Убить в себе жалость - Нестеров Михаил Петрович (читать книги полностью без сокращений .TXT) 📗
Не прошло и пяти минут, как уехала "труповозка", а Курлычкин твердо знал, что перед тем, как разобраться с Мигуновым, была убита Ширяева. А может быть, чуть позже. Нет, раньше, твердо уверился он.
У него был единственный человек, которому он мог поплакаться в жилетку, — это следователь Маргелов. Но вот вопрос: ответит ли тот взаимностью, смахнув и со своей щеки слезу. По Ширяевой — вряд ли. А вот по себе самому… Мог. Только не в присутствии Курлычкина. А тому стоило предупредить следователя, что он тут вообще не при делах. Ему также в тягость смерть соратника и… судьи.
Ведущих следователей города и начальников следственных отделов бандиты знали в лицо, их адреса и телефоны знали на память. Курлычкину не стоило больших усилий выяснить местожительство Маргелова. К своему удивлению, пробежав глазами данные на следователя, он обнаружил, что является его соседом по даче. Все-таки он помогал Ширяевой, подумал "киевлянин". Стало быть, помощников у судьи было как минимум двое, просто Максим не знал о втором, светиться которому не было смысла — и по долгу службы, и… по соседству. Что ж, тем больше у Курлычкина причин повидаться с Маргеловым.
Но поговорить с Василием не хватило духу, одолели сомнения, голова гудела. И душа… вот ведь черт… болела душа. За себя и Максима. И чуточку за судью.
Он не мог представить, до какого состояния нужно довести человека, чтобы тот отважился на похищение, затем лично пришел и сознался в содеянном, при этом выставляя условия! Кто-то сказал, что мщение — явление ненормальное, стало быть, и он сам, и судья были не в своем уме. Правда, неожиданно вывел Курлычкин, чем меньше поводов к вендетте, тем ненормальнее человек.
Все вспомнилось ему. Сидя в машине возле подъезда Маргелова, он смог увидеть свое перекошенное злобой лицо, когда бросил Ширяевой: "Ты еще пожалеешь об этом!" Ну почему он так долго не мог прийти в себя — ведь Мигунов готовил операцию целую неделю. По идее, он был спокоен, знал, что так и так Максим выйдет из тюрьмы, даже быстрее, чем разберутся с Ширяевой, — но не давал собственный авторитет и люди, окружавшие его. И это естественно, одному нужен вес, выраженный только в килограммах. Это и сгубило.
Доказал всем: и покойной Валентине, и усопшему Мигунову, живому и здоровому Максиму.
Вот сейчас, именно сейчас вдруг почувствовал: то ли сам отдалился от сына, то ли сам Максим. Чувствовалось в нем что-то неродное, когда ударил он Ширяеву; а ведь вроде бы правильно поступил, по-мужски. А потом обратная реакция: "Это правда, пап?" — слюни до пола. И как тут охарактеризовать сына? Что, вывести среднеарифметическое? Но ведь получится что-то совсем обычное, которого в каждом доме, в каждом подъезде и квартире навалом. А если он и дальше будет кидаться из крайности в крайность, что из него получится? А может, он ищет себя? Поисками, конечно, никогда не поздно заняться, но вот вопрос: где же воспитание? Которое заключалось в следующем: бери от жизни как можно больше, но не все, потому что, как известно, от жизни умирают. Возьмешь лишка, и кто-то позаботится о тебе.
И опять Курлычкин забуксовал. Значит, не от жизни умирают, а от излишков. А как же ханыги подзаборные? У них все отняли или сами роздали. От щедрот гибнут, от жадности; а их ангелы-хранители, согласно времени, переквалифицировались и стали агентами по страхованию. Спустились, значит, на землю, поменяли одежды…
Что за дерьмо в голове?.. Почему ушло беспокойство за сына? Ведь подумал о нем, поставив в ряд вместе с покойной Ширяевой, усопшим Мигуновым…
Ушло беспокойство, прихватив и ответственность за Максима. Вот в дикой природе все расставлено по местам: высидел птенцов, выкормил и забыл, как только вылетели они из гнезда. А человеку мало, нужно не только научить свое потомство ровной походке, но и постараться дать знания о полете — как и что нужно делать, когда ноги оторвутся от земли.
