Слово авторитета - Сухов Евгений Евгеньевич (мир книг txt) 📗
Шибанов спорить не стал. В глубине души он считал точно так же.
– А чем Григорий Юрьевич промышляет?
– Кот-то? – переспросил Василий, точно назвав кличку, чем еще раз удивил капитана. – Занимается обувью. Поставляет ее на рынок России. А вот, кстати, и его дом! – сбавляя скорость, ткнул он пальцем в огромный особняк с черепичной крышей. – Впечатляет?
– Громадина.
– То-то и оно.
И уже по-деловому, как бы расставляя точки над «i», произнес:
– Я заходить не буду. Если возникнут какие-то проблемы, скажите. Попробуем решить. А вообще советую деликатнее, он уже как будто и не наш гражданин.
Он виновато улыбнулся, давая понять, что его полномочия ограничены инструкциями.
– Я вас понял.
При ближайшем рассмотрении коттедж выглядел потрясающе и напоминал замок древних кельтов. И только материал, из которого он был сооружен, указывал на то, что это детище последних строительных технологий. Через невысокий забор просматривался газон с аккуратно подстриженной травой, к дому чуть ли не идеальной прямой уходила тропа, выложенная квадратиками диабаза. И по всему периметру забора были установлены глазки видеокамер, которые чутко реагировали на малейшее движение.
Григорий подошел к калитке и дважды несильно нажал. Через несколько секунд на порог вышла молодая привлекательная фрау и о чем-то энергично заговорила по-немецки.
– Мне бы хозяина, – произнес Григорий, разглядывая женщину.
Кто она – экономка, служанка, жена? Вопрос отпал сам собой, когда на порог вышел высокий, чуть сутулый мужчина лет сорока с вьющимися темно-каштановыми волосами. Посеребренные виски придавали его внешности благородство.
– Гретхен, марш в избу! – коротко распорядился хозяин. – Это ко мне.
И легонько, шутя, шлепнул ее ладонью по упругому заду.
– Яа, яа… – отвечала немка, исчезая за высокой дверью.
Григорий узнал Котова мгновенно, едва взглянув. Давняя фотография довольно точно передала не только его внешность, но и характер. Похоже, что с возрастом он не изменился.
– Ну, чего заявился? – грубовато обратился Кот к вошедшему. – Мы все оговорили! Или, может быть, ты мне будешь говорить, что мало, а инфляция съела все деньги?
Шибанов натянуто улыбнулся:
– Вы, кажется, не за того меня приняли, Григорий Юрьевич… Я к вам приехал из России…
– Да вижу, что не из Африки. Денег, что ли, захотел?! – сурово навис над Шибановым Котов.
– Вы меня не так поняли, я капитан милиции – Шибанов Григорий Олегович. Отдел по борьбе с организованной преступностью.
Котов удивленно разглядывал гостя, а потом обронил, словно выругался:
– Тезки, значит. Ладно, заходи. Не выгонять же теперь.
Двор выглядел очень аккуратным: по периметру росли розы, выполняющие роль естественного ограждения, а огромная площадка перед домом была засажена цветами, где угадывался отменный вкус. Прошли в холл – просторный, словно Колонный зал, оформленный в теплых тонах, здесь преобладала мягкая мебель светло-бежевого цвета.
– Прошу сюда, – указал Кот на два широких кресла. – Признаюсь, вы меня очень заинтриговали, думал, обрубил с Россией все концы, а тут вы… Узнаю родную милицию, и на Луне отыщет! Кстати, как мне расценивать ваш визит: простое любопытство или, может быть, так сказать, шаг к дознанию?
– Вы имеете двойное гражданство? – спросил капитан, сев в кресло. Мягкий наполнитель бережно принял его тело.
– Да. Российское и австрийское. Ты бы сразу к делу, капитан, а то я тут отвык от этих политесов. Народ здесь другой, приучил каждую секунду экономить.
– Хорошо. У нас есть сведения о том, что вы являетесь держателем «общака» в Западной Европе.
– Однако. – От неожиданности Григорий Юрьевич откинулся на спинку кресла и ошалело уставился на капитана. – По твоему выражению вижу, что это не шутка. А тебе известно, гражданин начальник, что если я держатель «общака», то при мне должно быть десятка полтора общаковской братвы? И где она тогда, хочу тебя спросить, под кроватью, что ли? Или, может быть, я их садовниками оформил? А только мне не надо столько садовников. Если здесь в Европе и есть казначей, так это уж точно не я!
