Как уморительны в России мусора, или Fucking хорошоу! - Черкасов Дмитрий (электронная книга TXT) 📗

Последствия выстрела из сорокамиллиметровой ракетницы на близком расстоянии ужасны.

Разбрасывающий искры сгусток из горящей смеси порошков магния, алюминия и окрашивающих пламя в розовый цвет присадок прилип к плащику, прожег полиэтилен и рубашку, и зашипел, ввинчиваясь под ребра хладного потерпевшего.

Плахов решил, что убил случайного прохожего, поскользнувшегося в метре от него, и рухнул без сознания.

Вылетевшие из тумана Соловец с Казанцевым в недоумении остановились.

Они видели вспышку, слышали хлопок выстрела, но подумали, что их коллега таким образом салютует по поводу успешной доставки трупа на место переправы.

— Упс, — сказал Казанова, оглядывая открывшуюся взгляду сюрреалистическую картинку. — Теперь это труп соседнего района. Всё?

— Нет, не всё, — Соловец покрутил головой. — Тащим трупер на ту сторону улицы, кладем у парадняка, потом берем Игоряна и дёру…

ГЛАВА 7

СТРАДАНИЯ БИЗНЕСМЕНА ПУДРИКА

Утро в РУВД началось с грандиозного разноса, устроенного подполковником Петренко начальнику «убойного» отдела майору Соловцу.

Раздражение Николая Александровича было вполне объяснимым.

Во-первых, вышедшие «перекусить» накануне днем Ларин, Дукалис и Рогов так и не вернулись ни на службу, ни вечером домой.

По крайней мере, Рогов точно не явился в лоно семьи, по поводу чего Мухомору уже звонил вечно пьяный Васин тесть и матерно ругался.

Дукалис с Лариным были людьми одинокими, так что проверить, дома они или нет, можно было только по телефону. Но телефоны не отвечали.

У Ларина, к тому же, линия была отключена корыстолюбивыми сотрудниками районной АТС, ибо капитан месяц назад в тоске и печали по поводу ухода от него очередной девушки решил позвонить в службу «секс по телефону», но через пять минут разговора, убаюканный мягким голосом «мулатки с восьмым номером бюста», бывшей на самом деле пожилой и сухопарой учительницей пения, заснул и прохрючил восемь часов, так и не положив трубку. Пришедший счет на триста с лишним долларов Андрей оплачивать отказался, и телефон ему вырубили.

Не явилась в управление эта троица и наутро, зависнув неизвестно где.

Во-вторых, как только Мухомор пришел на работу, ему позвонили из вытрезвителя одного из окраинных районов и поинтересовались, стажируется ли в его РУВД некий Сысой Бедросович Мартышкин, привезенный в полночь экипажем «хмелеуборочной» в состоянии полной отключки.

В-третьих, не успел Петренко отойти после сообщения о доставке младшего лейтенанта в заведение с холодными душами и жесткими койками, как с ним связался начальник управления соседнего района и принялся визгливо орать, что «такой подставы» он не ожидал, что подчиненные Петренко совершенно потеряли все представления о ментовских чести и порядочности, и что с этого момента Мухомору объявляется натуральная война. Подполковник попытался выяснить, с чем связан утренний крик коллеги, но получил в ответ лишь «крысу в погонах» и угрозы завалить подведомственную Николаю Александровичу территорию «бесхозными трупами».

Финальным аккордом хмурого утра стал визит проверяющего из ГУВД, явившегося на час раньше намеченного срока и доведенного до истерики увиденной им надписью над окошечком в каморку Чердынцева, которая гласила: «Дяжюрний». Надпись была исполнена алой краской одним из задержанных, мелким торговцем анашой, которого за помощь в оформлении свежевставленного стекла отпустили домой. Увлекавшийся исключительно собственным товаром и полными белыми женщинами азербайджанец написал слово «дежурный» в соответствии с полученными им в школе небольшого высокогорного аула знаниями грамматики русского языка, а никому из милиционеров не пришло в голову проверить написанное…

— Я мечтаю о том времени, когда выйду на пенсию! — орал озверевший Петренко на потупившего взор Соловца. — Буду сидеть на лавочке с другими пенсионерами, играть в шахматы и на заявления о том, что «все менты — козлы», только кивать головой и соглашаться! Ты мне скажи, где эти бандиты?! Где Ларин, Дукалис и Рогов?! Опять пьют?! Если пьют, то почему не на работе?! Они же всегда в кабинете нажираются! Куда они делись, я тебя спрашиваю?!

