Змеюка на груди - Евпланов Андрей (хорошие книги бесплатные полностью .txt) 📗
— Мне нужны деньги, Ефим.
— А я-то голову, ломаю, кому бы их отдать. Накопилось, понимаешь, девать некуда, в тумбочке уже нет места, под матрацем не умещаются… Я уж подумал вместо туалетной бумаги их использовать, но знаешь ли, купюры мелковаты…
— Мне не до шуток Ефим, мне срочно нужно десять тысяч, чтобы выкупить участок земли.
— На кладбище.
— Откуда ты знаешь?
— Нас же учили логике, участки покупают либо под строительство дачи, либо на кладбище. Дача у тебя уже есть, значит ты хочешь купить участок на кладбище, судя по сумме, ты присмотрел себе место на Новодевичьем.
— Тепло, очень даже тепло. Я хочу купить участок здесь в Фирсановке под кладбище для домашних животных. Это очень перспективный бизнес. Летом мы с Ниной отдыхали за границей и случайно забрели на кладбище, где богатые люди хоронят своих собак и кошек. Ты себе не представляешь, какие там роскошные памятники. Вот я и подумал, что неплохо было бы и у нас это дело раскрутить. Наши-то нувориши покруче будут заграничных. Они бабок не пожалеют, чтобы повыпендриваться друг перед другом. Можно предложить им целый комплекс услуг: кремирование, бальзамирование, панихида, похороны с оркестром, поминальный банкет… В общем, все как у людей, только гораздо дороже, потому что эксклюзив. У нас уже есть гостиницы для животных. Они процветают. Почему бы не заработать на похоронном бизнесе? Он ни чуть не хуже любого другого. Да что я говорю, ты же лучше меня знаешь, тоже ведь делаешь деньги на бобиках и мурзиках, и неплохие деньги, если верить Нинке. А я сейчас на мели. Ты должен мне помочь, если не ради дружбы, то хоть ради детей. Они ведь тебе не чужие.
— Ну знаешь, Ленчик, это уж слишком… — в своем нахальстве Колобасов был столь естественен и простодушен, что на него даже нельзя было сердится.
— Конечно, дети мои, но и для тебя они, согласись, не чужие. Ты дал им свое имя, и по всему выходит, что ты им вроде крестного отца. И потом я в одном журнале прочитал, что дети не могут быть плодом одного полового акта. Все интимные связи матери откладывают отпечаток на будущий плод. Так что Фима, ты стало быть тоже приложил свою, то есть свой… Ну в общем поучаствовал в зачатии моих детей.
Ты пойми, к чужому мы бы не обратились за помощью, а ты свой, и мы тебя любим как своего. Ты не верь Нинке, когда она на тебя балон катит, это все показное. Есть такая пословица: кого люблю, того и бью. Так вот, в глубине души она тебя любит, может быть больше чем меня, но чтобы не признаваться даже себе в своей женской слабости, костерит тебя почем зря. И эту авантюру с твоей родственницей она провернула, потому что неравнодушна к тебе.
— Я так тронут, Ленчик, — сказал Фима, делая вид, что утирает предательскую слезу. — Если в следующий раз она толкнет меня под трамвай, то я буду знать, что это от большого чувства.
— Ладно, допустим, ты в своей Америке настолько очерствел, что в грош не ставишь интересы самых близких тебе людей — друга, женщины с которой делил постель, детей, которые носят твое имя, давай говорить на сухом языке фактов. Мне от тебя не милостыни нужно, а инвестиций. Хочешь стать совладельцем предприятия — пожалуйста, оформим все как положено, переделаем устав. Ты вложишь средства, а я идею, согласись, что такие идеи на улице не валяются. Насчет успеха не сомневайся — дело абсолютно беспроигрышное. Уже через три месяца ты свои денежки вернешь. Знаешь сколько стоит похоронить одного кобеля со всеми прибамбасами — не меньше тысячи баксов, а если лошадь сдохнет… Это еще и долгосрочные инвестиции — пока хозяева живы, они будут ходить на могилку своего четвероногого любимца и тратить, тратить, тратить… Мы будем окучивать их комплексно. Хотите постоянный уход за могилой — пожалуйста, цветы ленты, венки — пожалуйста. Найдется работа и для цветоводов, и для фотографов, и для архитекторов, на тот случай если какому-нибудь толстосуму вздумается построить мавзолей для своего ротвейлера. Мы откроем новые рабочие места, и местные власти скажут нам спасибо. Можно будет даже молитву заказать за упокой души, тут в местной церкви есть поп, который за зеленые по насекомому за упокой отслужит, не то, что по млекопитающему.
