слово!
– А мы Хотунок взяли, а потом и Персияновку! Полотно на железке ух как рванули, с Анатолем и Серегой!
– Мы ночью слыхали! Так это вы?!
– Естественно!
Тут веселый голос Барашкова стал тише.
– Ты доложи в штаб, что казаки сомневаются насчет атаки Александро-Грушевского. У нас тут раздорцы, заплавцы и еще с Новочеркасской станицы подошли. Почти все уже под Каменоломней, может, и взяли ее уже. Я буду здесь, на связи, и гонца сейчас организуем, обстановку узнать. Давай!
Пока Алешка перекрикивался с Вениамином, студенты установили связь с южным отрядом. Еще раньше оттуда прискакал казак с сообщением, что отряд, по пятам преследуя большевиков, выдвинулся аж в район Аксайской.
Выбегая из дверей станции, Алексей столкнулся с кучкой барышень-телефонисток. Барышни хотели знать, нужна ли их помощь и будет ли новая власть давать пайки за выход на работу.
– Есть приказ: пользование городским телефоном ограничить только служебными разговорами! – выпалил он на ходу, уворачиваясь от длинноруких девиц. – А насчет пайков попробую узнать. Тогда повешу объявление!
Лиходедов решил самолично доложить полковнику Смолякову о том, что связь с отрядами установлена. Окрыленный и распираемый чувством гордости за хорошо выполненное поручение, он двинулся то перебежками, то очень быстрым шагом, подставляя лицо солнечному апрельскому ветерку. С полевой фуражкой в руке и в распахнутой, без знаков отличия, новенькой шинели, Алешка вспоминал, как когда-то гордился впервые надетой гимназической формой. Он специально выходил прохаживаться перед домом на проспект Ермака, щеголяя блестящими гербовыми пуговицами и отглаженными мамашей стрелками на брюках. Фуражку с кокардой – предмет особой зависти сверстников – мальчик смешно приподнимал, подражая важным господам в шляпах и котелках, замечавших с непременной улыбкой: «Ах какой щеголь!» Он был уверен, что теперь все до конца жизни должны угощать его конфетами за принадлежность к славной гимназической касте.
Алешкиному самолюбию очень льстило, что он может вновь принадлежать к чему-то большому, мощному, объединенному едиными благородными целями. В первый раз, когда он записывался в партизанский отряд Чернецова, им двигал романтический порыв. Но теперь никто бы не смог его убедить в поспешности столь сурового выбора.
Вспомнив, что от угла Атаманской ему совсем недалеко до дома, Алексей остановился.
«Может, забежать на десять минуток, появиться на глаза, сказать, что все в порядке, и дальше?… Так ли уж важны эти несколько мгновений для судеб вооруженного восстания, раз город уже взяли и даже продолжили наступление?»
Лиходедова словно разрывало на две половинки. И то и другое, без сомнения, являлось его долгом. Но что важнее – долг по отношению к родителям, вырастившим тебя, или долг перед собратьями по духу, ставшими на защиту Отечества? Что выбрать?
В этот момент Алешке на глаза попалась скандалящая пара. Молодая женщина, рыдая, хваталась за хромого ротмистра, пытающегося втолкнуть ее обратно в выходящую на улицу дверь дома. Офицер при крестах и погонах собирался идти на регистрацию. Одной рукой отстраняя от себя жену, он палкой тыкал в прилепленную на столб листовку с воззванием: «Да пойми ж ты, дуреха, не могу я так больше! Второй раз нам не отсидеться! Да что я, мышь, что ли? Я же боевой офицер… Я этих нелюдей зубами рвать должен! Иди в дом!»
Алексей почувствовал у горла ком, развернулся и, обозвав себя идиотом, побежал по направлению к штабу.
Первый, с кем Лиходедов столкнулся, выходя от полковника Смолякова, был их с Пичугиным и Мельниковым однокашник Женька Денисов.
– Слыхал? – возбужденно зашептал Евгений. – Есаулу Алексееву разрешили формировать партизанский отряд, а комендантом города назначен полковник Туроверов!
– Про Туроверова только что слышал. А ты при ком теперь?
– Я теперь по интендантской части, помогаю пожертвования учитывать. А еще на мне выдача патронов и воинского снаряжения. Я ведомость веду.
Женька огорченно вздохнул. Ему хотелось в партизанский отряд.
– Пичуга-то на месте?
– Нет, опять в типографию поскакал с воззванием. Да, я что хотел сказать! Тебя девушка искала. Она здесь, с отцом-доктором!
У Алешки колыхнулось сердце.
– Не брешешь?
– Стану я брехать, когда ее папаша теперь начальник всей донской медицины… Да вон же она, по лестнице идет!
Лиходедов резко обернулся. По лестнице спускалась Ульяна – с той же косой, с теми же ясными глубокими глазами, сияющая улыбкой.
– Алеша? – удивленно воскликнула девушка. – Как вы… Как вы на себя не похожи… Вы изменились, да?
– Почему? – еще глупее переспросил растерявшийся юноша.
Ульяна, прижав ладошкой рот, смущенно хихикнула:
– Мне о вас столько рассказывали… Ваши друзья.
Никак не ожидал Алексей, что их встреча произойдет вот так, с кондачка. Раньше грезилось, что он вроде как официально прибудет с извинениями за давний инцидент. Конечно же, с цветами и, конечно же, при параде. А тут… Какой может быть парад в не подогнанном обмундировании скучного полевого цвета, да еще без погон, петлиц, аксельбантов? Благо галифе с гимнастеркой почти новые, а то и вовсе бы стыдно пришлось. Шинель тоже подкачала: хоть и не ношеная, а рукава – как у петрушки.
– Пойдемте на улицу? – неожиданно предложила Уля. – Мне на Почтовую, а вам куда?
– А мне Шурка Пичугин нужен. А после пойду в Инженерное управление, на Платовский. Там инженерная часть формируется. Объявление повесить надо.
– Снова воззвание?
– Да, простое совсем.
Уля взяла в руки бумажку и прочитала: «Объявление. Запись желающих поступить в инженерные части принимается в Инженерном управлении (Платовский проспект). Необходимы: техники, бывшие саперы, подрывники, мастера разных специальностей и просто грамотные казаки. Командующий отделом Фетисов».
Пока девушка с выражением зачитывала выведенные ровным пичугинским почерком строчки, Алешка с упоением вслушивался в ее голос. Грудные мурлыкающие нотки переливались, заставляя пробегать по телу сладкий холодок. Тембр голоса возбуждал и в то же время убаюкивал.
– Меня папка в богадельню отослал, – вдруг сказала Ульяна, отдавая записку обратно. – Велел все осмотреть и сделать пометки, что там от красного госпиталя осталось. Я и дальше при отце буду. После всего этого, – улыбка сошла с ее лица, – я не смею не помогать. Я раньше такая глупая была…
