Маленькая торговка прозой - Пеннак Даниэль (читать книги онлайн без TXT) 📗
Короче, он прибыл на место преступления, которое уже успело стать полем битвы, дал отбой и, выходя, наткнулся на свадебный кортеж, за который уже принялся Бертолет.
– Что ж, вам больше нечего сообщить мне о Сент-Ивере?
(Нет, решительно нечего.)
– Последний вопрос.
(Да?)
– Снимок, который сделала ваша сестра...
(Ах, это...)
– Зачем, как вы думаете?
Сложно объяснить. Пришлось бы возвратиться к ее первому взгляду на этот мир. Это удивленное внимание. Клара словно с самого начала отказалась от посторонней помощи в открытии вселенной, с самого начала решив разгадать все сама. Моя Клара... Она должна собственными глазами видеть всё, пусть самое плохое, чтобы принять его. Так было всегда.
– Вы хотите сказать, что у нее не было другой возможности перенести свою утрату, как запечатлеть это растерзанное тело?
– Благодаря вашим службам это «растерзанное тело», как вы выражаетесь, с утра уже красуется в витринах газетных киосков.
Да, он признает свой промах. Помимо всего прочего, этот осел Бертолет отдал труп Сент-Ивера на растерзание пронырливой своре газетчиков.
– Клара предпочла сама постичь весь этот ужас, который она будет лицезреть на всех углах по меньшей мере еще неделю. Вы имеете что-нибудь против, господин комиссар?
После того как Клара сделала этот снимок, мы поспешили убраться из тюрьмы. Клара спустилась на землю. Теперь звук ее шагов гулко отдавался в коридорах. Священник еле поспевал за нами. На улице все повыходили из машин. Семья встречала Клару. Бельвиль сомкнулся вокруг нее плотным кольцом. Клара наконец разрыдалась в объятиях Амара.
Растроганный столь неподдельным горем священник попытался по-своему успокоить ее:
– Милосердие Божье, дочь моя...
Клара обернулась к нему:
– Божье милосердие, отец мой?
И он, готовившийся произнести высокопарную речь, смиренно замолчал. Потом, заметив Верден, зажатую в тисках Тяня, зашептал:
– Для крещения ребенка...
Но тут его снова вежливо прервали:
– Не тревожьтесь более об этом, святой отец. Посмотрите внимательно на этого ребенка.
Старый Тянь протянул ему Верден, как обычно сдают оружие на досмотр. Люки открылись, и взгляд Верден вперился в священника. Тот инстинктивно отшатнулся назад.
– Вот видите, – сказала Клара, – по мнению нашей Верден, ваш Бог совсем не...
Она на мгновение задумалась, подыскивая слова. А потом сказала, улыбаясь именно милосердно:
– Ваш Бог совсем не разумен.
– Во всяком случае, господин Малоссен, помните, что я вам говорил: я найду тех, кто это сделал, при одном-единственном условии: что вы не будете в это вмешиваться.
Кудрие распахнул передо мной дверь, указывая на выход.
– Если вы сами или ваша пассия Коррансон только посмотрите в эту сторону, вы попались.
И когда я проходил мимо него:
– Что собираетесь делать?
– Утешать Клару.
10
А, в конце концов, если это правда и издательский дом похож на гнездо? Нет, разумеется, не уютное гнездышко, непременно с теплым местечком под крылышком у наседки и из которого часто выпадают (удалось ли кому-нибудь всю жизнь провести в том гнезде, где родился), но все же гнездо, полное исписанных листов, беспрестанно выхватываемых из потока времени острым клювом Королевы Забо, – родовое гнездо, сплетенное из фраз, в котором галдит ненасытный выводок юных дарований, вечно спешащих найти свое место под солнцем и в то же время с раззявленными клювами ожидающих похвалы: есть у меня талант, как вы думаете, мадам, есть у меня дар?
– По крайней мере, прелестное оперение, мой дорогой Жуанвиль, этого не отнимешь; следуйте моим советам, и вы взлетите выше, чем остальные... А, вы уже здесь, Малоссен?