— А если собака еврейская? — сострил Фима, но Колобасову было не до шуток, перед ним раскрывалась широкая панорама будущих свершений.
— Да хоть дзен-будистская. Есть спрос — будет и предложение. Я ведь продумал все до мелочей. Можно было бы купить землю где-нибудь под Клином, Это обошлось бы вдвое дешевле, но кто бы туда поехал — одинокие выжившие из ума пенсионеры. А Фирсановка — это считай город, и потом тут в округе полно богатых дач, коттеджей… Все уже на мази, я оформил документы и внес задаток, я обнес территорию сеткой, поставил сторожку, и в рекламных целях похоронил двух кошек и одну собаку, я нанял человека, чтобы он следил за могилами, очень хороший оказался мужик — раньше не просыхал, а как стал у меня работать — бросил пить и женился на дочери хозяина автосервиса. Тебе не надо машину чинить? В общем, Ефим, дело за малым…
— И ты решил, что этим малым буду я, — скаламбурил Фима.
Но Колобасов не заметил его иронии.
— Мы тебе доверяем, Ефим, абы от кого мы бы денег не взяли. Тут один приятель обещал проинвестировать мой проект, даже предоставил дохлую собаку для почина, а потом куда-то сгинул. Не удивлюсь, если он попытается воспользоваться моей идеей. Ты бы так ни за что не поступил, поэтому я и предлагаю тебе партнерство.
— Нет, Леня, вы уж сами как-нибудь выкручивайтесь. К тому же у меня нет денег, которые тебе нужны, да и никаких нет. Все с кем я общаюсь — мои кредиторы, а не должники. Скажу больше, как другу, я на счетчике вон у того армянина. — в это время Самвел вывел из дома Розу Марковну и повел к джипу.
— Видишь, как он заботится о моем достоянии, потому что на самом деле оно уже его. И скажи Нинель, чтобы она больше за мной не следила, а то чего доброго нарвется на них. Это страшные люди, Леня, одним словом — отморозки. Ну, прощай, не поминай лихом. Видишь, как это лицо кавказской национальности зыркает в мою сторону. У него разговор короткий — ножом по горлу и на свалку. Поцелуй детей.
— Дывысь, — Клаус протянул Фиме бумажку, на которой было написано несколько строк по-немецки.
— Я сегодня без очков, — хмыкнул Фима. — Ты переведи на свой язык, а я постараюсь понять, что бы это значило по-русски.
— Ось барселоньска полыция сообщае, що российский гражданин Афанасий Ракитин, який проживал на вилле «Вероника», яка належала до российского же гражданина Вартанова, вчора згинул в автомобильной катастрофе на шляху биля миста Санта-Сусанна. Пострадавший був в нетрезвом стане.
— Вчера, — переспросил Фима, как будто это было самое важное в сообщении из того, что он узнал. — И что ты думаешь на этот счет, Коля?
— Его убылы злодии.
— Вряд ли. Мне кажется, что он стал жертвой Змея и не нашего родимого зеленого, а мексиканского — пернатого. Впрочем, если даже он с перепоя залез под колеса или его удрали подельники из наркомафии, или с ним расправились мексиканские революционеры — это все равно проделки гада в перьях. Это он подал голос из Барселоны. Он нас зовет к себе, и мы поедем к нему. Но мы должны хорошенько подготовиться к встрече. Берем такси и едем, на Котельническую.
Вацлав Иванович как будто не удивился тому, что Фима заявился без предупреждения, да еще и в сопровождении сотрудника Интерпола. Казалось, он был даже рад незваным гостям: достал из бара виски, принес икру, крекеры, вазу с фруктами.
«Отшельник, — объяснил себе Фима повышенное радушие Мухи, — корпит целыми днями над книгами и рукописями, истосковался по людям». И тут же себя остановил: на отшельника Вацлав Иванович никак не походил ни внешним видом, ни манерой разговаривать, к тому же в прихожей Фима заметил элегантный дамский зонтик.
— Вы хотите сказать, что мой несчастный песик стал объектом интереса Интерпола, — улыбнулся профессор, когда Фима представил ему своего спутника.