Кот разнервничался, заерзал на стуле, словно слова капитана достали его до двенадцатиперстной кишки.
– Вы хотите сказать, что ваше состояние появилось из ничего?
Подумав, Кот заговорил:
– Ладно, теперь уже все равно. Верно, деньги из «общака» мне выдали, но только на раскрутку, и я вернул все по полной программе. В три раза больше, чем брал! Но от своего прошлого я уже давно отошел. Вы думаете, австрийцы меня пустили бы к себе, если бы я был замаран? Никогда! Я уже и по чину не могу быть казначеем, и знаешь почему? Потому что я бизнесмен! Человек в нашей среде не уважаемый. Терпило по-другому, которого можно кинуть, щипануть. И это не будет выглядеть большим грехом. Но мне моя сегодняшняя жизнь нравится, и возвращаться на шконку я не желаю! Представь себе, нравится мне быть богатым! Нравится, когда передо мной стелются во всех магазинах, нравится деньги тратить направо и налево. Нравится работать по двадцать четыре часа в сутки и ни в чем себе не отказывать! И потом, как ты себе это представляешь – бизнесмена в роли держателя «общака?» – Кот скривился. – Это две несовместимые вещи. Предположим, я подошел к такому же бизнесмену, как и я, и говорю: «Ты хорошо живешь, хорошо зарабатываешь, вон какой дом себе большой отгрохал. Делиться надо!» На такие слова нужно иметь право, а у меня его просто нет. Любой урка ко мне может подойти и сказать: «Червь! А ты имеешь право на такие слова? За это и ответить можно». И он будет прав. По понятиям, я сам должен платить.
– А вы платите, Григорий Юрьевич?
Григорий Юрьевич неожиданно улыбнулся – широко, по-детски.
– Скрывать не буду, плачу. Но делаю я это добровольно, потому что требовать этого с меня никто не может. Я со всеми рассчитался. А деньги я отправляю в пермскую колонию строгого режима, где парился десять лет. Это можно считать как спонсорскую помощь. Я богат, и мне это ничего не стоит. Говорю тебе как на исповеди. У тебя еще есть ко мне вопросы, гражданин начальник? А то мне сейчас в офис нужно ехать. Вагон с обувью отправлять надо. Терплю убытки каждый час простоя.
Оснований сомневаться в искренности слов Кота у Григория не было, скорее всего он действительно говорил правду.
– В каких отношениях вы с Валентином Петровичем Тузовым?
– Мир законных невелик. Если я кого-то не знаю лично, то обязательно слышал о нем. А с Валей мы и вовсе были друзьями. Врать не хочу. Да ты, наверное, не с пустыми руками ко мне пришел, знаешь, что я с ним вместе под Соликамском чалился. Там и сошлись.
– А где он сейчас?
Лицо Кота напряглось.
– Этого я не знаю… Хотя, честно говоря, очень хотел бы знать. Я бы его перетащил сюда. Может быть, вместе что-нибудь замутили. Я его знал как делового человека, с хваткой. Он исчез… его просто не стало, и все! С нашим братом это бывает. Как он откинулся с кичи, я пытался наводить о нем справки, интересовался, где он, но никто ничего не знает. Может быть, его какие-нибудь залетные уделали, а потом закопали где-нибудь. Не тереби душу, не знаю! Отдал бы половину своего состояния, чтобы узнать.
– Значит, к криминалу ты не имеешь никакого отношения? – задумчиво спросил Шибанов.
Неожиданно Кот рассмеялся и, утерев ладонью проступившую слезу, сказал:
– Мои прежние кореша будут смеяться, но я даже от налогов не бегаю и плачу все по полной программе до самого последнего шиллинга. И это вор! Скажи мне, разве не смешно? Западная Европа кого угодно перекует. А ты спроси, что думают обо мне мои соседи? Они считают, что я воплощение добродетели – вежлив, обходителен. Видели бы они меня в тот момент, когда я опускал петухов. Ну, будем считать, что наш разговор закончен? – посмотрел Кот на часы.
– У меня еще один вопрос.
– Как все-таки эти российские легавые умеют досаждать! – почти обрадованно воскликнул Котов. – Австрийские полицейские просто так порог не переступят, не говоря уже о том, чтобы вопросы задавать. А я сижу здесь, слушаю тебя, чуть ли не ублажаю. Ладно, что там у тебя еще?
