Мой дедушка – частный детектив - Кониси Масатеру (книга регистрации .txt, .fb2) 📗
– М-м…
– Спустя годы, увидев появившегося у входа в идзакаю татуированного мужчину, я сразу же узнал в нем «японского Клайда», которого когда-то объявили в розыск по всей стране. Значит, и в хозяйке идзакаи неизбежно должны были узнать «японскую Бонни». После длительного пребывания в тюрьме «Клайд» вновь вероломно явился к своей напарнице.
– О, нет…
– Видимо, она и так собиралась когда-нибудь рассказать мне всю правду, неважно, во хмелю или нет. Не дожидаясь расспросов, она принялась объяснять, что произошло после их ареста. Выросшая в бедной семье, лишь в исправительном учреждении она впервые узнала, что, оказывается, еда – это то, что полагается три раза в день. Не в силах забыть вкус никоми, которым кормили там, она твердо решила: в будущем у нее обязательно появится свое заведение.
У Каэдэ защемило сердце. Если ее «приключением» стала работа учителем начальной школы, то «приключением» хозяйки идзакаи, ради которого она рисковала жизнью, – открыть свое заведение, чтобы щедро кормить посетителей блюдами собственного приготовления.
– Можно сказать, для нее арест был вмешательством свыше, чтобы она порвала с сообщником и начала вторую жизнь. И тут вдруг у идзакаи появился неизвестно откуда узнавший ее адрес татуированный мужчина. Запугать хозяйку было несложно: «Слушай, а если о твоем прошлом узнают все? Разорится твоя идзакая или нет, мне решать». То есть хозяйке не осталось ничего другого, кроме как уступить его требованиям. Я предупредил ее, чтобы больше ни в коем случае не уступала, а если этот человек снова явится к ней, – сразу связалась со мной.
И дед бросил быстрый взгляд на трость, приставленную к столу у кровати. Но даже если бы хозяйка каким-то образом связалась с ним, в теперешнем состоянии он все равно не сумел бы дойти до идзакаи. Даже если бы взял трость… Делая вид, будто ничего не заметила, Каэдэ попробовала узнать что-нибудь еще.
– И этот день все-таки настал.
– Верно. Настырный «Клайд» снова явился с требованием денег. То, что дела идзакаи явно шли хорошо, наверняка было ему на руку. И он, должно быть, злорадствовал, рассчитывая вытянуть больше денег, чем обычно. Безусловно, ему и в голову не приходило, что это последний день его жизни. Ну, кто он такой, полиция скоро выяснит. Возможно, где-то тут кроется причина, по которой полиция запаздывает с заявлением об убийстве. Значит, заявление сделают после того, как будет получено подтверждение, что убитый – действительно вышеупомянутый, ранее осужденный за тяжкие преступления, – дед посмотрел прямо в глаза сцепившей руки Каэдэ. – Итак, думаю, у нас имеются все материалы, относящиеся к этому делу. Так почему бы нам не поставить еще раз вопрос о том, что же все-таки произошло той ночью? Какие сюжеты складываются у тебя, Каэдэ?
Момент настал.
Судорожно сглотнув, Каэдэ принялась излагать.
– Сюжет первый. Преступник – «Н». Татуированного мужчину он убил в кабинке туалета после какой-то размолвки, которая и стала поводом. Поскольку кабинка осталась запертой изнутри, для того чтобы сбежать, он перелез через верх перегородки, пользуясь как опорой для ног держателем для бумаги и внутренним замком… как ни в чем не бывало, вернулся на свое место и закурил. Подтверждением этого сюжета можно назвать тот факт, что он отказался давать показания.
Поглаживая скульптурный подбородок, обросший щетиной, дед объявил:
– Тут неувязка. Если преступник – «Н», тогда почему на вопрос Сики-куна: «Туалет не занят?» – он ответил: «Да, прошу… не занят»? Разве у того, кто запер дверь изнутри, не должно возникнуть естественного желания отдалить обнаружение трупа, пусть даже ненадолго? Тем более что он, как последний побывавший в туалете, неизбежно попадал под подозрение. Для человеческой психологии такое абсолютно неприемлемо.
Действительно.