— Я…— начал майор.

— Молчать, когда с тобой начальник разговаривает! — Мухомор врезал кулаком по столу. — И не смотри на меня сквозь зубы! Думаешь, я не знаю, что ты там себе думаешь?! Думаешь, поору-поору и успокоюсь?! Не выйдет! — Подполковник сунул под нос Соловцу фигуру из трех пальцев. — Это видел?! Да они у меня будут теперь месяцами с работы не вылезать! И водки с этой минуты ни грамма! Я заставлю вас всех закодироваться! А стажер?!

— Что стажер? — не понял начальник «убойного» отдела.

— Мне звонили из вытрезвителя! — продолжал бушевать Петренко. — Понимаешь?! Из вы-трез-ви-те-ля!!! Сотрудник милиции попал в вытрезвитель! Из моего отдела! Это же ЧП! — Подполковник немного слукавил. Сотрудники МВД обладали всеми конституционными правами граждан России, включая и право быть доставленными в вытрезвитель, что чрезвычайным происшествием не считалось по причине перманентности таковых. — Человека послали к нам на стажировку, и через две недели он уже всё! Законченный алкаш!

— Мартышкин же не пьет, — вставил словечко удивленный Соловец.

— Не пьет?! — Мухомор даже подскочил в кресле. — Это называется «не пьет»?!

— Но…, — Майор хотел сказать, что Сысой употреблял, самое большее, бутылочку пивка в день, что в оперском, да и в любом другом мужском коллективе в расчет не принимается.

— Молчать!!! — От начальственного рева зазвенели подвески на люстре. — Поедешь и заберешь своего «непьющего»! Ясно?! Сам! Лично! Без ансамбля!

— Слушаюсь. — Соловец тихонько икнул.

— И вот еще что. — Петренко снизил уровень звука. — Мне звонили от соседей… Вы там вчера ничего?

— В смысле? — Майор изобразил на лице сильное удивление.

— Ну… В смысле… Не напортачили?..

— Даже близко не подходили, — звенящим от искренности голосом ответил Соловец.

— Может, эти три придурка во главе с Лариным? — вслух начал размышлять Мухомор. — Нахрюкались, как свиньи, и начудили? Хотя вряд ли… Что им у соседей делать?.. Вот если б у белошвеек в общежитии что-нибудь произошло, тогда б я точно на них подумал… А так… Ладно, езжай за стажером. Я сам разберусь, — подполковник подвинул к себе толстый справочник с телефонами и принялся сосредоточенно его листать, — иди.

Соловец, подобострастно пятясь, вышел из кабинета начальника РУВД и только в коридоре позволил себе облегченно вздохнуть.

Дукалиса и Рогова, клятвенно пообещавших больше не бузить, развязали и допустили к завтраку в общую столовую в конце больничного коридора. Ларину картофельное пюре и компот из сухофруктов отнесли в палату, ибо он пребывал в состоянии легкой заторможенности и ходить отказывался.

И всё потому, что Андрею всю ночь снился один и тот же кошмар — словно его по совокупности должностных нарушений отправили не в отставку, а прямиком в немецкий концлагерь, и там вокруг него устроили хоровод охранники-гестаповцы, весело распевающие "А он такой, наш новый юде [26], просто чумовой…". Рядом стояла походная виселица, на которой капитана пообещали вздернуть, если тот не сознается в уничтожении каких-то важных следственных документов, связанных с расследованием убийства Джона Кеннеди.

Андрей пытался объяснить гестаповцам, что в тот год, когда в Далласе хлопнули американского президента, он ходил только в младшую группу детского сада, а материалов уголовного дела в глаза не видел, в комиссию Уоррена [27] не входил, Ли Харви Освальда не допрашивал, а Джека Руби не подзуживал [28].

Опер и в Америке-то никогда не бывал.

Он вообще, если честно, из Питера выезжал всего три раза в жизни — в Псков и в Москву по служебной необходимости, и в Иваново, где пытался найти себе невесту, но куда не доехал, отстав от поезда и забухав на каком-то забытом Богом полустанке в полусотне километров от Витебского вокзала.