Королева Забо отпускает начинающего писателя, отправляя его поработать еще месяцев шесть над рукописью, и приглашает меня в свой кабинет – или лучше сказать в силки?
– Садитесь, милейший... Этот юный Жуанвиль – вы уже читали какую-нибудь его вещичку? Что вы о нем думаете?
– Если бы я разбирался в запахах, я, наверное, сумел бы сообщить вам название его лосьона после бритья.
– Этот юноша пишет очень по-французски; сейчас у него пока только одни идеи, которые он принимает за эмоции, но я не отчаиваюсь дождаться от него какого-нибудь рассказа. У меня для вас интересное предложение, Малоссен.
Джулиус Превосходный уселся рядом со мной. Джулиус Превосходный, да и я тоже, находим Королеву Забо обворожительной. Склонив голову набок и высунув язык, Джулиус Превосходный, кажется, задается вопросом, как долго эта женщина думала, прежде чем появиться на свет.
– Прежде всего скажите, полиция очень вас достает с этим делом?
– Да нет, скорее я их отвлекаю.
– Так. Прекратите это немедленно, Малоссен, это крайне важно для того, что всех нас ожидает. Никаких заигрываний с полицией. Я собираюсь занять все ваше свободное время.
И тут же набросилась на телефон внутриофисной связи:
– Калиньяк? Малоссен пришел. Мы сейчас присоединимся к вам в конференц-зале. Предупредите Готье и Луссу, если он на месте.
Она почти уже повесила трубку, но вовремя передумала:
– Да, Калиньяк! Как там у нас насчет кофе?
И обращаясь ко мне:
– Я же приглашала вас на кофе сегодня утром, так?
Уже в коридоре, по дороге в конференц-зал:
– Еще одно, Малоссен. Примете ли вы мое предложение, пошлете ли меня куда подальше, или мы в очередной раз повздорим, как бы там ни сложилось, никому ни слова об этом, договорились? Секрет фирмы.
Другая обстановка – другие правила. Кофе в издательстве «Тальон» точно такой же, как и во всех подобных заведениях. Франк двадцать в щелку в обмен на обжигающий пальцы пластмассовый стаканчик, который уже больше ничего не весит, когда он пуст... короче, писательский одноразовый, растягиваешь удовольствие, сколько можешь, потому что впереди – один мусорный бачок.
Лусса, Калиньяк и Готье уже ждут. Юный Готье бледнеет при виде Превосходного Джулиуса, и не зря, так как этот тут же пытается уткнуться мордой ему в промежность, прежде чем я успеваю призвать его к порядку. Джулиуса так и тянет к нему. И какой такой исключительный запах может испускать этот старшеклассник-вундеркинд от издательского дела. Калиньяк, директор по продажам, со своими сальными шуточками заправского регбиста идет открывать окно, чтобы проветрить помещение после Джулиусовых восторгов. Разобравшись с Готье, Джулиус Превосходный удостаивает облизывания руку Луссы, как бы убеждая меня в правильности приоритетов в выборе друзей.
– Так, можем садиться, – провозглашает Королева Забо.
Совет министров всегда начинается у нее этой фразой: «Так, можем садиться». Не «Присаживайтесь», не «Салют, парни, ну что, катит сегодня?», нет, всегда одно и то же: «Так, можем садиться».
Что мы и делаем, слегка поскрипев стульями.
– Малоссен, при слове «Вавилон» что приходит вам на ум?
Можно считать заседание открытым.
– Вавилон? Я вижу башню, Ваше Величество, первую высотку человечества, толпы, стекающиеся со всех концов света в одну воронку, уставшие от бесконечных скитаний и возводящие это подобие Эмпайр-стейт-билдинга, чтобы набиться туда, как селедки в бочку.
Она улыбается. Королева Забо улыбается и говорит:
– Неплохо, Малоссен. А теперь, если перед этим чудом вавилонским поставить инициалы: Ж. Л. В., о чем вы подумаете?
– Ж. Л. В.? Наш родной Ж. Л. В.? Наш печатный станок бестселлеров? Наша несушка золотыми чернильницами? Это имя напоминает мне о моих сестрах.