Если «Н» – преступник, тогда все его действия выглядят так, словно он кичится своим преступлением, выставляет его напоказ… К тому же теперь, когда Каэдэ узнала, как добр этот человек по натуре, относиться к нему как к преступнику было чуть ли не больно. Отчасти она испытывала облегчение, и в то же время совсем растерялась, переходя к следующему сюжету.
– Сюжет второй. Преступник – не «Н». Кто-то другой убил татуированного мужчину, запер дверь кабинки изнутри, перебрался через верх перегородки и сбежал.
Договорив, Каэдэ сама отвергла свой сюжет.
– Но этого же просто не могло быть. Здесь неувязка еще значительнее, чем в первом случае.
На лице деда всплыла улыбка, в которой угадывалось множество оттенков смысла. Интересно, о чем он думал.
– Ведь все было не так. С половины десятого туалетом никто не пользовался. И по словам вернувшегося оттуда в десять «Н», мужской туалет был «не занят», если он сказал правду. – Ей понадобилось лишь слегка собраться с духом, чтобы произнести следующие слова: – Получается, что за каких-нибудь несколько минут в туалете вдруг появился убитый и в то же время оттуда исчез убийца. Так сказать, произошло в широком смысле «убийство в закрытой комнате».
– Правильно, – дед уставился в угол кабинета, куда отбрасывал тень книжный стеллаж. – Угу, «картина» видна. Преступница – хозяйка идзакаи. Сейчас у меня на глазах она занята сборами.
– Эм-м?..
«Занята сборами» – то есть, выходит, пытается сбежать?
– Что же касается твоих сюжетов, Каэдэ, верный из них второй. Если коротко, то в широком смысле это несомненное дело о «закрытой комнате», – твердо заявил дед. – Обратимся снова к подробностям случившегося той ночью.
Дед опять нахмурился.
– До половины десятого посетители несколько раз занимали туалет. Но после того, как в игре начался предельно напряженный период, им стало не до ходьбы по туалетам: глаза всех посетителей были прикованы к экрану телевизора, по которому транслировали матч. Затем, примерно без десяти десять, когда при виде атак японской сборной посетители вскочили все как один, и зал, само собой, наполнился шумом, неисправимый «Клайд» снова явился требовать денег. Единственным, кто заметил его появление у входа, стала хозяйка идзакаи, смотревшая из-за стойки. То ли он указал пальцем в сторону туалета, подавая ей сигнал идти туда, то ли она сама стрельнула туда же глазами, предлагая место встречи, в точности неизвестно. Но поскольку беспорядков в заведении больше боялась хозяйка, скорее всего, знак подала она. Вдобавок встречаться на кухне было чрезвычайно рискованно – из-за обилия таких опасных предметов, как разделочные ножи и ножи для сасими. Человек, с которым она имела дело, явно не чуждался бытового насилия, поэтому она, боясь за себя, естественно, выбрала местом встречи туалет. Пока посетители не отрывали глаз от продолжавшейся атаки национальной сборной на экране телевизора, хозяйка незаметно вышла из-за стойки и прошла к туалету. «Клайд» тихо проскользнул вдоль стены от входа и шмыгнул в общую дверь туалета, открывающуюся слева. И поскольку все посетители вскочили, как один, взбудораженные матчем, никто из них не обратил внимания на перемещения двоих действующих лиц. В мужском туалете у хозяйки идзакаи состоялся разговор, который, как и следовало ожидать, перерос в ссору. Набравшись решимости, хозяйка наотрез отказала собеседнику. Это был первый недвусмысленный отказ с ее стороны. Но такое поведение настолько взбесило «Клайда», что он предпринял попытку насилия. Готов поручиться, что он стал душить ее.
– Душить? То есть это была необходимая самооборона?
– Угу-м. Мы явно имеем дело со случаем необходимой самообороны, и я позднее объясню, как смог определить это.
Недовольно морщась, словно только что лизнул неочищенной соли, дед продолжал излагать:
– Мало того, он попытался пырнуть хозяйку балисонгом, который носил на поясе. Но в пылу борьбы она нечаянно нанесла удар самому «Клайду».
Перед мысленным взглядом Каэдэ возникла зловещая, резко контрастная картина. Ярко-алая кровь. Красная, расплывающаяся по чистой белизне. Этот образ с новой силой напомнил ей «тот случай» из прошлого.