Вот шизариум!.. Во время запоев такой бред не посещал, все кривые рожи да падающие на тебя шкафы.
Вот и следователь появился.
А где домашняя заготовка? С чего начать разговор?
— Поехали отсюда, — распорядился "киевлянин", поймав взгляд Маргелова.
Водитель мягко тронул с места, увозя шефа на работу.
64
У Сергея Белоногова на руках было пять пропусков на баскетбольный матч между местным "Спартаком" и воронежским "Строителем". В составе своей команды последнее участие должен принять Алексей. Его отношения с тренером все еще оставались натянутыми, но то был один из ключевых матчей, "Спартаку" была необходима победа, а без центрового, играя четверкой нападающих и диспетчером, игры не сделаешь. При таком раскладе юрьевцы проиграли два матча подряд.
В предпоследнем чемпионате России "Спартак" занял 22-е место и не имел права играть в суперлиге. Помогла спортсменам из Юрьева не совсем обычная практика: взнос двадцать с небольшим тысяч долларов, — и они стали участниками турнира. На президента суперлиги посыпались обвинения, дескать, лигу расширили только для того, чтобы взимать взносы с команд. Причем под угрозой снятия с турнира.
Сергей позвонил Яцкевичу, приглашая его на матч, Андрей согласился. У Оганесяна вечер оказался занят. Белоногов заехал к Костерину. Тимофей сморщился: "Я бы пошел, Серый, если бы предупредил хотя бы дня за два. А если честно, то мне просто лень". Сергей позвонил Шустову из квартиры Тимофея, они договорились встретиться за полчаса до начала матча у центрального входа во Дворец спорта.
Дворец спорта вмещал пять с половиной тысяч зрителей. Сергей Белоногов сидел на одном из самых почетных мест, слева от него находился сектор для прессы. Парень внимательно наблюдал за поединком. Первые десять минут игра шла "в одни ворота", "Строитель" буквально задавил команду Осинцева, отрыв составлял восемнадцать очков. Причем играли гости, не используя пока домашних заготовок, легко и уверенно. Десять из восемнадцати набрал гигант Михаил Данилин, он без труда выигрывал борьбу под щитом, и по подборам пока лидировал.
Сергей бросал частые взгляды на скамейку запасных, тренер не спешил выпускать Алексея Белоногова, а может быть, и вовсе не выпустит.
Для "Спартака" этот сезон выдался крайне тяжелым, пока команда играла без своего центрового, невысокого роста разыгрывающий Саша Переметов чувствовал себя не совсем уверенно и время от времени посылал на тренера беспокойный взгляд: амбиции амбициями, но играть-то надо.
И тут Осинцев словно проснулся, выпуская на площадку Алексея. Случилось это после того, как тренер гостей вывел с помоста Данилина, давая центровому отдохнуть. К тому времени Данилин набрал двенадцать очков. В отношении тренера к воспитаннику произошли заметные изменения, Осинцев, напутствуя Белоногова, хлопнул по плечу
Трибуны взорвались, когда на помосте появился центровой "Спартака". Ликующие возгласы небольшой группы поддержки воронежского клуба стихли.
По идее, Белоногов должен быть взволнован, и потребуется время, чтобы после длительного перерыва вновь почувствовать игру; тем более что он играл за родную команду последний матч. Но игра пошла сразу, Алексей забросил мяч из трехсекундной зоны, затем сделал подбор под своим щитом и снова устремился в атаку, добыв еще два очка.
"Строитель" начал прессинговать, на площадку снова вышел Данилин. Разыгрывающий "Спартака" почувствовал уверенность. Команда Осинцева провела красивую атаку, и разрыв сократился до шести очков.
Во втором тайме тренеры "Строителя" выпустили на площадку стартовый состав; чтобы поддерживать высокий темп, они стали делать частые замены.
К тому времени пошли дальние броски у нападающего "Спартака" Гевкича, именно он сравнял счет, а затем очередным трехочковым броском впервые в этом напряженном матче вывел свою команду вперед: 41–40. Алексей получает право на два штрафных удара, мяч, не задевая кольца, дважды падает в сетку.
